Летучий корабль - Фанфикс.ру rain_dog

как можно дольше растянуть время блаженного ничегонеделания. Во весь голос обсуждали новости, приветствовали знакомых, выкрикивая их имена на весь зал, хлопали друг друга по плечу, отпуская шуточки, даже вполне открыто поругивали начальство, разворачивали свежий номер Пророка, тыча пальцем в интересную статью, толкали приятеля в бок: «Нет, ну ты только посмотри на это!»

А вот сегодня у меня такое впечатление, что я оказался то ли в больнице, то ли на поминках, где никто ни с кем не знаком — в столовой, заполненной в этот обеденный час министерским людом, практически стерильная тишина. Если вслушаться, можно различить даже стук ножей и вилок о край тарелки. Я поднимаю удивленный взгляд на Герми, она чуть заметно кивает, да-да, Гарри, ты не ошибся, здесь и вправду стало тихо. Газеты разворачивают молча, к кому попало не подсаживаются, если и разговаривают, то только низко склонив головы над тарелками — сколько ни вслушивайся, слов не разобрать. И такая сосредоточенная безрадостность на их лицам, будто им, скромным министерским клеркам, выпало нести на своих плечах все скорби этого мира.

Когда вечером мы с Герми оказываемся у меня «дома», это первый вопрос, который я ей задаю, кстати, тоже очень тихо, словно опасаясь быть услышанным.

- Что тут происходит? Фадж что, сажает в Азкабан всех, кто смеется за обедом и громко разговаривает? У всех разом взяли и умерли родственники?

- Мистер Уилкинс! Тьфу ты, Гарри! — Гермиона смотрит на меня почти строго, — сейчас пять часов. У нас не так уж много времени. Нам стоит сходить в магазин, я помогу донести покупки. У тебя в холодильнике пусто, как ты собираешься тут жить? Время действия оборотного закончится через три часа. Потом поговорим.

В тот день наш совместный выход в маггловский супермаркет кажется мне просто глотком свежего воздуха. На улице прохладно, в воздухе висит водяная взвесь, она то превращается в мелкий дождик, то кажется просто влагой, что сама собой оседает на руки и лицо. И думаешь — открыть зонтик или нет, потому что как только ты его открываешь, на тебя начинают смотреть с удивлением, ведь дождя-то нет. Но стоит только его убрать — и вот уже капли дождя вполне ощутимо падают тебе на макушку. В сущности, еще даже не вечер, но так пасмурно, что мне кажется, что уже наступили сумерки, я несколько раз подношу руки к лицу, ведь действие оборотного зелья продлится только до восьми.

- Прекрати, еще рано, — шепчет мне Герми. — Ты просто отвык от такой погоды.

Она распахивает передо мной двери супермаркета, пропуская меня вперед — она вежливая девушка, а я довольно пожилой человек, хотя выгляжу далеко не немощным. Дряхлому старику ведь тоже не доверишь разбирать заваленный хламом нижний этаж. Я же говорю, их план представляется мне идеальным.

Нас обдает волной тепла, яркого света, и я отчего-то радуюсь, сам не пойму, что можно найти такого примечательного в маггловском супермаркете. То, что здесь за довольно немалые деньги можно приобрести то, что я еще пару недель назад мог просто сорвать с дерева, проходя мимо? А вот Гермионе нравятся яркие фрукты:

- Будете манго, мисс Грейнджер? Может быть, папайю?

Я могу позволить себе быть щедрым — Лоуди передал мне некоторую сумму через Гермиону — фунты и галеоны — так, на первое время, ведь до жалования, которое положено мистеру Уилкинсу в конце месяца, еще надо дожить. Гермионе нравится папайя. Мы нагружаем мою тележку всякой всячиной — я так отвык от обычной жизни, где люди ходят в магазины, задумываются о том, что приготовить на ужин… как будто вернулся из кругосветного путешествия. Моя жизнь… фантасмагория какая-то.

- Еще молоко и йогурт, — напоминает мне Герми.

- Кофе и сигареты, — отзываюсь я.

- Мистер Уилкинс не курит.

- Для Вас, мисс Грейнджер.

Здесь, в маггловском супермаркете, играет негромкая музыка, мамаши строго поглядывают на расшалившихся детей, кто-то, заткнув уши наушниками от плеера, вчитывается в надпись на упаковке, девушка на кассе быстро выкладывает наши покупки из корзины. Я роюсь в карманах в поисках мелочи, Гермиона протягивает мне недостающую монетку. И я вдруг ловлю себя на простой мысли о том, что мне хорошо здесь. Нет, не потому, что эта жизнь, может статься, окажется справедливей ко мне. Но здесь я никто. Даже если бы сейчас вдруг закончилось действие оборотного зелья, я мог бы оставаться в этом мире сколь угодно долго, ни один из тех, кто перебирает продукты на полках или сверяется со списком покупок, не обернулся и не заорал бы, указывая на меня: «Смотрите, это Гарри Поттер!» Я бы растворился в дожде, сумраке и анонимности этого города, в шуме подземки или пригородных электричек, мое никому не известное лицо отражалось бы в витринах и стеклянных дверях отелей и магазинов. Я ушел бы, куда глаза глядят, и шел бы бесконечно долго, пока мне самому не захотелось бы остановиться.

- Мистер Уилкинс, Вы меня слышите? — Гермиона смотрит на меня с некоторой тревогой.

Нам не так уж и далеко идти до дома, я сам вполне в состоянии донести пакеты, так что мы обходимся без уменьшающего заклинания. А когда, уже разобрав покупки и усадив уставшую Герми за стол, я готовлю нам ужин, я вновь задаю ей вопрос, на который она не пожелала отвечать часом ранее:

- Что здесь происходит? — и пододвигаю ей пепельницу.

- Слушай, ты выглядишь, как заправский повар! — она смотрит на меня с некоторым недоверием — пока я жил с Джинни, я старательно изображал белоручку, наслаждаясь семейной идиллией.

- Весь год только этим и занимался, — признаюсь я. — Так что это за царство молчания, в котором мы сегодня побывали?

Она смеется:

- Царство молчания, говоришь? Наверное, так оно и есть. Понимаешь, ведь Фадж так и не решился рассказать правду о нападениях. А, возможно, кое-кто из его советников подсказал ему не делать этого.

- Но это же невозможно! Нападения были чуть ли не каждый месяц!

- Ну и что, Гарри! — она понижает голос, словно испугавшись того, как неожиданно громко и неуместно прозвучало мое настоящее имя в этом доме. — Министерство так и стоит на своем — это грабители, нападающие на мирных граждан. С одной стороны, все в панике, с другой — говорить об этом строго запрещено. Попробуй-ка признай, что Магической Англии объявили войну бывшие сторонники Темного Лорда! Где тогда окажется Фадж? Блэкмор? И еще пара сотен человек, которым так хотелось погреться в тепле и уюте мирной жизни, за которую никто из них не воевал?

- Поэтому все поглощают пищу в молчании?

- И в молчании ходят по коридорам. Надеюсь, хоть на совещаниях в своих кабинетах они решаются открыть рот. Они боятся, Гарри, боятся и бандитов, и Фаджа. Потому что любой, кто станет обсуждать нападения, в миг лишится работы. А обычные маги, ну, те, кто не в Министерстве… они видят и другую сторону.

- Какая же у этого может быть другая сторона?

- А такая. То, что на простые дома никто не нападает. Так что у многих возникают вопросы. А слухи ползут всякие. И про награбленное чужое добро, что свозилось в дома министерских чиновников, и про то, что денег в фонд помощи жертвам войны практически не выделяют. И, думаю, ты сам понимаешь, кому на руку эти разговоры. Знаешь, ведь весной Мак Гонагалл ушла из Хогвартса…

Я аккуратно переворачиваю мясо на сковороде. Я даже не сразу понимаю, о ком идет речь. Будто все это было миллионы лет назад на другой планете.

- Ушла из Хогвартса и дала интервью Придире. О том, что Министерство урезало пособия студентам из бедных и немагических семей, о том, что не выделяются даже минимально необходимые средства для поддержания школы.

- И что?

- Придиру закрыли, тираж изъяли. Мак Гонагалл куда-то уехала. Но статью-то успели прочитать.

- То есть Фадж делает то же самое, что и когда мы были на пятом курсе.

- Ну да. Тогда он думал, что если мы не говорим о Волдеморте, его как будто и нет. Но летом никто не решился высунуться в загородные имения, все сидят в Лондоне. Сюда наши с тобой работодатели пока не летают…

И так проходят еще несколько дней. В нашей монотонный унылой и довольно пыльной работе в Министерстве ничего не меняется до конца недели — мы продолжаем разгребать завалы и уничтожать то, что когда-то было кому-то необходимым, а теперь вот обветшало, износилось, стало ненужным. И честно отчитываемся обо всех достойных хоть малейшего внимания находках перед хозяйственным отделом, правда, они не проявляют к запыленным сокровищам ни малейшего интереса. Только вот в пятницу после обеда, когда наш рабочий день неумолимо движется к своему окончанию — Лоуди строго-настрого запретил нам проявлять излишнее рвение и задерживаться дольше, дабы не вызвать подозрения — мой взгляд будто случайно падает на одну из каменных панелей, которыми отделаны здесь стены. Она кажется мне противоестественно гладкой, а в центре ее какое-то странное скопление пыли. Я провожу тряпкой, стирая грязь — и вижу очертания каменной ладони, словно вдавленной в стену. Привлеченная моей возней, ко мне подходит Герми и будто по наитию прикладывает к контуру каменной руки свою ладошку. Раздается негромкий щелчок — и чуть ниже открывается замочная скважина, ключа к которой, разумеется, нет и в помине. Так мы находим первую дверь.