Подвойский - Николай Тихонович Степанов

самого Берлина дошел майор Лев Подвойский. Воевал он в корпусе генерала М. И. Глухова — бывшего унтер-офицера лейб-гвардии Павловского полка, штурмовавшего Зимний дворец. Тогда, в 1917 году, в цепях полка шли на баррикады председатель ВРК Н. И. Подвойский и молодой унтер-офицер М. И. Глухов. Теперь, в 1945 году, генерал Глухов вел корпус, в составе которого шел коммунист Лев Подвойский. Из-под Берлина корпус был брошен в Чехословакию, на Прагу. Там Льву Подвойскому довелось повстречаться с убеленными сединами антифашистами, которые помнили еще председателя Спортиптерна Н. И. Подвойского.

…Все Подвойские постепенно собрались в родное гнездо. Первой вместе с ИМЭЛ вернулась Нина Августовна. В 1943 году с Ленинградского фронта после тяжелейшей контузии возвратилась в Москву Лида. Давняя тяжелая болезнь сердца и контузия настолько подорвали ее здоровье, что она сразу попала в госпиталь, где ей предстояла нелегкая борьба за жизнь. Она вела ее до конца, даже пыталась продолжать учебу. Но организм не выдержал, и жизнь ее безвременно оборвалась. Вернулась и поступила в МГУ Нина. Закончилась длительная командировка Олеси. На уральском заводе она трудилась инженером, возглавляла партийную организацию крупного цеха. Авиазавод в войну работал с таким напряжением, что ей и спать-то часто приходилось на рабочем месте. Однако Олеся не только работала, но и продолжала научные исследования, начатые до войны в Москве. В конце 1915 года она защитила диссертацию и стала кандидатом технических наук. Лев вернулся на родной завод «Серн и молот». Изголодавшись по мирному труду, он сразу без отрыва от производства взялся и за научные исследования. Через несколько лет в семье появился второй кандидат технических наук — Лев Николаевич.

Перегрузки военных лет не прошли бесследно для Николая Ильича. Все чаще кололо и давило в груди… Но он был жизнерадостен, подвижен. Мало кто догадывался, что он уже тяжело болен.

Николай Ильич сразу после войны выполнил несколько крупных заданий Совинформбюро — писал статьи для зарубежных демократических газет. Он по-прежнему регулярно ходил на ткацкую фабрику на Пресне, помогал готовить партсобрания, вел политзанятия.

Весной 1948 года Николай Ильич получил сведения, что в ярославской железнодорожной школе № 16, носящей его имя, снизились успеваемость и дисциплина. Он сразу же выехал в Ярославль. Побывал на занятиях, беседовал с директором, завучем, многими учителями, учениками. Посетил семьи «неблагополучных» учеников. Николай Ильич помог выработать планы улучшения положения в школе, встретился с руководством железной дороги, которое наметило ряд дополнительных мер по оказанию помощи школе.

Николай Ильич разыскал в Ярославле старых железнодорожников — боевых товарищей по 1905 году, нескольких бывших лицеистов. И как будто побывал в своей мятежной юности…Это был его последний выезд.

Наступило лето 1948 года. Ожила природа. А Николай Ильич чувствовал себя неважно. Нина Августовна видела это. Они сфотографировались вдвоем, в своей квартире. Нина Августовна — в строгом темном платье с белоснежным воротничком, Николай Ильич в гимнастерке. На его груди орден Красного Знамени и две медали: «За оборону Москвы» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов».

На обороте фотографии Николай Ильич и Нина Августовна написали: «Дети! Всю сознательную жизнь мы стремились всеми силами служить своему народу, честным трудом и революционной борьбой оправдать великое звание членов большевистской партии. Мы были счастливы. Идите этим верным путем Ленина, где найдете силу, радость, счастье.

Мама. Папа».

Это было завещание детям. И не только своим.

По настоянию врачей в июле Николай Ильич и Нина Августовна выехали в подмосковный санаторий. Утром 27 июля сердце Николая Ильича дало серьезный сбой. Днем его вынесли на балкон палаты. Он жадно смотрел на густую зеленую листву, освещенную ярким летним солнцем, потом привлек к себе Нину Августовну, обнял ее и вдруг не сказал, а прямо-таки потребовал:

— Давай поклянемся, что проживем еще тридцать лет!

— Давай, Николушка, — стараясь справиться с тревогой, ответила Нина Августовна, — ты же у меня сильный.

Ночью случился тяжелейший сердечный приступ. Беспомощно смотрела на дорогое лицо Нина Августовна, пока вызывали врачей.

— Выкарабкаюсь… Ты же меня знаешь, — шептал помертвевшими губами Николай Ильич.

Когда пришли врачи, Нина Августовна отошла в сторону, чтобы не мешать им. Николай Ильич приподнял голову, поискал глазами Нину Августовну и, увидев ее, через силу подмигнул ей. И у самой черты он стремился облегчить ее страдания.

Утром 28 июля его сердце остановилось. Трудно, просто невозможно понять, сказали врачи после медицинского вскрытия, какая сила могла заставить работать его израненное, в рубцах сердце — оно должно было остановиться много лет назад.

Газета «Московский большевик» в коротком и скромном некрологе сообщила о кончине Николая Ильича Подвойского. Заботы об организации похорон взяла на себя ткацкая фабрика комбината «Трехгорная мануфактура». Обитый красным гроб установили в фабричном клубе. В почетный караул встали директор комбината А. Северьянова, ударница Н. Дубяга, комсомольцы, пионеры. Ткачихи фабрики, подменяя друг друга у станков, вереницей шли проститься с Николаем Ильичом. Он ушел из жизни так неожиданно…

Похоронили Николая Ильича с воинскими почестями, над могилой прозвучал ружейный салют — ведь он был Солдатом Революции. Его прах покоится на Новодевичьем кладбище рядом с могилами Д. И. Ульянова, Г. В. Чичерина и других бойцов ленинской гвардии. Над могилой возвышается бюст Николая Ильича работы Е. В. Вучетича. По белому мрамору золотом выбито: «Николай Ильич Подвойский — Председатель Петроградского Военно-революционного комитета в Октябрьские дни 1917 года».

Тяжело, мучительно переживая горечь невосполнимой утраты, мужественно завершала свой жизненный путь Нина Августовна. Она продолжала работать в ИМЭЛ, пока были силы. Вместе с товарищами она подготовила к изданию тридцать три Ленинских сборника, многие тома Собрания сочинений В. И. Ленина. Последней работой, в которой она участвовала, был Справочный том к Собранию сочинений.

«У Нины Августовны, — вспоминала 3. А. Левина, работавшая с Н. А. Подвойской в ИМЭЛ, — образованность, запас многообразных знаний были огромны. Формально-то нет, дипломами не подкреплялись… Но она принадлежала к тому поколению революционеров, которые в неимоверно сложных условиях сумели подняться к высотам культуры… Как человек она могла сначала показаться даже суховатой и суровой, но это от того, что она была молчалива, деловита, чуралась громких слов… Лишь тому, кто близко узнавал ее, открывались и глубина мысли, и сердечность. Чему я научилась у нее? Прежде всего ответственности и тщательности в работе».