Зеленая - Джей Лейк

— Пусть твои пакеты станут их погребальными кострами, — проворчала я, сползая на животе к тому месту, где прятался Септио, и стараясь не задеть раненым задом камни. — Нам надо сейчас же уходить! Мы нашумели и надымили на всю округу.

— Можешь бежать и спасти свою жизнь.

Я обняла его и поцеловала:

— Еще рано, глупыш!

Септио обмотал мне бедра куском муслина; поверх самодельной повязки я кое-как натянула свои черные штаны и брюки для верховой езды. Болела грудь; ее я тоже перебинтовала полосой муслина. Сверху я надела коричневый плащ, в котором собиралась выдавать себя за брата ордена Пустой Рукояти. Лошади наши убежали, обезумев от взрывов и криков. Мы взяли с собой только воду, сумки с самым необходимым и нож.

Из шестерых бандитов в живых остались двое. Одного рвало, другой был тяжело ранен. Взрывом ему выжгло глаза и разворотило все лицо. Я милосердно прикончила его. Второму я тоже оказала снисхождение, но сделала это немного больнее. После всего я вытерла лезвие о его плащ, сходила к ручью и хорошенько промыла нож в прозрачной воде, в которой сновали рыбки.

Обернувшись, я увидела, что Септио пристально смотрит на меня. Он побледнел и осунулся.

— В чем дело? — сухо осведомилась я.

— Ты их убила.

— Конечно… Они ведь первые пытались убить меня! — Какой же он болван! — И потом, ты ведь тоже не просто так захватил с собой бомбарды. Для чего, интересно? Устраивать праздничный салют?

— Нет, но… — Септио помолчал. — Ты… прикончила их с близкого расстояния…

Не отвечая, я зашагала в гору. Скорее бы подняться на перевал! Рана на заду ужасно болела, мешая идти, но я не сдавалась. Все равно сейчас мне не удастся отдохнуть в мягкой постели и угоститься подогретым вином…

Обернувшись через плечо, я крикнула Септио, который тащился позади меня:

— Смерть всегда наступает на близком расстоянии. Как ты не понимаешь? А еще служишь своему кровожадному богу!

Септио прибавил шагу и нагнал меня. Похоже, его страх прошел.

— К нам в храм приносят страдальцев, которые мучаются и так. Они просят бога даровать им смерть — или принять их.

— Вот и разбойники занимались привычным для себя делом, — фыркнула я. — Хотя в чем-то я тебя понимаю.

Наконец мы достигли перевала Эйриджин и увидели раскинувшуюся внизу долину. Утро было погожим, ясным. Из долины к небу поднимались струйки дыма. Нашим глазам предстала страшная картина. Некогда красивейший храм Воздуха лежал в развалинах. Огромный купол просел вниз после пожара; на ступенях у входа в храм застыли скорченные трупы.

Вдруг из-за скал внизу выскочили двенадцать всадников. Они издали приказали нам лечь на землю, пригрозив, если мы не послушаемся, убить нас на месте.

Разбойники злились на нас, потому что мы убили их сообщников. Но не настолько злились, чтобы прикончить нас сразу же. Правда, они как следует попинали нас ногами. Они сорвали с меня плащ, увидели мой черный костюм и опешили. Потом начали о чем-то горячо спорить.

Очевидно, их послали, чтобы меня разыскать.

Они снова разозлились, когда я отказалась садиться верхом на одну из лошадей. Правда, когда они поняли, в чем дело, то расхохотались.

В конце концов с меня стянули сапоги и закинули животом поперек седла. Я уткнулась носом в чьи-то переметные сумки, из которых воняло старым сыром и гнилью. Выгнув шею, я увидела Септио. Как завороженный он покачивался в седле за спиной другого разбойника. Наши норовистые клячи, если можно так выразиться, предали нас. Они издали почуяли коней и побрели им навстречу. Их вели в поводу за нашим караваном.

Мы спускались по узкой, извилистой горной тропе на краю обрыва. Я поняла, что скоро мы выйдем на Ячменную дорогу.

Путь оказался долгим и болезненным. Я и помыслить не могла, что когда-нибудь начну мечтать о своем старом седле. И все же ехать в седле было гораздо удобнее, чем так.

По пути мы миновали несколько разбойничьих лагерей. Первые были малолюдными и грязными; чем дальше, тем богаче были палатки и тем больше народу сидело вокруг костров.

До моих ушей донеслись раскаты грома. Странно — ведь утро было совершенно безоблачным.

Моя лошадь заржала и остановилась. Чьи-то грубые руки сбросили меня на землю; я едва не ударилась головой о камень. Рыжеволосый крепыш грубо вздернул меня на ноги. Раскаты грома слышались все чаще. Другой разбойник увел перепуганных лошадей.

Вдруг голубое небо прорезала вспышка молнии; она вонзилась в землю шагах в ста передо мной. За ней последовали другие вспышки. Молнии били своеобразно — по окружности. Посередине круга, образованного молниями, стояла большая палатка, обтянутая звериными шкурами. Приглядевшись, я с ужасом узнала мех пардайнов. Меня замутило; я поняла, какие чувства испытал Септио, увидев, как я приканчиваю раненых.

Круг, в который били молнии, служил своего рода оградой. Если кто-то приближался к ней, слышался новый раскат грома, а в окружность била молния. Вокруг своеобразной ограды также было пусто на много шагов; судя по всему, разбойники побаивались своего главаря.

— Он в самом деле бог, — сказала я.

— Неплохо соображаешь для священника, — проворчал мой рыжеволосый разбойник. По-петрейски он говорил с сильным акцентом, но не с иностранным. Судя по всему, он был уроженцем высокогорья.

— Не нужно особого таланта, чтобы увидеть такое чудо. — И веры тоже не требуется… Такие «чудеса» устраивают специально для неверующих. Правда, подобная магия очень дорога… понятно, почему так тревожится богиня Лилия. Может ли титанобог снова вернуться в мир? А может, такими чудесами сопровождается появление на свет любого божества?

— Иди! — Меня подтолкнули к кругу молний.

Из-за раны, усталости и долгой поездки я ног под собой не чувствовала. Септио ковылял рядом.

— Эй! — Я покосилась на него.

Глаза у него остекленели. Изо рта текла кровь.

Я снова окликнула его:

— Что с тобой?

Губы Септио зашевелились, но на них лишь вспухали кроваво-красные пузыри.

Во имя Колеса, с ним что-то не так… Ему плохо!

— Пошли в палатку, — сказала я. — Либо он нас убьет, либо отпустит.

Мой бедный друг что-то проворчал, но поплелся за мной.

Уклоняться от молний я не пыталась, не видя в этом смысла. Молниями распоряжался Чойбалсан; значит, он мог по своему желанию наслать их или убрать. Приближаясь к кругу, я испытала очень странное чувство. Во рту появился металлический привкус. Волосы на затылке встали дыбом. Голова стала пустой и легкой; я слышала повсюду мерный гул.

Спотыкаясь, мы миновали границу круга. Из-за того что нам туго стянули лодыжки, пришлось двигаться мелкими шажками. Громовые раскаты оглушали, но молнии в нас не били. Палатка стояла в центре круга, не защищенная более ничем, даже земляным валом.