История любви леди Элизабет - Джудит Макнот

– Послушай, Родди, как Кенсингтон чувствует себя в качестве нашего самого выгодного жениха?

Карстерс опустил стакан, и насмешливая улыбка скривила его губы.

– Он сказал, что это как боль в заднице. – Родди посмотрел на ошарашенного собеседника и добавил лукаво: – Теперь, когда Хоторн женат, а Кенсингтон скоро женится, по-моему, остается только один холостяк с герцогским титулом, – это Клейтон Вестморленд. Принимая во внимание шум, который оба, и Хоторн, и Кенсингтон, устроили со своими ухаживаниями, мы только можем с нетерпением и удовольствием наблюдать за Вестморлендом.

Ян потратил двадцать минут, чтобы пройти десять ярдов до своего деда, потому что его останавливали на каждом шагу или кто-то делал реверанс, или настаивал на дружеской беседе.

Следующий час он провел в том же зале, где Элизабет танцевала со своими кавалерами, и Ян понял, что она пользуется почти таким же успехом, как и он. По мере приближения вечера к концу, смотря как она смеялась со своими партнерами, выслушивая комплименты, которыми они ее осыпали, Ян заметил, что в то время, как он считал балы иногда развлечением, но обычно находил их скучными, Элизабет расцветала в этой обстановке. Ян понял: она принадлежала этому миру, в котором сияла и сверкала и правила, как молодая королева. Это был мир, который она явно любила. Ни разу, с тех пор как Элизабет приехала, как заметил он, она даже не взглянула в его сторону, несмотря на то, что его глаза постоянно устремлялись к ней. Это, как мрачно осознал Ян, когда, наконец, наступило время пригласить ее на вальс, ставило его в одинаковое положение с большинством мужчин в зале. Как и он, они смотрели на нее жадными и задумчивыми глазами.

Следуя фарсу, который вынужден был разыгрывать, Ян подошел к группе, окружавшей Таунсендов, и сначала подошел к Джордану, стоящему между женой и Элизабет. Посмотрев на Яна насмешливым понимающим взглядом, Джордан послушно повернулся, чтобы извлечь Элизабет из толпы поклонников и ввести в свой кружок.

– Леди Камерон, – сказал он, с вдохновением играя свою роль, и кивнул в сторону Яна. – Вы помните, надеюсь, нашего друга лорда Торнтона, маркиза Кенсингтона?

Сияющая улыбка, которой Элизабет одарила Яна, совсем не была похожа на «вежливую, но холодную», на которой настаивала вдовствующая герцогиня. Эта улыбка не напоминала ни одну из тех, которые она когда-либо дарила ему.

– Конечно, я помню вас, мой лорд, – ответила Элизабет Яну, грациозным движением подавая ему руку.

– Я полагаю, этот вальс – мой, – сказал он ради живо заинтересованных поклонников Элизабет. Затем подождал, пока они подойдут к танцующим, и постарался, чтобы его голос звучал более вежливо. – Ты, кажется, веселишься сегодня?

– Да, – рассеянно ответила она, а когда взглянула ему в лицо, то увидела холодность в его глазах; но теперь, по-новому разбираясь в своих чувствах, ей было легче понять его. Нежная, понимающая улыбка показалась на губах девушки, когда музыканты заиграли вальс; он звучал в сердце Элизабет, когда Ян обнял ее талию, а его левая рука сжала ее пальцы, как бы обволакивая их.

Над головой в хрустальных люстрах горели тысяча свечей, но Элизабет была в прошлом, в освещенной лунным светом беседке. Тогда, как и теперь, Ян двигался под музыку со свободной легкостью. С этого прелестного вальса началось что-то, что кончилось плохо, ужасно плохо. Сейчас, танцуя с Яном, она могла сделать так, чтобы этот вальс закончился совсем по-другому, и она это знала; сознание этого наполняло ее гордостью и волнением. Элизабет ждала, думая, что он скажет что-то ласковое, как в прошлый раз.

– Белхейвен весь вечер пожирал тебя глазами, – вместо этого сказал Ян. – А также половина мужчин в этом зале. Для страны, которая гордится прекрасными манерами, они, бесспорно, не распространяются на восхищение красивыми женщинами.

Это, подумала Элизабет, удивленно улыбаясь про себя, не то начало, которого она ожидала. При его таком настроении Элизабет поняла, что придется самой начать разговор. Взглянув в его загадочные золотистые глаза, она тихо сказала:

– Ян, было ли что-нибудь, чего ты очень хотел, что-нибудь; что ты мог получить – и все же боялся протянуть за ним руку?

Удивленный ее серьезным вопросом и тем, что она назвала его по имени, Ян постарался не обращать внимания на ревность, терзавшую его весь вечер.

– Нет, – ответил он, старательно сдерживая резкость в своем голосе и глядя на ее очаровательное лицо. – Почему ты спрашиваешь? Ты хочешь чего-нибудь? – Она опустила глаза и кивнула рюшам его белой манишки.

– Чего же ты хочешь?

– Тебя.

У Яна перехватило дыхание, и он смотрел на ее блестящие волосы.

– Что ты только что сказала?

Она посмотрела ему в глаза.

– Я сказала, что хочу тебя, только я боюсь, что…

Сердце Яна стукнуло в груди, и его пальцы непроизвольно впились ей в спину, привлекая ее.

– Элизабет, – сказал он с волнением, взглянув с некоторым возмущением на смотрящую на них с большим любопытством толпу и борясь с невыполнимым желанием увести ее на галерею, – зачем, ради Бога, тебе понадобилось говорить мне такую вещь посреди этого проклятого танца в набитом людьми зале?

Она улыбнулась еще шире.

– Я подумала, что это, кажется, самое подходящее место, – ответила ему Элизабет, смотря, как темнеют от желания его глаза.

– Потому что здесь безопаснее? – с недоверием спросил Ян, подразумевая безопасность от его проявлений страсти.

– Нет, потому что вот так все началось два года назад. Мы были в беседке, и в зале играли вальс, – напомнила она, хотя в этом не было необходимости. – И ты подошел сзади меня и сказал: «Потанцуй со мной, Элизабет». И я… я танцевала, – сказала она, и голос ее замер от странного выражения его потемневших глаз. – Помнишь? – неуверенно добавила, когда он не произнес ни звука.

Их взгляды встретились.

– Люби меня, Элизабет, – хрипловатым голосом настойчиво попросил он.

Дрожь пробежала по всему телу Элизабет, но она прямо смотрела ему в глаза, не моргая.

– Я люблю.

Звуки вальса замерли, и с огромным усилием Ян заставил себя отпустить ее. Они вместе пробирались через толпу, вежливо улыбаясь людям, которые останавливали их, не имея даже представления, о чем с ними говорили. Когда они приблизились к группе, собравшейся вокруг Таунсендов, Ян, дотронувшись до ее руки, задержал ее.

– Я давно хотел сказать тебе кое-что, – сказал он. Тщательно соблюдая приличия, взял с подноса проходившего мимо лакея бокал, чтобы показать причину, по которой они остановились. – Я должен был бы сказать об этом раньше, но до сегодняшнего дня ты сомневалась во мне и не верила мне. – Элизабет грациозно кивнула женщине, поздоровавшейся с ней, затем медленно протянула руку за бокалом, слушая, как он тихо добавил: – Я никогда не говорил твоему брату, что не хочу жениться на тебе.