Уорхол - Мишель Нюридсани

Возможно, с точки зрения сексуальных контактов, Энди пугали не только женщины. Вива утверждала, как и многие другие, что со дня их знакомства у Энди не было сексуальных отношений ни с кем вообще, даже с друзьями, которые жили в его доме, как, например, Джед Джонсон. Уорхола связывали с ним самые долгие за всю его жизнь отношения, это были наиболее счастливые или наиболее спокойные годы. Маланга понимал о чем говорил, когда утверждал, что Энди не получал удовлетворения ни от одной любовной связи, пока не встретил Джеда Джонсона.

В 1972 году Уорхол принял участие в постановке фильма «Любовь», часть съемок которого Моррисси провел в Париже.

Появились также фильмы Blood for Dracula и Flesh for Frankenstein, названные впоследствии «Дракула и Франкенштейн Уорхола», однако участие Уорхола в них было совсем незначительным. Если кино еще оставалось основной деятельностью «Фабрики», то сам Уорхол был теперь только «серфингистом», которого несет эта «кинематографическая» волна.

До сих пор Моррисси ловко уменьшал роль Уорхола, как автора, режиссера и оператора фильмов, созданных ими вдвоем, а теперь постепенно стал отодвигать Энди на роль «супернаблюдателя» и пользоваться его именем как пропуском. Он считал, что любой фильм, в титрах которого стоит имя Уорхола, сравним с продукцией Уолта Диснея. Не самая плохая точка зрения. Впрочем, на вопрос, кого из известных людей он ценит больше всего, Уорхол всегда отвечал: «Уолта Диснея».

Летом 1973 года Уорхол побывал в Чинечитте[594]вместе с Полом Моррисси, Фредом Хьюзом, Джедом Джон-соном и Джо Даллессандро. В предварительных обсуждениях с Моррисси итальянец Карло Понти[595], англичанин Эндрю Браунсберг[596] и француз Жан-Пьер Рассам[597] с энтузиазмом подхватили идею совместного перевода в формат 3D уорхоловской версии «Франкенштейна», оговорив бюджет будущей картины в 300 000 долларов. Понти должен был контролировать распределение и расход денег. Когда разговор коснулся сроков, необходимых для съемок фильма, и Моррисси предложил «три недели», удивленный Понти спросил:

– Тогда почему бы вам не взять шесть недель, чтобы снять два фильма?

– Какой же будет вторым?

– «Дракула», – небрежно бросил Браунсберг.

– Пусть «Дракула»…

Вся компания (но, может, уместнее назвать ее «вся банда»?) разместилась на вилле Аппиа, в городе Мандорли, в доме, принадлежавшем польскому режиссеру Роману Полански. Хозяину очень быстро надоели друзья его гостей, которых Энди и Фред выбирали среди самых-самых снобов, ультрашикарных, аристократичных жителей Рима, поэтому он предпочел убраться восвояси с собственной виллы, а на ней вскоре установились порядки, очень схожие с теми, что были на первой «Фабрике» Уорхола.

Все замечали приподнятое настроение Уорхола, а он действительно получал удовольствие от всего: Чинечитта – это почти Голливуд или Рим, это «дольче вита», сладкая жизнь! Там – кутюрье Валентино, Джина Лоллобриджида, одна из ярчайших европейских звезд тех лет, Полетт Годдар – воплощение не только женственности и элегантности, но и истории кино.

После съемок Уорхол, Моррисси, Джед Джонсон, его шестнадцатилетняя сестра, Мик Джаггер с женой Бьянкой и дочкой Джейд сбежали в городок Позитано, возле Неаполя, где они навестили Гора Видала[598]. Удачные каникулы для Уорхола: он рассчитывал убедить Мика и Бьянку поехать с ним в Египет снимать фильм.

Неудача в Голливуде

Другая причина, по которой Уорхол остался доволен поездкой в Италию: были удовлетворены его актерские амбиции. В начале августа, отпраздновав сорокапятилетие, он снялся в эпизоде в фильме The Driver’s Seat[599], где его партнершей была звезда Лиз Тейлор и у них был короткий диалог. Он должен был говорить: «Давай, давай, боюсь, я страшно опаздываю».

После этих слов Лиз, к которой он всегда обращался «Элизабет» (она терпеть не могла, когда ее называли Лиз), приглашала его в свой автомобиль и, убедившись, что у него нет записывающего магнитофона, пускалась с ним в откровения. Бертон[600] совсем недавно бросил ее. Энди, хотя и сильно нервничал, преисполнился счастьем от того, что получил роль конфидента кинозвезды.

К тому же фильмы «Франкенштейн» и «Дракула» подвели окончательную черту под его сотрудничеством с Моррисси. Этап кино для Уорхола закончился. Он им пресытился и «отвалился», словно пиявка. Бесповоротно, даже если он и мечтал включиться в работу с Джедом Джонсоном, который снимал фильм Bad[601] в 1976 году, и даже если Винсент Фремон утверждал, что в год своей смерти Уорхол задумывался над идеей нового полнометражного фильма.

Помимо других причин, обусловивших его постепенный уход из области кино, была неудача в Голливуде, скорее всего, это дало решающий толчок к полному разрыву с кинематографом в середине 1970-х годов. В 1969-м помощник президента студии Columbia Pictures обнадежил Моррисси согласием рассмотреть режиссерский сценарий будущего фильма. Тот немедленно его представил, взяв за основу сюжет, предложенный журналистом Джоном Холлоуэллом из Los Angeles Time, где было предусмотрено одновременное участие «суперзвезд» Уорхола и кинозвезд Голливуда. В конце мая Джо Даллесандро, Джеральдин Смит[602], Джед Джонсон, Моррисси и Уорхол прибыли в Лос-Анджелес, где их ждали для обсуждения проекта. Они сразу произвели неблагоприятное впечатление на совет компании, собравшийся в полном составе: Уорхол пришел с получасовым опозданием. Далее это впечатление еще более укрепилось, потому что Энди притащил с собой всю свою шумную банду.

Сам Уорхол пребывал на седьмом небе от счастья, что его приняли влиятельнейшие голливудские чиновники. Они важно обсуждали с ним проекты, пусть даже – и это многозначительный факт – в основном обращались к Полу Моррисси, называя его «Энди». Он ждал четыре дня, в это время ими занималась Джейн Фонда: водила их на просмотр фильма Easy Rider[603] и на дискотеку, которая назвалась «Фабрика». Внезапно Уорхол решил вернуться в Нью-Йорк вместе со всей своей труппой.

Джон Холлоуэлл, привыкший к работе с «высшими должностными лицами» голливудских киностудий, удивился такому решению, назвав его неосмотрительным и преждевременным, но Энди, обладавший чуткой интуицией, понял, что Голливуд его не принимает: он слишком непривычен для него, а его персона не имеет здесь «определенной ценности»…

О чем свидетельствовала интенсивная работа, что предваряла и завершила эту поездку? О неуверенности или, напротив, о яростной потребности в самоутверждении? Без сомнения, и о том, и о другом. Уорхол мечтал попасть на телевизионное шоу «Ничего особенного». Художник начал активно осваивать самые различные области, которые до этого времени его не интересовали. Речь идет о литературе и особенно о театре.

Что касается литературы, то он собирался воспользоваться записями телефонных разговоров с Ондином и другими его рассказами, оставшимися на магнитофонных пленках. Молодежи, которая постоянно крутилась на «Фабрике»,