Ведьма: Жизнь и времена Западной колдуньи из страны Оз - Грегори Магвайр

— Обычные мужские фантазии, не обращай внимания, — отмахнулась ведьма.

Но Лира расстроило другое. Кто-то из сослуживцев донес на этого солдата, его схватили, кастрировали и прибили гвоздями к крылу ветряной мельницы. Теперь его вертело кругами, и птицы клевали еще живое тело.

— Отвратительно, — поморщилась ведьма. — Придумают же люди такое. На добрые дела у них выдумки не хватает.

Жестокость расправы поразила ее. Похоже, Дороти все-таки жива и охраняется чьим-то строжайшим приказом.

Лир прижал к себе Чистри и затрясся в рыданиях. Чистри обнял Лира в ответ, проговорил: «Бяки вояки. Жалко», — и тоже зарыдал.

— Какая милая пара, — восхитилась няня. — С них бы картины писать.

Позже, под покровом темноты, ведьма направилась на метле к Красной Мельнице и окончила страдания солдата.

Почему-то ведьме вспомнился испуганный львенок, которого профессор Никидик показывал на лекции. Сколько шуму она тогда подняла. Или не только она? Если это тот самый лев, выросший трусливым в неволе, тогда ему с ней нечего делить. Она ведь спасла его от жестоких опытов. Разве нет?

Странные они, эти четверо путников. Каждый — загадка. Кто такой Железный Дровосек: механизм, подобный Громметику, или выпотрошенный человек, жертва топора, заколдованного ее сестрой? Тот ли это Дев, которого она детенышем видела в Шизе? Но эти двое еще ладно, с механизмами и Зверями она справится, а Страшила-то кто? Волшебное пугало? Или костюм, в котором прячется хитрый танцор? Почему ей кажется, будто за его нарисованным на грубой мешковине лицом проступают другие, долгожданные и родные черты?

Она зажгла свечу и произнесла вертевшиеся у нее на языке слова, словно заклинание. Слова всколыхнули пламя сальной свечки, но произвели ли они еще какое-нибудь действие в этом мире, ведьма так и не узнала. «Фьеро не умер, — шептала она. — Его бросили в тюрьму, но он бежал и теперь возвращается ко мне, в Киамо-Ко, в облике пугала, потому что не знает, как его здесь примут».

Не всякий придумал бы такой хитрый план!

Ведьма взяла старую рубашку Фьеро, подозвала старого Килиджоя, дала ему ее понюхать и стала каждый день посылать пса в долину, чтобы, когда путники появятся, Килиджой первым нашел их и проводил в замок.

А в те редкие ночи, когда ее побеждал сон, она видела Фьеро, подходившего все ближе и ближе к замку.

15

Наконец с началом осени наступил тот день, когда над военным лагерем у Красной Мельницы зареяли флаги, а до замка донесся приглушенный рев труб. Кого-то встречали с королевскими почестями, и, судя по всему, это была Дороти.

— Теперь, когда их цель так близка, они там не задержатся, — сказала ведьма. — Беги к ним, Килиджой, покажи кратчайшую дорогу сюда.

Пес побежал, захлебываясь радостным лаем и увлекая за собой остальных собак, счастливых, что могут послужить своей хозяйке.

— Няня! — крикнула ведьма. — Надень чистое платье и смени фартук: вечером к нам придут гости.

Но близился вечер, а ни собак, ни гостей не было. Ведьма поднялась к себе в башню и направила на долину раздвижную зрительную трубу, изготовленную по чертежам профессора Дилламонда. Увиденное заставило ее содрогнуться. Дороти, Лев и Страшила испуганно жались в сторонке, а Железный Дровосек удар за ударом отсекал головы подбегавшим собакам. Вскоре Килиджой и вся его полуволчья стая лежали на дороге, как солдаты на поле боя.

Вне себя от ярости ведьма притащила к себе Лира и дала зрительную трубу.

— Смотри, что они сделали, они убили твою собаку! — визжала она. — Смотри и не говори потом, что я это выдумала.

Да не расстраивайся так, — сказал Лир, но голос его задрожал, когда он навел зрительную трубу на место бойни. — Килиджой был уже старым и скучным и все равно скоро умер бы.

— Идиот! — взревела ведьма. — Неужели не понятно, что ничего хорошего от этой Дороти не будет?

— Не в очень-то ты гостеприимном настроении, — угрюмо заметил Лир.

— Они идут меня убивать, если ты забыл, — сказала ведьма, хотя сама вспомнила об этом только сейчас, когда увидела кровавую расправу над собаками. Вспомнила она и про башмачки. Почему Гудвин не отобрал их у Дороти? Что еще за новые интриги?

Ведьма засуетилась по комнате, стала остервенело листать туда-сюда страницы «Гримуатики». Нашла заклинание, произнесла его, ошиблась, повторила, потом повернулась и попробовала применить его к воронам. Три первые вороны, подаренные Слонихой, давно уже свалились замертво со своей жердочки, но в замке теперь жили их многочисленные потомки — довольно глупые, зато послушные птицы.

— Летите! — приказала она. — Рассмотрите их хорошенько. Сорвите с пугала маску, чтобы мы узнали, кто это на самом деле. Выклюйте глаза у Дороти и Льва и доставьте всех ко мне. А вы трое, летите в Тысячелетние степи к княгине Настойе, передайте ей, что близится время решительных действий. «Гримуатика» поможет нам расправиться с Гудвином.

— Ничего не понимаю, — сказал Лир. — Ты не можешь их ослепить.

— Неужели? — оскалилась ведьма. — Это мы еще посмотрим. Вороны грозовой тучей поднялись в воздух и помчались мимо изрезанных утесов вниз, к путникам.

— Красивый закат, правда? — послышался сзади нянин голос. Старуха, как всегда поддерживаемая услужливым Чистри, вышла на редкую прогулку.

— Она послала ворон ослепить гостей, которые идут к нам на ужин, — пожаловался Лир. — А?

— Она хочет ослепить гостей!

— Нуда, нуда. Тогда, наверное, можно не убираться.

— Тихо, вы двое, — прикрикнула ведьма. Она дергалась, как невротик, взмахивала локтями, настраивая зрительную трубу, точно сама была вороной. Когда она навела трубу на долину, то вскрикнула в бессильной ярости.

— Что там, что? Дай посмотреть!

Лир выхватил у нее трубу.

— Видно, Страшила — мастер пугать ворон, — пояснил он няне.

— А что он сделал?

— Не скажу, но вороны сюда больше не вернутся, — ответил Лир и осторожно посмотрел на ведьму, которая от злости не могла вымолвить ни слова.

— Все равно это может быть он, — наконец, тяжело дыша, сказала она. — Так, глядишь, твое желание и сбудется.

— Какое? — не понял Лир.

Он забыл свои слова об отце, а ведьма не стала ему напоминать. Пока ничто не опровергло ее догадку о том, что Страшила — загримированный человек. А если он действительно Фьеро, если Фьеро не умер, то ей не нужно ничье прощение.

Спускались сумерки, а непрошеная компания бойко поднималась на гору. Они шли одни, без сопровождения солдат. Кто знает — может, солдаты действительно думали, что в Киамо-Ко сидит злая и могущественная ведьма?