Избранное. Том 1 - Станислав Константинович Ломакин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вспомним документальный, по существу публицистический рассказ «Кляуза». Шукшин лежал с язвой желудка в одной из больниц г. Москвы, к нему пришли известные вологодские писатели, в приемный для посетителей день, В. Белов, В. Коротаев. На их пути возникла женщина (стоящая на вахте), дав понять, что нужно дать в руку. Финал этого разбирательства таков: друзья забрали Шукшина, вызвав такси, в тапочках и больничном халате. Элементы утилитарного, циничного подхода в отношениях между людьми наблюдаются в различные эпохи развития общества, то, что сейчас творится в стране, не поддается здравому объяснению. Вспоминаются строчки Вл. Солоухина, умершего в конце XX столетия. «И вот я думаю: в какой же пропасти мы все оказались теперь, в какой выгребной яме сидим, если советский период кажется теперь чуть ли ни раем и вызывает ностальгические чувства». В публицистике Шукшин за сдержанностью показывает неизбежную грядущую беду, предвещает драматическую, всеохватывающую миллионы людей развязку, изменение социального, экономического уклада в стране.
В. Шукшин во второй половине XX века ощутил потребность сказать в своих статьях и интервью то, что тяготило его память. И он мастерски раскрывает внутренний мир человека, недвусмысленно поставил вопросы, которые люди XXI века решают сегодня. Своими работами в искусстве он нес свою правду. «Правда труженика и правда паразита, правда добра и зла – это и есть, пожалуй, предмет истинного искусства». И когда он описывает наш внешний неуют, отсутствие душевного комфорта, то это является отражением внутреннего разлада, неустроенности жизненного уклада людей. Он пишет: «Честное, мужественное искусство не задается целью указывать пальцем: что нравственно, а что безнравственно, оно имеет дело с человеком «в целом» и хочет совершенствовать его, человека, тем, что говорит ему правду о нем».
В статье «Вопросы самому себе» Шукшин стремится соединить деятельность с признанием самоценности личности, полагая, что в будущем такое соединение осуществится. Однако в наше время этого не произошло, не получило своего развития, т. к. утилитарные, прагматические, индивидуалистические аспекты доминируют над людьми. Такое общество мы сегодня построили. Мы не связываем себя, как Василий Макарович связывал пространство своей души с пространством своей страны.
Пороки души людей оставляют раны и рубцы на теле страны, а если люди стремятся, торопятся жить в пороке, они гибнут и, погибая, тянут за собой всю страну. Для того чтобы не погибла страна, Шукшин считал, что она должна сохранить свою патриархальность. Он особо ратует о ее сохранении в деревне, так как считал в свое время великий русский философ Вл. Соловьев, что деревня духовно, нравственно подпитывает город. «Патриархальность – писал Шукшин, – предполагает свежесть духовную и физическую, она должна сохраняться в деревне». К сожалению, приходится сегодня констатировать, что деревня умирает, спивается, и те блага цивилизации, которые пришли из города, как-то газ, интернет и др. (казалось бы, уравнивают ее с городом) не помогли. «По данным Всероссийской переписи населения, проведенной в 2010 году, в России обнаружено 20 тысяч пустых деревень» и это только за период перестройки. С исчезновением деревень исчезают национальные традиции, обряды, песни, трудовые навыки. Русская культура сильно укоренена в отечественной почве, коей является деревня, об этом беспокоится писатель.
Сколько статей написано о гибели деревни, постановлений правительства, указов по сельскому хозяйству. Складывается впечатление, что люди больше всего стремятся сохранить ценности и идеалы на вербальном уровне и меньше всего берегут их.
В своей публицистике В. Шукшин выступает как почвенник, его можно отнести к славянофилам третьего поколения. Хочу напомнить почвенниками или славянофилами второго поколения называли великих мыслителей второй половины XIX века в России, а именно: Ф. М. Достоевского, Н. Н. Страхова, А. А. Григорьева, Н. Я. Данилевского, К. Н. Леонтьева и др. Будучи православными людьми, они призывали к смирению, но не покорности, покорность бывает перед силою – смирение перед ценностью. Смирение в этом смысле есть высшая форма свободы. Они выступали против западных ценностей, таких как: рационализм, индивидуализм, прагматизм, они выступали с идеей об особой миссии русского народа, призванного спасти человечество, выступали за слияние народа с просвещенным обществом и монархом. Конечно, Шукшин прямо не выражал идеи почвенников. Нельзя, оценивая определенный исторический период, подменять критерии одной эпохи критериям другой – ибо это нарушает конкретно– исторический принцип рассмотрения и объективного видения.
Изучая общественно-политические идеи той или иной эпохи, воззрения ее представителей и народе ее населяющих, необходимо каждый раз исходить к объекту анализа из принципа историзма. Социально-экономическая действительность не есть нечто застывшее, она находится в постоянном развитии. Литература «деревенщиков» (так назвали выдающихся писателей: В. Распутина, В. Белова, В. Шукшина, Ф. Абрамова, В. Астафьева, Вл. Солоухина, Н. Рубцова, Вл. Личутина, Вл. Крупина) отражала идеи почвенников, являла художественное единство и помыслы миллионов людей. Между этими писателями установилась связь неотчужденности, одухотворенности, взаимовлияний простых людей на писателей и, соответственно, наоборот. В наше время либерал-демократы развернули настоящую войну против промышленности, науки, культуры. Либеральные реформы стали трагедией для России. Свыше миллиона русских умирает ежегодно, и в это время «желудочно-половые космополиты» (выражение И. Тургенева) ездят по странам мира, опьяненные своим богатством, награбленным у народа, и гордятся своим презрением к своей Родине. Предстоятель русской Православной Церкви Патриарх Кирилл в одном из своих выступлений как-то заметил: «... а где вообще у либеральной философии идея греха. Ее нет. Ложь историческая порождает ложь современной жизни. На лжи нельзя построить человеческое благополучие, на лжи нельзя построить человеческое счастье». Шукшин всей своей жизнью доказывал, как почвенник, что нравственная роль искусства должна учитывать традиционные, национальные, исторические идеи, на которых воспитывается человек. Духовное самостроительство приводит человека к вере, к слиянию с Богом. Без традиций, нашей почвы, корней, нашей истории, веры нельзя построить справедливое общество. Почвенники считали, что созидательные силы страны должны ставить перед собой задачу расширения национального пространства мысли, наследия своих предшественников. Духовность поднимет человека над пропагандой потребительства и стяжательства. У Василия Макаровича был свой идеал человека и общества. Вот он: «Я запомнил образ жизни русского крестьянства, нравственный уклад этой жизни, больше того, у меня с годами окрепло убеждение, что он, этот уклад, прекрасен в целом, начиная с языка, жилья... нигде больше не видел такой ясной, простой, законченной целесообразности, как в жилище деда– крестьянина, таких естественных, правдивых, добрых, в сущности отношений между людьми... там много, очень много работали». В последние годы В. Шукшин много размышлял о вере, он
