Крейсер его величества «Улисс». К югу от Явы - Алистер Маклин

— Угощайтесь, мистер Николсон. Богу известно, что вы это заслужили. И еще — несколько часов сна. Сразу, как уйдете отсюда.

— Замечательно, — пробормотал Николсон. — Как только вы отдохнете, я сразу же завалюсь спать. Вы не оставляли капитанский мостик всю прошлую ночь.

— Ладно, ладно. — Файндхорн поднял руку, шутливо защищаясь. — Мы поспорим позже. — Он глотнул виски и задумчиво взглянул на Николсона через стекло своего бокала, — Ну, мистер, что вы думаете о корабле?

— О «Кэрри Дансер»?

Файндхорн выжидательно кивнул.

— Работорговый корабль, — спокойно пояснил Николсон. — Помните пароход, остановленный британским кораблем военно-морских сил в прошлом году у острова Рас-эль-Хаад?

— Да, помню.

— Совершенно одинаковые. Практически никакой разницы. Металлические двери по всему судну на главной и верхней палубе. Большая их часть открывается только с одной стороны, снаружи. Восьмидюймовые люки — там, где они имеются. Пристяжные ремни на каждой койке. Полагаю, что база у них где-то на островах между Амоем и Макао. И у них нет недостатка в товаре.

— Двадцатый век, а? — мягко сказал Файндхорн. — Покупка и продажа человеческих жизней.

— Да, — сухо сказал Николсон, — но, по крайней мере, они оставляют своих пленников в живых. Подождите, пока они догонят цивилизованные нации Запада и начнут заниматься делом по-настоящему, крупномасштабно: отравляющие вещества, концентрационные лагеря, бомбежка городов и так далее. Дайте им время. Они пока еще любители.

— Цинизм, молодой человек, цинизм. — Файндхорн с упреком покачал головой. — Но в любом случае ваши слова совпадают с заявлениями нашего бригадного генерала Фарнхолма.

— Итак, вы побеседовали с его высочеством, — ухмыльнулся Николсон. — Он что, собирается на рассвете судить меня военно-полевым судом?

— О чем вы говорите?

— Я ему не понравился, — объяснил Николсон. — И он не сдержался и заявил мне об этом.

— Наверное, он переменил свою точку зрения. — Файндхорн вновь наполнил бокалы. — «Способный молодой человек. Очень способный, но... но импульсивный». Что-то вроде этого.

Николсон кивнул:

— Я прямо вижу, как он, в стельку пьяный и с затычками в ушах, храпит в кресле Бенгальского клуба. Но он любопытная птичка. Умело управлялся с канатом в шлюпке. Как вы считаете, насколько он фальшив?

— Ненамного. — Файндхорн подумал. — Так, самую малость. Безусловно, это отставной армейский офицер. Быть может, немного повысил себя в звании после ухода на пенсию.

— И что, черт побери, такой человек делал на борту «Кэрри Дансер»? — с любопытством спросил Николсон.

— В нынешнее время люди всех сортов внезапно оказываются в компании с самыми странными типами, — ответил Файндхорн. — И вы ошибаетесь относительно Бенгальского клуба, Джонни. Он плывет не из Сингапура. Он какой-то бизнесмен с Борнео. Довольно неопределенно говорил о своих делах. Оказался на борту «Кэрри Дансер» в Банджармасине вместе с еще несколькими европейцами, считавшими созданную японцами обстановку достаточно горячей. Судно должно было идти в Бали. Там они надеялись отыскать другой корабль, который помог бы им добраться до Дарвина, но, по-видимому, Сиран — так зовут капитана — получил по радио приказ от своих хозяев в Макасаре следовать в Кота-Бару. Старина Фарнхолм утверждает, что капитан был довольно скверным человеком. Фарнхолм дал капитану взятку, чтобы он доставил их в Сингапур, и тот согласился. Бог знает, зачем это было нужно, когда японцы уже стучались в двери, но нещепетильные люди всегда умеют воспользоваться такой ситуацией, какая возникла там сейчас. Чего они явно не ожидали, так это того, что с ними произошло. «Кэрри Дансер» конфисковали военные.

— Да, военные, — пробормотал Николсон. — Интересно, что сталось с солдатами? Маккиннон говорит, что их было не меньше двадцати. Они следили, чтобы «Кэрри Дансер» пошла в Дарвин без всяких фокусов.

— И мне интересно. — Файндхорн плотно сжал губы. — Фарнхолм утверждает, что они были размещены на полубаке.

— За одной из тех хитрых маленьких дверок, которые открываются только с одной стороны?

— Видимо, так. Вы видели ее?

Николсон покачал головой:

— Когда мы поднялись на палубу, весь полубак был практически под водой. Но наверное, этому можно верить... — Он глотнул еще немного виски и недовольно поморщился, не от выпивки, а от своих мыслей. — Приятный выбор: утонуть или сгореть. Хотелось бы мне как-нибудь встретиться с капитаном Сираном. Думаю, этого бы захотели еще очень многие люди... А как остальные наши пассажиры? Они могут что-то добавить?

Файндхорн покачал головой:

— Ничего. Слишком больны, слишком устали, слишком потрясены или просто ничего не знают.

— Все они рассортированы, вымыты и уложены спать?

— Более или менее. Они у меня разбросаны по всему кораблю. Все солдаты вместе, кроме двух очень больных парней, отправленных в медчасть. А остальные восемь размещены в курительной комнате и двух свободных каютах механиков по правому борту. Фарнхолм и священник помещены в каюте механика.

Николсон улыбнулся:

— На это стоит посмотреть: британский господин дышит одним воздухом с темнокожим язычником!

— Вы были бы удивлены, — проворчал Файндхорн. — У каждого из них есть кушетка, между кушетками стол и на нем бутылка, почти полная виски. Они хорошо ладят между собой.

— Когда я видел его в последний раз, у него оставалось полбутылки, — задумчиво сказал Николсон. — Интересно...

— Наверное, уже выпил все одним духом. Он таскает с собой объемистый саквояж. Если вы меня спросите, то, по-моему, наполнен он не чем иным, как бутылками виски.

— А остальные?

— Кто? Ах да! Маленькая старая леди в каюте Уолтерса, который забрал матрас в свою радиорубку. Старшая медсестра, которая вроде бы руководит ими...

— Мисс Драчман?

— Именно. Она с ребенком помещена в каюте юнги. Вэнниер и пятый механик переселились к Баррету и четвертому механику. Двух медсестер устроили в каюте Вэнниера, а остальных — в каюте пятого.

— Со всеми все ясно. — Николсон вздохнул, закурил сигарету и бездумно смотрел, как синий дымок поднимается к потолку. — Надеюсь только, что они не попадут из огня да в полымя. Мы снова попытаемся пройти через пролив Каримата, сэр?

— А почему бы и нет? Что еще мы...

Он умолк, когда Николсон протянул руку к зазвонившему телефону и поднес трубку к уху.

— Да?.. Каюта капитана. О, это вы, Вилли?.. Да, он здесь. Погодите минуту. — Николсон легко поднялся на ноги с телефоном в руке. — Второй механик, сэр.

Файндхорн говорил примерно полминуты, иногда подавая ворчливые реплики. Николсон подумал: чего понадобилось Уиллоуби? Голос механика звучал почти буднично, но никогда и никто не видел Уиллоуби взволнованным по какому-либо поводу. Эрнст Уиллоуби считал, что в жизни нет ничего такого, по поводу чего можно было бы волноваться. Чудаковатый, мечтательный старый простак, самый старый член судового экипажа. Его страсть к литературе могла бы сравняться разве только с крайне презрительным отношением к двигателям и ко всему, чем он зарабатывал себе