Дама с единорогом - Ольга Романовская

Голова гудела; кровь пульсировала в висках. Она провела рукой по лбу и искоса посмотрела на графа — он и не думал её отпускать. Как бы не упасть перед ним в обморок. Боже, как это будет стыдно!

— Война подождёт.

— Напротив, Вам нужно скорее вернуться к своим товарищам и продолжать убивать врагов, как и должно верному вассалу короля.

Неужели он не понимает, что ей нужно уйти? Голова по-прежнему кружилась, но она старалась не подавать вида. В конце концов, такое случалось с ней и раньше и, вероятно, скоро пройдёт само собой. Лучше было бы прилечь, но…

— Хорошая хозяйка не гонит уставшего от тягот походной жизни гостя, а даёт ему приют и всячески ублажает, — заметил граф.

— А я и не гоню, лишь напоминаю о долге, — с укором возразила девушка. — Кроме того, разве я отказала Вам в гостеприимстве? По-моему, я полностью выполнила обязанности хорошей хозяйки. Или Вы думаете иначе?

— С какой стороны посмотреть. Если славный жареный барашек, приправленный добрым вином и безразличием хозяйки и составляют этот пресловутый долг гостеприимства, Вы его исполнили.

— Прекрасно! Значит, я с чистой совестью могу Вас покинуть.

— Скажите, милая баронесса, почему Вы сегодня так сердиты?

— Я сердита? — удивилась она. — Ничуть, Вы ошибаетесь.

— Во время нашей последней встречи Вы были куда любезнее. Так в чём же дело?

— Эта встреча была давно.

Нет, если он будет напоминать ей об этом, она не выдержит и уйдёт. В конце концов, это переходит все границы!

— Не так уж давно. Кажется, в последний раз я видел Вас весной, накануне нашей свадьбы.

— А для меня с тех пор прошла целая вечность. Многое успело измениться. Слишком многое. Тогда ещё был жив мой отец… Теперь его больше нет, а я стала хозяйкой баронства.

— До того, как Ваш брат немного подрастет, — поправил её граф.

— Да, брат… — Она совсем о нём забыла, полностью переложив заботы об Элджерноне на няньку и Нетти. Элджернон… Такой же хлипкий и болезненный, как его мать, совсем не похожий на Уоршелов. Девушка помнила Герберта, ей было с кем сравнить своего сводного брата. Герберт никогда не плакал, даже когда отец учил его палкой. После таких уроков он забивался в самый дальний угол замка и дулся, просто дулся, сжимая кулаки, но не хныкал.

— Чтобы ни произошло, Вы по-прежнему моя невеста. Моя будущая жена.

— Прежде всего я хозяйка Уорша.

— Это ничего не меняет. Вы моя невеста. Та же самая Жанна Уоршел.

— Вы ошибаетесь, — покачала головой Жанна. — Тогда я была беспечна, не понимала, как трудно заботиться о том, чтобы все были сыты и в тепле…

— Ваша жизнь ничуть не тяжелее, чем жизнь других. Хорошая хозяйка должна молча заботиться о достатке своих домашних, а не жаловаться на якобы непосильный труд. Я всегда считал, что Вы не из той породы женщин, что вечно жалуются на свой удел и пренебрегают своими обязанностями. Или я ошибался?

Баронесса опустила голову. Ей стало стыдно. И зачем она это сказала? Просто с языка сорвалось…

— Так что же Вам нужно от меня, граф? — спросила она. — Вы молчите, а у меня полно домашних забот, за всем нужно уследить… Так чего Вы хотите?

— Участия прекрасной хозяйки.

Изнывающая от одиночества женщина, терзаемая бедами и непосильными заботами, согласиться на брак, сулящий ей необходимую опору. Или хотя бы всерьёз задумается о нём.

— Я внимательно выслушала Вас, накормила Вас и Ваших людей, предоставила им кров — чего же еще?

— И это Вы называете участием?

— Да, и долгом гостеприимства.

— Но все ли долги вы отдали?

— Других я за собой не знаю. — Она крепко сжала губы.

— Вы теперь сирота…

— И что же? Если Вы думали напугать меня этим, то просчитались. Пугайте лучше брата: он и так не даёт мне спать по ночам, у меня голова раскалывается от его рева.

— Я меньше всего хотел испугать Вас, просто о Вас некому позаботиться…

— Я не маленькая девочка, цепляющаяся за юбки матери, и сама в состоянии о себе позаботиться. Я не нуждаюсь ни в чьей опеке.

Глаза её сверкали; она была удивительно хороша сейчас.

— Любая женщина нуждаетесь в защите. — Роланд внимательно наблюдал за каждым её движением. Эта девушка, высокая, статная, с тонким воздушным станом, резко контрастировавшим с тяжёлым кожаным поясом, свисавшим с её бёдер, почти принадлежит ему.

— В защите? — удивленно подняла брови Жанна. — От кого? Разбойников или валлийцев? Я не боюсь ни тех, ни других.

— Быть может, и не боитесь, только это не защитит Вас. Одинокая девушка — неплохая приманка для людишек.

— Почему одинокая? В замке полно народу. — Интересно, к чему он клонит? К скорейшему браку?

— И они смогут защитить Вас? Не смешите меня, баронесса!

— Я под защитой Господа. Послушайте, почему Вы так беспокоитесь обо мне?

— Но, рога дьявола, Вы не даёте мне договорить! — Роланд начинал терять терпение. Упрямая, упрямая девчонка, неужели она опять откажет ему? Неужели эта баронесса так и не сможет переступить через свою наивную привязанность, через свою первую любовь к баннерету Леменору? Чем же он так противен ей? Есть люди намного грубее и уродливее его… Одно слово — женщина!

— Так говорите, я не мешаю Вам, — подчёркнуто спокойно ответила Жанна. — Но, боюсь, я догадываюсь о том, что Вы хотите сказать.

— И что же я хочу Вам сказать? — опешил граф.

— Только то, что хотите нашей скорейшей свадьбы.

— Да, именно так. Если бы не обстоятельства, Вы бы уже были моей женой. Я считаю, что сейчас самое время для свадьбы. И чем скорее мы поженимся, тем лучше.

— Перестаньте, граф! Определённо, Вы смеётесь надо мной. Какая может быть свадьба сейчас, когда ещё не остыли тела моего отца и мачехи!

— Что-то я не вижу на Вас траура! — усмехнулся Норинстан.

— Траур в моей душе, милорд, — отрезала она. — Наша свадьба невозможна.

— Я получу разрешение, — продолжал настаивать он. — Этого брака желал Ваш отец, и он бы не возражал…

— Возможно. Но он умер. Давайте раз и навсегда покончить с этим. Я расторгаю помолвку.

— Но, баронесса, это неслыханно!

— Да, расторгаю. Я не выйду за Вас.

Господи, когда ему надоест говорить о свадьбе? Неужели эти годы так ничему его не научили? Она была с ним холодна, согласилась на брак лишь под давлением отца — граф знал это. Он знал, что она любит другого, но продолжал упорно добиваться её руки.

— За кого же? Кто, по-Вашему, лучше, чем я? Вам не в чем меня упрекнуть, — продолжал настаивать Норинстан, оставив угрозы про запас.

— Может быть. Но ни Вы, ни я не испытываем друг к другу чувств, поэтому благоразумнее…