Общая культурно-историческая психология - Александр Александрович Шевцов

психолог и у него сохраняется свойственная всей кросс- культурной психологии размазанность по целям и задачам, но это уже иная наука. Это наука будущего по сравнению с тем, чем осталась кросс-культурная психология. В чем отличия культурной психологии Коула от той науки, из которой она вырастает?

Коул постарался понять, как вообще рождается мысль о том, что может быть иной путь психологии, кроме естественнонаучного. Памяти о том, что когда-то до естественнонаучной психологии была и просто наука о душе, у американцев нет. Сама Америка рождалась вместе с рождением Естественной науки, а первые поселенцы плыли туда на «Мэйфлауэре» почти одновременно с тем, как Декарт писал свои трактаты. Поэтому для них есть только одна психология – признанная научным сообществом. И задать вопрос об иной или «второй психологии», как это делает Коул, уже научный подвиг.

Но он его не только задает, он прослеживает развитие самой человеческой мысли, движущейся в ином направлении, чем физиология нервной деятельности. И делает это, чтобы понять те сомнения, что родились у него в ходе собственных полевых экспериментов. Это значит, что история предмета собственной науки стала для Коула тем, что описывает путь исследования. Но путь – это тот же метод. Его только надо понять…

Кроме того, Коул попытался понять, что такое история применительно не только к таким общественным явлениям, как науки, но и в отношении человека, в отношении его внутреннего мира. Именно поэтому он пришел к генетическому методу.

И последнее. Конечно, кросс-культурные психологи немало думали о том, что же такое культура, хотя их рассуждения и оказались из-за своего обилия весьма запутанными. Но Коул попытался найти собственное понимание этого явления через понятие артефактов. Насколько оно хорошо, другой вопрос. Главное, – это была попытка переосмыслить то, что открылось ему, когда он осознал значение истории для изучения психологии человека.

Об историческом очерке «второй психологии», созданном Коулом, я довольно подробно рассказал во «Введении в общую КИ-психологию». Поэтому в этой книге сделаю только одно отступление – к истокам кросс- культурной психологии, – в то время, когда закладывались корни культурной психологии Коула.

Кросс-культурное отступление

Коул начинает историю кросс-культурной психологии с экспедиции А.Хэддона, проведенной от Кембриджского университета в 1895 году в Британской Новой Гвинее и на островах Торресова пролива. Экспериментально-психологическое исследование в этой экспедиции вел впоследствии чрезвычайно знаменитый американский психолог У.Х.Р.Риверс.

Вместе с двумя студентами-помощниками, впоследствии тоже знаменитыми американскими психологами – К.Майерсом и У.МакДугаллом – он, строго в ключе вундтовской экспериментальной психологии вел изучение «сенсорных способностей, то есть элементарных психических функций» (Коул, Культурно, с. 57).

Эксперименты эти вызвали много критики, и вывод был таков, что культурные различия, безусловно, существуют, но «совершенно неясно, какие факторы порождали эти культурные различия» (Там же, с. 67).

Затем Коул рассказывает о том бурном успехе, который имели разработанные Альфредом Бине и Теофилом Симоном IQ-тесты, то есть исследования «интеллекта» с помощью опросников. Болезнь эта так привилась у всех современных психологов, что рассказывать о ней нет никакого смысла – она общеизвестна. Успех этого направления экспериментально-психологических издевательств над подопытными человеко-крысами вызван, мне кажется, легкостью использования тестов в кабинетных условиях. Попросту говоря, используя тесты, не надо думать… все уже кем-то написано.

Более любопытными были исследования зависимости памяти от культуры, проведенные в начале тридцатых Ф.Бартлеттом.

«Первым психологом-экспериментатором, строго поставившим вопрос о взаимодействии культуры и памяти, был Ф.К.Бартлетт (1932). Он предположил, что память организована в соответствии с двумя принципами.

Первый касается построения запоминания. Ф.К.Бартлетт полагал, что культуры суть организованные общности людей, разделяющих одни и те же обычаи, институты и ценности. Ценимые институционализированные виды деятельности вызывают у людей “сильные чувства”. Эти ценности и их выражение в культуре формируют психологические тенденции отбора определенных видов информации для запоминания. Приобретенное посредством функционирования этих тенденций знание создает схемы, на основе которых и действуют универсальные процессы воспроизведения информации. В тех областях, где схемы разработаны подробно, воспоминание будет лучше…

Ф.К.Бартлетт также предположил существование второго типа вспоминания, организующим принципом которого служит временной порядок: “Существует низкоуровневый тип вспоминания, очень близкий к тому, что часто называют механическим воспроизведением…”» (Там же, с. 75–77).

Идеи Бартлетта проверялись полевыми исследованиями и были подтверждены в той части, что люди разных культур запоминают по-разному, и зависит это от их культуры.

Вот что видит Коул прямыми истоками кросс-культурной психологии. Однако это не все ее источники, как и не все источники его культурной психологии. Не менее важной являются еще две сплетающиеся между собой линии развития. Одна из них тянется от уже известных нам французов – Пиаже и Дюркгейма. Другая – от американской культурной антропологии Франца Боаса. Обе они, так или иначе, сливаются в творчестве известнейшего полевого исследователя – этнолога и психолога – Маргарет Мид, об исследованиях которой рассказывает Коул.

«Крупные кросс-культурные исследования роли культуры в когнитивном развитии были вдохновлены работами Жана Пиаже. Еще в начале своей карьеры Ж.Пиаже отстаивал существование важных культурных различий в мыслительных процессах.

Цитируя работы Л.Леви-Брюля (1910) и Э.Дюргейма (1912), он различал два вида обществ, которые Л.Леви-Брюль характеризовал как “примитивные” и “цивилизованные” и которые сегодня можно было бы назвать традиционными и современными. Он утверждал, что каждому типу социальной организации соответствует своя определенная “ментальность”: “Ментальность, называемая примитивной, соответствует конформистским или сегментарным обществам, а рациональная ментальность – высшим дифференцированным обществам”. Однако он не соглашался с утверждениями Л.Леви-Брюля о том, что между этими двумя типами ментальности не существует преемственности, считая, что примитивное мышление предшествует цивилизованному так же, как детское предшествует взрослому.

Многие ранние книги Ж.Пиаже содержат ссылки на подобное детскому мышление примитивных взрослых, однако сам он не исследовал эту проблему специально, а одна из немногих попыток проверить его идеи, сделанная Маргарет Мид, не смогла подтвердить его представления о детском анимизме» (Там же, с. 107).

Итак, первая экспериментальная попытка проверить утверждения Пиаже, с которыми столько спорил Выготский, была, как пишет Коул, осуществлена в середине двадцатых Маргарет Мид.

Однако задумана она была ее учителем, Францем Боасом, который и послал ее в эту экспедицию. Вот с него я и начну это отступление, хотя Боас и не является кросс-культурным психологом.

Глава 1

Исторический метод в антропологии. Боас

Франц Боас (1858–1942) был тем человеком, который пытался осмыслить и внести в психологию и антропологию исторический метод задолго до того, как в России победил марксизм. Коулу вовсе не обязательно было так далеко ездить, чтобы сделать свою психологию исторической. Взгляды Боаса на исторический подход к изучению культуры разумны и