Дар волка. Дилогия (ЛП) - Энн Райс

Там он снова прислушался, пытаясь уловить вой, но ничего не услышал. Ему удалось разглядеть тусклый свет на втором этаже хозяйственного домика, находившегося слева. Он подумал, что свет горит, вероятно, в комнате Хедди, но не был уверен в этом.

Зато в лесу он не видел почти ничего.

По его телу пробежал озноб, кожу закололо мурашками. Он застыл на месте, ясно сознавая, что это вновь рвется наружу его волчья шерсть, но не понимая, почему это с ним сейчас происходит.

Потом, постепенно продолжая чувствовать щекотку лицом и кожей головы, он стал улавливать звуки, доносившиеся из темноты, глухой треск веток и какие-то невнятные рык и ворчание. Он прищурился, чувствуя, как в артериях пульсирует волчья кровь, как удлиняются пальцы, и с трудом, но все же разглядел невдалеке от здания, почти на краю леса, две фигуры — две волчьих фигуры, которые, похоже, только что не дрались — толкались и при этом жестикулировали совсем по-человечьи. Несомненно, морфенкиндеры, но кто именно?

До этой минуты он был уверен, что легко узнает любого из них даже в волчьей шкуре. Но сейчас затруднялся сказать, кто же именно находился на улице. Несомненно было, что на его глазах происходила ожесточенная ссора. Неожиданно более высокий морфенкинд швырнул того, что поменьше, о закрытую дверь сарая. Дерево отозвалось глухим гулом, как будто ударили в барабан.

Низкорослый отозвался на это продолжительной гневной тирадой, а высокий повернулся к нему спиной, воздел руки и разразился скорбным, но тщательно модулированным воем.

Маленький бросился на большого, но тот отшвырнул его и снова завыл, задрав голову.

От увиденного Ройбен оцепенел. Трансформация в нем обрела новую силу, и он отчаянно пытался подавить ее.

Из этого состояния его вывел звук тяжелых шагов за спиной. Резко обернувшись, он узнал в полутьме коридора знакомую фигуру Сергея.

— Не обращай на них внимания, волчонок, — хриплым баритоном сказал он. — Пусть себе дерутся.

Ройбена трясло. По его телу пробегали одна за другой мощные волны озноба, а он боролся с начинающейся трансформацией и в конце концов одолел ее. Ему казалось, что он голый, его била дрожь.

Сергей подошел поближе и посмотрел через его плечо во двор.

— Пусть поругаются, выпустят пар, — сказал он. — По-моему, самое лучшее, что можно сделать, — это оставить их в покое.

— Это же Маргон и Феликс, да?

Сергей взглянул на Ройбена с неподдельным удивлением.

— Я и сам не знаю, почему так решил, — признался Ройбен.

— Да, это Маргон и Феликс, — подтвердил Сергей. — Но это ерунда. Позовет Феликс Лесных джентри или нет, они все равно придут в конце концов.

— Лесные джентри? — удивился Ройбен. — Но кто это такие?

— Не забивай себе голову, волчонок, — посоветовал Сергей. — Лучше иди своей дорогой, а они пусть выясняют свои отношения. Лесные джентри всегда приходят в солнцеворот. Когда мы будем танцевать в рождественский сочельник, Лесные джентри будут рядом с нами. Они будут играть нам на своих волынках и барабанах. Никакого вреда от них не будет.

— Но я ничего не понимаю, — сказал Ройбен и снова посмотрел на поляну за сараем.

Теперь Феликс стоял там один. Повернувшись к лесу и вскинув голову, он испустил еще один заунывный вой.

Сергей повернулся, чтобы уйти.

— Постойте, — окликнул его Ройбен. — Но из-за чего они ссорятся?

— Ты так взволновался из-за этой ссоры? — усмехнулся Сергей. — Придется привыкать. Так у них заведено. И всегда было. Это Маргон привел человеческую родню Феликса в наш мир. Так что Маргона и Феликса никогда и ничего не рассорит.

Сергей вышел из комнаты. Ройбен услышал, как поблизости закрылась дверь.

Издалека донесся негромкий вой.

Четыре часа ночи.

Ройбен уснул в библиотеке. Он сидел в любимом кресле Феликса перед камином, положив ноги на решетку. Перед этим он немного поработал на компьютере — пытался узнать что-нибудь о Лесных джентри, но не встретил ни единого упоминания. А потом устроился перед камином, закрыл глаза и стал мысленно призывать Марчент явиться и рассказать ему, что же заставляет ее страдать. Сон пришел довольно скоро, а вот Марчент так и не явилась.

Проснувшись, он сразу же понял, что пробудился не сам по себе, что его что-то разбудило.

В камине горел несильный, но устойчивый огонь, потому что туда подложили дров — большое толстое дубовое полено лежало на кучке углей, которую он сам нагреб два часа назад. Перед глазами плясало яркое пламя, а вокруг лежали сплошные тени.

Но в темной комнате кто-то двигался.

Он медленно повернул голову налево и выглянул из-за «крыла» спинки кожаного кресла. И увидел хрупкую фигуру Лизы. Домоправительница проворно поправила бархатные шторы с левой стороны большого окна. Потом, легко наклонившись, собрала в стопку книги, лежавшие на полу.

А у окна, с бессильным гневом глядя на нее, сидела Марчент.

Ройбен не мог пошевелиться. Не мог вдохнуть или выдохнуть. Развернувшаяся перед ним сцена напугала его сильнее, чем мог бы любой призрак: живая Лиза и привидение совсем рядом с нею. Он открыл рот, но не смог издать ни звука.

Марчент же провожала тревожным взглядом любое самое маленькое движение Лизы. Мучение. Вот Лиза еще придвинулась к призрачной фигуре и принялась поправлять бархатные подушки на подоконнике. Когда она подошла почти вплотную к сидящей фигуре, обе женщины посмотрели друг на дружку.

У Ройбена перехватило горло, ему показалось, что он сейчас задохнется.

Марчент яростно и горько посмотрела на женщину, которая в самом буквальном смысле потянулась сквозь нее. При этом бесчувственная Лиза, похоже, глядела прямо на Марчент.

Ройбен вскрикнул.

— Не трогайте ее! — сказал он, не успев даже понять, что делает. — Не издевайтесь над нею. — И он вскочил на ноги, дрожа от гнева.

Марчент повернула голову к нему, а за нею и Лиза. Потом Марчент вскинула руки, потянулась к нему и в следующую секунду исчезла.

Ройбен почувствовал прикосновение, прикосновение ее ладоней к своим предплечьям, а затем щекотное прикосновение ее волос и губ, а потом все кончилось, совсем кончилось. Огонь в камине взметнулся, пламя загудело, как будто подхваченное порывом ветра. Бумаги на столе зашуршали, и все стихло.

— О, боже! — чуть не плача, воскликнул Ройбен. — Ну, конечно, вы же не видели ее!.. — Он заметно заикался. — Она была здесь, сидела на подоконнике. О, боже! — Он почувствовал, что его глаза заполнились слезами, а дыхание вновь перехватило.

Молчание.

Он поднял голову.

Лиза стояла на том же месте, перед честерфильдовским диванчиком, и на ее лице с тонкими чертами играла та же холодная улыбка, которую он видел сегодня днем. Со своими гладко причесанными и собранными в тугой пучок волосами, в черном шелковом платье, целомудренно спускавшемся до самых лодыжек, она казалась одновременно и старой, и юной.

— Конечно, я ее видела, — сказала она.

От этих слов Ройбена прошиб пот. Он почувствовал, как струйки поползли по груди.

А она шагнула к нему, продолжая говорить с искренне заботливой интонацией:

— Я увидела ее, как только вошла, — сообщила она с высокомерным или, может быть, слегка покровительственным выражением лица.

— Но вы же протянули руку прямо сквозь нее, как будто ее там не было, — сказал Ройбен; по его щекам сбегали слезы. — Как вы могли так поступать с нею?

— А что мне оставалось делать? — удивилась женщина и вздохнула, явно пытаясь смягчить свой тон. — Она же не знает, что умерла! Я говорила ей, но она не поверила! Неужели я должна обращаться с нею как с живым человеком? Это ей не поможет!

Ройбен снова остолбенел.

— Погодите-погодите… Что значит: не знает, что умерла?

— Она не знает, — повторила женщина, чуть заметно пожав плечами.

— Это… это же ужасно… — пробормотал Ройбен. — Не могу поверить, чтобы кто-то мог не знать, что умер. Не могу…

Лиза подняла руку и мягко, но решительно подтолкнула Ройбена к креслу.

— Присядьте, — посоветовала она. — А я принесу вам кофе, раз уж вы проснулись и ложиться снова в постель нет никакого смысла.

— Пожалуйста, оставьте меня, — почти выкрикнул Ройбен. У него вдруг страшно разболелась голова.

Он посмотрел в глаза Лизы. Что-то в ней было не так, сильно не так, вот только он не мог понять, что именно.

Что-то смущало его в ее уверенных движениях, ее странные манеры казались столь же пугающими, как и видение плачущей Марчент, рассерженной Марчент, исчезновение Марчент.

— Как она может не знать, что умерла? — резко спросил он.

— Я же говорю вам, — негромко, но со сталью в голосе ответила женщина. — Она в это не верит. Могу сказать, что такое случается сплошь и рядом.

Ройбен опустился в кресло.

— Не нужно ничего мне приносить. Оставьте меня в покое.

— Это значит, — ответила она, — что вы не хотите ничего брать из моих рук, потому что сердиты на меня.