Ефрейтор Икс - Сергей Лексутов

Участковый строго сказал:

– Вы Павел Яковлевич Лоскутов?

– Да вроде я… – врастяжку протянул Павел.

– Не паясничайте! Вас приглашают в райотдел по поводу совершенного вами злостного хулиганства.

– Помилуйте, старший лейтенант! – вскричал Павел. – Меня же избили, и меня же заподозрили в злостном хулиганстве. Или вы усматриваете факт злостного хулиганства в том, что я упорно лупил своей физиономией по чьим-то кулакам?!

Лейтенант попытался придать себе грозный вид, заорал:

– Не издевайтесь! А то пойдете в наручниках.

Но грозный вид придать своей унылой физиономии ему было трудно. Три сержанта, топтавшиеся у него за спиной, с любопытством разглядывали обстановку в слесарке. Павел пожал плечами, повесил на плечо свою сумочку и пошел к выходу. В дверях остановился, спросил:

– Могу ли я хотя бы администрацию поставить в известность?

– Зачем? Вам дадут повестку, если, конечно, не посадят в КПЗ.

Под конвоем четверых милиционеров с автоматами его провели в школьный двор, и под взглядами ребятишек, копавшихся на пришкольном участке, посадили в патрульную машину, расписанную номерами и украшенную мигалками. Ухмыляясь, Павел подумал; завтра по всей округе разнесется весть, что арестовали самого главного мафиози города, а в школьном бассейне нашли склад оружия.

Еще больше его рассмешило то, что привели его в знакомую по позапрошлому году комнату, и за столом сидели все те же; капитан Кондратьев и старший лейтенант Гришин. Капитан, при виде Павла, сразу схватился за голову, и не смог скрыть свой испуг. Гришин, наоборот, сидел совершенно спокойно, и сверлил Павла специфическим ментовским взглядом.

Капитан тихо проговорил:

– Сань, ты новости по телевизору смотришь?

– Да ты что, какие новости?! У меня жена молодая…

– Ну вот, а у меня старая, поэтому я смотрю. Влипли мы с тобой, Санек, опять нам не видать звездочек…

Павел сокрушенно покачал головой, сделал скорбное лицо.

Капитан Кондратьев сделал строгое лицо, задал первый вопрос:

– Гражданин Лоскутов, что вы можете сказать по факту избиения вами ректора Университета гражданина Гонтаря?

– Помилуйте, граждане следователи! Это он меня избил, а я его и не трогал даже; так только, уворачивался, пытался придерживать. Но попробуй, удержи бывшего боксера, к тому же мастера спорта… Давайте, я лучше напишу все, как было…

Оба милиционера молча, терпеливо ждали, пока Павел излагал свою версию происшествия. Наконец, дописал, расписался, поставил дату. Приобщил к показаниям бумагу из травмпункта. Капитан принялся читать, потом перечитал, после чего взвыл благим матом:

– И за что же ты нас так подставил, козел пархатый?!

Павел проговорил дружелюбно:

– За козла ответишь, капитан… А вот – пархатый… Эт, ты зря… Только погляди на карту, сколько деревень по Сибири мою фамилию носят… Мой прадед с Ермаком в Сибирь пришел, а евреи тут гораздо позже появились, когда купцы обустроились, и несказанно разбогатели.

– Эй, Вась, ты бы полегче, а? – робко подал голос старлей.

– Чего полегче?! Ты только сравни; заявление ректора – бред пьяного параноика. А показания Павла Яковлевича – ясны, логически выверены, и железно замотивированы. Ты только погляди: – Когда я потребовал, чтобы Лоскутов покинул мой кабинет, он предложил мне совершить гомосексуальный половой акт. При этом снял брюки, повернулся ко мне задом и наклонился…

– О, Господи… – потрясенно прошептал Павел. – Что будет, если мои жена и любовница узнают, что я педераст, к тому же пассивный…

Капитан продолжал:

– Тогда я повторно предложил ему покинуть кабинет. А Лоскутов взял телефон и ударил им себя по лицу два раза. После чего я вскочил с кресла, а Лоскутов ударил меня лицом по голове.

– Я еще и мазохист… – с убитым видом пробормотал Павел.

Дочитав, капитан спросил:

– Вы всерьез решили мириться с Гонтарем? А из-за чего ссора-то была?

– Так он же меня из аспирантов выгнал, а потом и вообще из Университета по тридцать третьей… Дело в том, что я догадался – он подставил своего соперника под лосиные копыта.

– Ну, а чего сейчас-то собрались мириться?

– Да потому, что меня за последнюю неделю два раза пытались убить, ну, я и подумал, что это Гонтарь меня заказал. Вот и пошел поговорить мирно, что нет у меня на него ничего, и не собираюсь я его топить. А он от такой наглости буквально осатанел; как заорет, да я тебе эту бутылку в задницу вобью! И от злости схватил телефон, да как засветил мне по уху. Ну, и что мне оставалось?.. Только бежать поскорее из кабинета, он же мастер спорта по боксу. Дак он меня не выпускал, мудохал, как грушу…

Капитан вдруг злорадно усмехнулся:

– А мы вот отдадим обломки телефона и бутылку на экспертизу, и все будет ясненько.

– А бутылка-то у вас откуда? Гонтарь еще при мне ее начал распивать, когда я после нокаута очнулся у него на ковре?

– Какого нокаута? – оторопело переспросил капитан.

– Ну, какого? Он мне врезал в челюсть, после чего я отключился. Очнулся, а он сидит, мой коньяк пьет…

Капитан долго сидел, уставясь в Павла, наконец, переспросил:

– А вы уверены, что там его отпечатки имеются?

– Конечно, уверен…

– Ладно… – капитан прошел к сейфу, достал из него бутылку, аккуратно упакованную в полиэтиленовый пакет, кивнул напарнику: – Тащи три стакана, Санек…

– Ты что, Вась?.. Это ж вещьдок…

– Нам этот вещьдок любой судья в задницы запихнет, предварительно разбив о наши дубовые головы. Да и ребята в экспертном отделе все равно выпьют, чаю нальют, и будут, честно глядя в глаза, твердить, что так и було. Этот вещьдок ведь не по убойной статье проходит… Ты прикидываешь, какая абракадабра получается? На телефоне отпечатков пальцев Лоскутова нет, на бутылке тоже, а как раз, полно отпечатков Гонтаря…

Осторожно прихватив бутылку за краешек горлышка и дно, капитан разлил коньяк в три стакана. Снова засунув бутылку в полиэтиленовый мешок, спрятал ее в сейф, взял стакан, сказал:

– Ну, Павел Яковлевич, за вашу удачу. Может, и нас с Саней в каком-нибудь романе опишете…

– В каком романе? Ты что, Вась?..

– Я тебе говорю, новости надо смотреть. Перед тобой сидит знаменитый писатель детективного жанра, а ты Шерлока Холмса из себя лепишь.

– Да ну?! Гонишь ведь?..

Капитан пожал плечами, звякнул своим стаканом о стакан Павла, и одним глотком отпив полстакана, спросил:

– А правда, что ректор замочил преподавателя?

– Ага… – сказал Павел безмятежно. – Я по следам все узнал… – и тоже отпил из стакана. Коньяк был не плох.

– Дела-а… Так вы ему за это, морду набили?

– За все… – Павел посмурнел, проворчал нехотя: – И за Валерку, и за свою поломанную жизнь…