Оружие победы (иллюстрации оригинала) - Василий Грабин

Эти и ряд других сопоставлений давали нам повод заключить, что заказанная нам 76-миллиметровая танковая пушка уже ко времени заказа была неперспективной.

Желая получить компетентное суждение по выработанной КБ перспективной системе вооружения танков, я побывал в Автобронетанковом управлении Красной Армии, которое тогда возглавлял комкор Д. Г. Павлов. Но прежде чем идти к начальнику АБТУ, я поговорил с его заместителем и с некоторыми работниками аппарата.

Уже тут выявилось несовпадение наших взглядов на танковое вооружение. Сотрудники аппарата АБТУ восхищались танком БТ-7, особенно его высокими ходовыми качествами. По шоссейной дороге, с восторгом говорили они, на танке БТ-7 можно обгонять даже легковые машины. Мои попытки объяснить, что танк должен обладать еще и огневой мощью, отбрасывались собеседниками как нечто второстепенное, не заслуживающее внимания. О необходимости создавать специальные танковые пушки заместитель начальника АБТУ высказался в том смысле, что если пехота еще не приняла для себя эту пушку, то она и для танка не нужна.

Того же взгляда придерживался, как выяснилось, и начальник АБТУ комкор Павлов, к которому я зашел, не найдя поддержки у его подчиненных. Встретил он меня любезно. Я изложил ему наши выводы, вытекающие из анализа танкостроения и пушечного вооружения, познакомил с таблицей перспективного вооружения средних и тяжелых танков, обратил особое внимание на то, что, по нашим заключениям, каждый тип танка необходимо вооружить пушками соответствующего калибра: калибр и мощность пушки тяжелого танка должны быть выше, чем калибр и мощность пушки среднего танка; орудия среднего танка должны быть классом выше по мощности и калибру, чем орудия легкого танка.

Павлов внимательно выслушал меня, познакомился с таблицей, а затем сказал, что калибр и мощность пушки влияют на габариты и вес танка, а следовательно, на уменьшение его скорости.

— Если требуется увеличить скорость, — заметил я, — нужно ставить на танк другой, более мощный двигатель.

— Такой двигатель не всегда есть, — возразил Павлов. — Кроме того, продолжал он, — у мощной пушки длинный ствол. А длинный ствол для танковой пушки опасен, так как при движении танка через ров или кювет ствол может зачерпнуть землю. При выстреле это может вызвать разрыв ствола.

Несколько раз Павлов подчеркнул, что главное в танке — скорость, а не огонь пушек. Главным достоинством машины считалось то, что она могла, быстро перемещаясь и используя складки местности, вырваться на вражеские позиции, не подвергая себя большой опасности.

Сидящий передо мной начальник АБТУ не допускал и мысли, что на поле боя кто-то почему-то сможет помешать ему влететь со своими конями-танками на позиции врага и там все проутюжить гусеницами. В процессе беседы я несколько раз пытался напомнить ему, что и противник имеет артиллерию и танки. К тому же танки противника находятся в более выгодных условиях, чем наступающие танковые эскадроны комкора Павлова, — они в любую минуту готовы к открытию огня и маневру. Ошибочно думать, что противник в нужный момент не использует артиллерию и танки против наступающих. Таким образом, наступающим танкам придется не только «утюжить гусеницами» убегающего противника, но и преодолевать огонь артиллерии и отражать контратаки танков противника. А здесь мало гусениц и быстроходности, нужны мощные пушки.

Долго продолжался наш разговор. Комкор Павлов твердо отстаивал свою теорию использования танков в бою. Мои доводы были для него неубедительны, а на мое утверждение, что наши танки со слабым пушечным вооружением бесперспективны, он и вовсе не отреагировал. На прощание он посоветовал еще раз подумать и оценить возможности и задачи танков.

2

Итак, что же такое танк? «Повозка для пушки» или «механизированная кавалерия»?

В предвоенные годы вопрос этот никому не казался сложным. Концепция комкора Павлова даже нашла отражение в очень популярном тогда «Марше танкистов»: «Броня крепка, и танки наши быстры…»

Вернувшись на завод, я рассказал на техническом совещании КБ о результатах моих консультаций в Автобронетанковом управлении. Конструкторы были огорчены, что нас не поддерживает потребитель, но это не поколебало нашей уверенности. Решили все же не спешить и еще раз со всей тщательностью проверить ход наших рассуждений. Через некоторое время мы вновь собрали техсовет, всесторонне обсудили проблемы танковой артиллерии и пришли к выводу, что наши взгляды и оценки перспективной системы пушечного вооружения танков верны и все задуманное нужно внедрять.

Было ясно, что мы находимся в начале нового направления работы КБ. Но как доказать свою правоту!

Путь был только один — делом. Заказ на специальную танковую пушку, добытый стараниями Р. Е. Соркина, у нас был. И хотя тактико-технические требования к орудию были явно заниженными, для начала требовалось сделать хотя бы эту пушку на максимально высоком уровне. А дальше, согласуясь с обстановкой, отыскивать и другие пути претворения в жизнь наших взглядов на вооружение советских танков мощными пушками.

Новой 76-миллиметровой танковой пушке присвоили заводской индекс Ф-32. В основу ее легла схема 76-миллиметровой дивизионной пушки Ф-22. Основные агрегаты: ствол с затвором, накатник и люлька — в то время нас вполне удовлетворяли. Требовал коренной переделки лишь тормоз отката, для танковой пушки он был непомерно сложным.

Главное артиллерийское управление, давая нам ТТТ на танковую пушку, считало, вероятно, настолько бесперспективной нашу затею, что даже не определило конкретно танк, для которого наша пушка предназначается. Не увенчались успехом и наши попытки получить чертежи боевого отделения какого-либо танка по выбору ГАУ. На помощь нам пришли Соркин и его коллега из АБТУ военный инженер В. И. Горохов, который убедил свое руководство в необходимости знакомства конструкторов с боевым отделением танка. Через несколько дней с военной базы на завод был доставлен легкий танк БТ-7 выпуска 1935 года. Габариты боевого отделения этого танка были, конечно, меньше, чем у тяжелого танка, для вооружения которого создавалась новая 76-миллиметровая пушка. Однако выбора не было. Мы исходили из того, что если наша пушка «впишется» в легкий танк, то в любой другой поместится наверняка.

Ведущим конструктором по Ф-32 назначили Муравьева. Создание тормоза отката поручили сектору Мещанинова. Ласман вел разработку люльки, передняя часть которой выступала за пределы бронированной башни и потому требовала для себя броневой защиты.