Цветы пиона на снегу. Том 4 - Моргана Маро

Шаньяо посмотрел на самый дальний уцелевший пик. Верховный небожитель был там.

Оставив волка с ранеными, Вэнь Шаньяо разрезал ткань мира и шагнул на присыпанную снегом землю. Он успел заметить, как пропадают в черной дымке демоны и, подобно туману, растворяются Призраки, оставляя Цзинь Хуэя одного. Услышав шаги, он оглянулся на Вэнь Шаньяо, крепко сжимающего в руке Баоин.

– Ты зол и опечален.

– Я хочу кого-нибудь убить, например Шэ Яо, забравшего жизнь моего шифу, Ухэя, чуть не убившего сестру, или тебя – за ложь, – признался Вэнь Шаньяо, и в его глазах зажглись белые искорки. – То, что сказал Многоликий, – правда?

– Да, – тихо произнес Цзинь Хуэй, глядя куда-то вдаль. – Бόльшая часть того, что он сказал, правда.

– Бόльшая часть? Тогда какая – ложь? Кому верить?

– Мне.

– Почему? Почему я должен верить тому, кто запер меня на пять тысяч лет на небе? Чьи команды я вынужден выполнять, как послушная псина? Скажи мне – почему?! – направив меч на Цзинь Хуэя, едва не кричал Вэнь Шаньяо.

Небожитель сжал пальцы, словно боролся сам с собой. Вэнь Шаньяо ждал, не опуская Баоин и чувствуя, как высыхают слезы. В нем рос гнев. Кто истинный враг? А кто лишь играет с ним?

– Ты все поймешь, когда мы спустимся в Колыбель, – наконец сказал Цзинь Хуэй. – Там получишь ответ и сам решишь, кто настоящий враг.

Вэнь Шаньяо презрительно фыркнул, он и не ждал получить ответ. Опустив меч, он с разочарованием взглянул на небожителя. Кажется, Вэнь Шаньяо и правда возлагал слишком большие надежды на него.

– Что будет с Ухэем?

– Он очнется, когда мы запечатаем Хаоса и Многоликого, но сейчас я не могу повлиять на него. Мне жаль, что так вышло.

Вэнь Шаньяо пропустил его последние слова мимо ушей. Ему было плевать на жалость небожителя – она никого не вернет к жизни.

– Когда мы отправимся в Колыбель?

– Утром. Отдохни, если получится.

Цзинь Хуэй повел рукой, и из его порванного рукава вылетел рой золотистых светлячков и накрыл собой весь Цзыю. Горы задрожали, камни вздрогнули и покатились, вставая на свои места. Всего несколько минут, и Байсу Лу восстановил свой прежний облик, разве что на пиках больше не лежал снег, а глава и его жена не могли прогуляться по тропам и издалека понаблюдать за успехами адептов.

Не проронив ни слова, Вэнь Шаньяо вернулся на свой уже восстановленный пик. За скалой, на которую опирался дом, был небольшой горячий источник. Сняв порванную и окровавленную одежду, Вэнь Шаньяо без сил погрузился в него и опустил голову на каменный бортик, закрыв глаза. Вскоре по щекам скатились горячие капли не то пара, не то слез. Они почти обжигали кожу, словно языки пламени, обратившиеся в воду.

За спиной послышались шаги. Зажмурившись и протерев мокрой рукой лицо, Вэнь Шаньяо оглянулся. Позади, отчего-то не решаясь подойти ближе, стоял волк. На его порванной одежде темнели пятна крови, а бόльшая часть колец из волос потерялась.

– Так и будешь там стоять?

– Не хотел тебя беспокоить, – признался Лэн Шуан. – Думаю, мне лучше пока уйти…

– Нет, – не дал ему договорить Вэнь Шаньяо. – Побудь здесь.

– Хорошо.

Лэн Шуан не стал раздеваться, устало сел рядом и окунул тонкие длинные пальцы в воду. Его серые глаза казались затуманенными, словно все мысли были далеко от этого места.

– Утром я отправлюсь в Бездну вместе с Цзинь Хуэем, – тихо признался Вэнь Шаньяо.

Волк замер, нахмурившись.

– Ты готов? Тоу Янь знатно потрепал тебя.

– Раны уже зажили, к тому же… я хочу узнать…

– Что узнать?

– Кто такой Многоликий… и кто Цзинь Хуэй на самом деле, – сглотнув, произнес Вэнь Шаньяо. – Как они связаны друг с другом и почему из-за них страдают все?

– Ты ведь знаешь, что на некоторые вопросы лучше не знать ответов.

Волк, подперев ладонью подбородок, металлическими пальцами другой руки вынимал из волос Вэнь Шаньяо мелкие веточки и листья.

– Да, но я часть этого вопроса. Мне нужно знать.

– Тогда будь осторожней в Бездне, – тихо сказал Лэн Шуан. – Я буду тебя ждать, даже если ты выйдешь оттуда через сотню лет. Я дождусь.

– Я постараюсь не задерживаться там, – пообещал Вэнь Шаньяо. – У меня есть люди, ради которых стоит вернуться из Бездны.

Они устали. Не из-за того, что произошло этой ночью, не из-за ран и смертей. Они устали бороться столько жизней подряд и раз за разом переживать потерю. Обычный человек уже давно сошел бы с ума, и Вэнь Шаньяо не был уверен, что их сознание еще не помутилось.

– Когда все закончится, – негромко произнес Лэн Шуан, разрушая тишину, – я хочу отдохнуть. Подальше от демонов, заклинателей и охоты.

– Я тоже… хочу наконец отдохнуть.

Колыбель

Перед глазами предстало мертвое лицо шифу. В его глазах блестели слезы, а из свежей раны текла кровь. Сколько бы Вэнь Шаньяо ни вливал в него свою ци, сколько бы ни звал и ни кричал, тот не отзывался. Заклинатель пытался прижать Лу Чуньду к себе, но его тело потрескалось и рассыпалось, оставив лишь пепел в руках. Порыв ветра унес его, и Вэнь Шаньяо вскочил, пытаясь ухватить крупицы, но споткнулся. Бросив взгляд на землю, он увидел, что ее покрывают трупы.

Знакомые лица смотрели на него с осуждением, обидой и злобой. Их бледные руки с синими ногтями тянулись к нему, и Вэнь Шаньяо не мог сдвинуться с места. Воздух застрял в груди, стоило увидеть изуродованное шрамами лицо Мэн Юэлян. Из ее глазниц росли цветы, а руки пронзали острые шипы. Здесь же был и Шэнь Лэйбао, чью шею пересекал страшный порез. Был и шифу, схвативший Вэнь Шаньяо за щиколотку.

Здесь были все, кого он встречал: адепты и мастера из Байсу Лу, пиявки, Сяофэн и даже Хай из Цзеши! Все они, мертвые, с окровавленными лицами и раскрытыми в крике ртами, тянулись к нему, хватая за руки и ноги. Кто-то схватил его за волосы, заставляя склониться и посмотреть в слепые глаза без капли жизни.

Нарастающий гул сменился шепотом, впившимся в уши:

– Мертвы… мертвы… мы все мертвы… мертвы из-за тебя!

Их окровавленные руки обжигали, плавили кожу до костей. Они тянули его вниз, вгрызались зубами и отрывали куски плоти. А их крики, отчаянные, гневные, испуганные, преследовали Вэнь Шаньяо.

Распахнув глаза, он резко сел, тяжело дыша и держась за голову. Его одежда промокла от холодного пота, а в ушах все еще