Фантом - Николай Лузан

— Так точно, товарищ полковник! — подтвердил тот и исчез за дверью.

Не успело затихнуть эхо шагов Шефрукова, как зазвонил телефон Быстронога. Он поднял трубку, и в кабинете отчетливо зазвучал голос Гонтарева.

— Борис Юрьевич, слушаю вас.

— Ты где, Олег?

— В хирургии.

— Что с Остащенко?

— Нормально.

— Что врач говорит?

— С ногой без осложнений. А с головой день-другой надо наблюдаться.

— Так-так, как сам Остащенко?

— Говорит, лучше стало.

— Кто из хирургов ведет?

— Степаныч. Да вы его знаете.

— А-а, тот, которого ломом не перешибешь.

— Он самый.

— Олег, слушай меня внимательно. Пусть твой Айболит ни в какие свои кондуиты Остащенко не заносит, тем более никуда ни докладывает. Ты понял?

— Но это врачи, Борис Юрьевич, а они в таких вопросах — народ щепетильный, — замялся Гонтарев.

— Чт-о?! — повысил голос Быстроног. — Забыл, как твои щепетильные пытались гэсэмщика отмазать! Мерзавец! Поллимона стырил, а они его идиотом делали! Короче, ты старший опер или кто?

— Вам виднее, Борис Юрьевич.

— Э-э, кончай эту петушню. Тебя что, учить, как такие дела делаются?

— Н-у…

— Не нукай, а поговори с ним как мужик с мужиком.

— Борис Юрьевич, вы же видели этого слона! Он на грудь не меньше литра принимает.

— Извини, Олег, но ты тоже не кролик. Короче, решай вопрос, а Лену я беру на себя.

— Ясно, — сдался Гонтарев.

— Другое дело! — хмыкнул Быстроног и, потерев руки, заявил: — Все, Коля, один вопрос уже закрыли!

— Боря, я — твой должник! — оживился Кочубей и заявил: — Теперь можно заняться шифровкой в Москву.

— Про меня только ничего не пиши. Лишний раз начальство не должно знать «своих героев», — пошутил вслед Борис.

Повеселев, Николай занялся подготовкой шифровки. Это была информационная бомба. Багратион прыгнул выше своей головы и добыл такие материалы, о которых разведка могла только мечтать. Кочубей не удержался, чтобы не поделиться ими с Быстроногом. Тот все еще находился в кабинете и заканчивал работу над еженедельной докладной для руководства управления округа. Стремительное появление Николая, его горящие глаза говорили сами за себя.

— Что, бомба? — предположил Борис.

— Боря, я своим глазам не могу поверить! Ты посмотри! — воскликнул Кочубей и положил на стол документ, добытый Багратионом.

Быстроног поправил очки и склонился над ним. Николай нетерпеливо ерзал на стуле и не спускал с него глаз. Борис вчитывался в каждую строчку и время от времени то потирал лоб, то хватался за ручку. Дочитав до конца, повертел перед глазами документ так словно хотел убедиться, что это не игра воображения, и, покачав головой, заявил:

— Бомба! В Москве на уши встанут!

— Не знаю, как в Москве, а я уже стою. Просто фантастика. До сих пор не могу поверить! — и впервые за день на лице Кочубея появилась улыбка.

— А это мы сейчас проверим! — заявил Быстроног, достал из сейфа карту, расстелил на столе и впился в нее глазами. Его указательный палец стремительно скользил между красно-синими кружками, флажками и черными стрелами, хищно нацелившимися на Сухум, Гал, Очимчыру, а с его губ сорвалось:

— Тут полностью совпадает! Здесь тоже! О? А этого у меня нет!

Николай ловил каждое слово и проникался все большим доверием к материалу Багратиона: «Ни хрена себе? Не может быть? Выходит Очимчырское направление — основное, а Корское — вспомогательное!».

Это были те ключевые фразы, которые хотел услышать Кочубей, чтобы утвердиться в своих выводах и заявил:

— Боря, ты согласен, что донесение Багратиона радикально меняет все?

— Д-а! Охренеть можно! Немедленно докладывай в Москву? — согласился Быстроног.

— Я представляю, на какой уровень эта информация выстрелит.

— Не знаю, Коля, я там не был. Наше дело — доложить, а там пусть разбираются.

— Боря, но мы же не стрелочники?

— Стрелочник? Машинист? Главное — добывать информацию, а доложить найдется кому!

— Ладно, не буду спорить, время идет, займусь шифровкой для Сердюка.

— Если хочешь, могу дать свои материалы для сверки? — предложил Быстроног.

— Только спасибо скажу! — поблагодарил Кочубей.

— Бери! — Быстроног пододвинул к Кочубею карту с разведданными по Западной группировке Министерства обороны Грузии и свои докладные в Управление контрразведки СКВО.

Николай возвратился в кабинет и продолжил работу над шифровкой. Багратион — опытный офицер штаба, со знанием дела составил донесение, и ему оставалось лишь придать строгую последовательность материалам. Через час Кочубей передал докладную на отправку шифровальщику и, перед тем как идти спать, зашел в хирургию.

Шел первый час ночи, в палатах давно прошел «отбой», и только на втором этаже тускло светилось единственное окно. Кочубей потянул на себя ручку — дверь не поддалась, и, поискав на стене кнопку вызова, нажал. Прошла минута-другая, на лестнице раздались шаги, потом звякнула цепочка, и в приоткрывшейся щели показалось недовольное лицо дежурной медсестры.

— В чем дело? — сонным голосом спросила она.

— Извините за беспокойство, я хотел бы узнать о здоровье моего друга. Он…

— Чт-о?! Вы смотрели на часы? Совесть имейте, молодой человек! — возмутилась медсестра и попыталась захлопнуть дверь.

Николай успел вставить ногу в щель и использовал более весомый аргумент:

— Я из ФСБ!

— Чег-о? Вот вызову патруль, он быстро разберется, откуда ты — из ФСБ или АБВГ! — не на шутку разошлась медсестра.

— Девушка, тише, тише! Я действительно из ФСБ.

— А я вам не шпионка.

— Да выслушайте же меня! Вы же из хирургии, не так ли?

— И-и что, — сбавила тон медсестра.

— Сегодня к вам положили моего друга. Звать Юрий, высокий, с усами.

— Не знаю я никакого Юрия.

— Это по моей команде Степаныч запретил сообщать о нем, — зашел с другой стороны Николай.

— Степаныч? — и медсестра сбавила тон.

— Да-да, он!

— Спит давно ваш друг.

— Спасибо. Простите ради бога. Спокойной ночи, — пожелал Николай, и у него отлегло на душе. Трудный, казалось, не имеющий конца день благополучно завершился. Кочубей направился в корпус. Дежурная еще не спала, и ему не пришлось стучаться. Поднявшись к себе в номер, он рухнул в кровать и мгновенно уснул. Разбудил его настойчивый стук в дверь. Он открыл глаза: яркий солнечный свет заливал комнату, и бросил взгляд на часы. Стрелки показывали начало десятого — время ежедневного доклада в Москву прошло. Николай ужаснулся, слетел с кровати, прошлепал к двери и открыл. Передним стоял младший сержант Шефруков.

— Извините, товарищ подполковник, вас вызывает Москва, — доложил он.

— Кто?

— Генерал Сердюк.

— Когда звонил?

— Не знаю. С ним говорил полковник Быстроног.

— Понятно, свободен! — распорядился Кочубей.

— Есть! — козырнул Шефруков и закрыл дверь.

Сполоснув лицо, Николай на ходу оделся и, примчавшись в отдел, зашел в кабинет Быстронога. Тот, поздоровавшись, кивнул на телефон ВЧ-связи и поторопил:

— Срочно звони, Сердюк уже два раза выходил.

— И что спрашивал? — пытался сориентироваться по ситуации Кочубей.

— Ничего.

— Наверно, шифровка дошла? — предположил Николай и снял трубку.

Ответил дежурный по ВЧ-станции.

— Москву, аппарат генерала Сердюка! — попросил он.

В трубке прошелестело, и зазвучал хорошо знакомый голос:

— Сердюк, слушаю.

— Добрый день, Анатолий Алексеевич, — поздоровался Кочубей.

— Здравствуй, Коля, что до сих пор спишь?

— Некогда, товарищ генерал, работы по горло.

Быстроног хмыкнул. Николай погрозил ему кулаком и плотнее прижал трубку к уху. Следующий вопрос Сердюка: как погода? — заставил его напрячься, и он, заподозрив скрытый подтекст, уклончиво ответил:

— Жарко, Анатолий Алексеевич.

— У нас тоже, особенно после твоей докладной.

— Значит, не зря мучились! — оживился Кочубей.

— И наверно, больше всех Остащенко. Давно его не слышал.

— Напряженно работает, Анатолий Алексеевич, только что выехал на границу, — выкручивался Николай.

— Молодцы, только не расслабляйтесь, мы на вас надеемся.

— Спасибо, не подведем.

— Теперь, Коля, по существу докладной. Когда явка с Багратионом?

— Конкретно не договаривались, но не раньше чем через десять дней.

— Значит, у нас есть время подготовить для него уточняющие вопросы. Как только получишь от нас шифровку, сразу же назначай ему явку.

— Понял, Анатолий Алексеевич!

— Как в целом обстановка на границе?

— Сложная. Судя по тому, что мы и Быстроног получаем, готовится крупная вооруженная провокация.