Потрясающий мужчина - Ева Геллер

— Это приманка для мужчин, ищущих подарок, — заметила Элизабет. — Лампы недорогие, но из престижного магазина, и их охотно раскупают.

Я тоже с большим удовольствием покупаю лампы. Сорок восемь штук. Мы начинаем прикидывать, сколько и какого цвета нам их нужно. Продавщица приносит нам кофе с печеньем. Через час мы оптимально оснастили ночником каждую комнату. Лампы сократили мою смету более чем на тысячу марок. Ура! Теперь я могу купить дорожку со львами.

— Прежде чем мы приступим к переговорам с нашим аристократом фон Мюллером, давай осмотрим напоследок комнату ужасов, — предложила Элизабет. Очередная продавщица сопровождает нас. Комната ужасов находится в подвале. Здесь хранится все, что было заказано, не востребовано и не продано никому другому. Полное оснащение охотничьей хижины: спинки кресел из оленьих рогов, лилово-оранжевая мебель, псевдобарочные мадонны в человеческий рост, поддерживающие лампу, а кроме того, черный ковер с розами на длинных стеблях, весьма необычный. Я его беру не раздумывая. Именно его-то мне и недоставало! В сочетании с ярко-красным покрывалом это будет не комната, а конфетка.

— Ковер госпожи Футуры еще здесь? — спросила Элизабет.

— Конечно, — брезгливо сморщив носик, ответила продавщица.

Продавщица нехотя развернула круглый ковер диаметром в два метра с большой монограммой в центральной части: две желтые буквы в лазурном фоне. Вокруг звезды, потом по кругу рельефно сделанные знаки зодиака, а снаружи опять звезды.

— Тот же стиль, что и дорожка со львами, — восхищенно протянула я.

— Той же фирмы, индивидуальный заказ.

— Что означают буквы Ф. Я.?

— Это значит: госпожа Футура, ясновидящая. Дама была специалисткой по лечению на расстоянии и умерла от рака, не успев оплатить ковер. И поскольку после себя она не оставила ничего, кроме долгов, судебный исполнитель принес его назад.

Мы написали всем клиентам с инициалами Ф. Я., предлагая им ковер, но как только они узнают его историю, тут же отказываются. Я уверена, над ним тяготеет проклятие, — пояснила продавщица.

— Он стоил четыре тысячи, а теперь — девятьсот пятьдесят, — сказала Элизабет.

— Директор отдал бы его и дешевле. Он и сам считает, что ковер нечистый, — по секрету сообщила продавщица. — Как бы от него моль не завелась или что похуже. — Она бросила неприязненный взгляд на чудесный ковер.

Я не суеверна, во всяком случае, ковра я не боюсь. Но что мне делать с ковром с монограммой Ф. Я.? В принципе, этот ковер идеально подошел бы в середину фойе — там должен стоять овальный стол вишневого дерева, чтобы раскладывать на нем проспекты и ставить цветы. А если поставить стол прямо на мозаичный пол, это не произведет должного впечатления.

— Может, вырезать центральную часть с монограммой и вставить другой кусок? — несмело проговорила я.

— Такой оттенок цвета вы не получите ни в какой другой фирме, — покачала головой продавщица.

— Можно, конечно, что-нибудь заказать, но это будет дорого, — высказалась Элизабет. — Подумай на досуге, ковер у тебя никто не перекупит. Пойдем на переговоры с господином фон Мюллером.

Господин фон Мюллер ожидал нас в своем кабинете в стиле барокко.

— Надеюсь, вы получили большое удовольствие, выбирая товар, — сказал он.

— Мы пришли не для того, чтобы получить большое удовольствие, а для того, чтобы получить большую скидку, — бесцеремонно заявила Элизабет.

— Вы купили много уцененных вещей. В принципе, на уцененный товар мы не делаем…

— Также десять процентов скидки, если общая сумма превышает двадцать тысяч марок, — жестко перебила его Элизабет.

Господин фон Мюллер ненадолго замолчал.

Я считала на своем калькуляторе и чувствовала себя ковбоем, играющим заряженным пистолетом.

— Если я возьму пятьдесят семь метров дорожки со львами, какую скидку вы тогда мне сделаете?

— Пять процентов, — ответила за него Элизабет.

Господин фон Мюллер посмотрел на нас не слишком доброжелательно, однако ничего не произнес, кроме:

— Нам нужны точные размеры кусков, чтобы мы могли пришить петли. Дорожка будет доставлена через два месяца.

— Раньше она нам и не нужна. Кресла тоже прибудут только через два месяца. Все остальное мне нужно не позднее чем через три недели.

— Как будете платить? — поинтересовался господин фон Мюллер.

Для расчетов у меня приготовлен заранее подписанный чек. Руфус полагал, что мне, очевидно, придется внести задаток.

— Я оплачу авансом десять процентов стоимости первой поставки, — сказала я.

— Не забудьте о скидке в три процента за уплату наличными, — напомнила Элизабет.

Господин фон Мюллер посмотрел еще менее доброжелательно и долго складывал и вычитал.

Я долго проверяла. Итоговая сумма, после вычета всех скидок, — сорок четыре тысячи семьсот шестнадцать марок пятьдесят пфеннигов.

— Давайте округлим сумму, — неожиданно сказала я, — сделаем сорок пять тысяч. Тогда я возьму еще ковер госпожи Футуры.

Господин фон Мюллер долго смотрел на меня, широко раскрыв рот, наконец опять закрыл его.

— Весьма охотно, сударыня.

Мюллер проводил нас до двери.

— Вы все еще заинтересованы в канвейлеровском столе, фройляйн Лейбниц?

— О да, — отвечает Элизабет, — и все же, пожалуйста, зовите меня госпожа Лейбниц.

— Вы хотели бы на него взглянуть еще раз, госпожа Лейбниц?

— Я всегда с удовольствием смотрю на него.

Улыбаясь, господин фон Мюллер проводил нас в конференц-зал.

Я впервые вижу его. Это потрясающий раздвижной стол на двенадцати разных ножках, один из немногих по-настоящему красивых представителей современной мебели. Серо-черная металлическая столешница имеет легкий налет зеленоватой патины. Она настолько тонкая, что словно парит в воздухе. Одна ножка сделана в форме птичьей когтистой лапы, держащей шар, другая изогнута, как старинная выбивалка для ковра. Третья — в стиле барокко, четвертая — в стиле ампир в форме сужающейся книзу колонны, еще какая-то — драматический зигзаг молнии… Элизабет была права, этот стол на всю жизнь.

— Если ты тоже захочешь канвейлеровский стол, — надменно произнесла Элизабет, — у меня есть связи в фирме Канвейлера. До свидания, господин фон Мюллер.

На улице Элизабет призналась, что это неправда. Фирма Канвейлера пока еще ничего не ответила.

— Но этот индюк Мюллер поверил. Это был большой день в моей жизни!

— Без тебя я бы никогда не получила столько скидок. Мне полагалось бы выплатить тебе гонорар за консультирование.