Рассказы (сборник) - Михаил Харитонов

— Тебе не нравится? — последнее Пен произнесла с едва заметной ноткой беспокойства. — Я могу убрать кофе.

— Нет-нет, оставь. Просто теперь у меня будет вставать от одного вида кофейной чашки, — неуклюже пошутил Пенсов.

— Вот ещё, — фыркнула девушка. — Вообще, я обиделась. — Она чуть приподнялась, делая вид, что переворачивается на другой бок.

— И на что же ты обиделась? — профессор чуть помог ей перевернуться.

— А ты сам подумай, — надула губки Пен.

— Наверное, на то, что я слушаю твою болтовню, а не занимаюсь тобой, — догадался профессор и попробовал исправить оплошность.

— Ой! Ну подожди! Я так не хочу! Дай, я сама! — халат упал на пол, и торжествующая Пен вскарабкалась на торс Пенсова.

— Я не помешала? — прозвучал исполненный холодной иронии женский голос.

— Зина, уберись! — зарычал Андрей Валентинович..

Пен издала нечленораздельный возмущённый вопль и попыталась ухватить упавший халат, но не дотянулась.

— Простите, но я имею на это право. Я всего лишь хотела дать вам понять, что чувствует женщина, которую разглядывают в подобные моменты. Если учесть, что здесь находится половина режиссёра известного фильма с моим участием…

— Зина, ну что это такое? — возмущённо просипел профессор. — Если у тебя что-то срочное, дай нам одеться и потом заходи.

— Полагаю, можно обойтись без формальностей. Все свои, не так ли? — из воздуха выступила фигура невысокой женщины с холёным лицом, одетой во что-то серо-серебристое и чрезвычайно элегантное. Искрящиеся золотом волосы были уложены в какую-то сложную причёску. Безупречные линии бюста подчёркивала скромная бриллиантовая брошь.

Женщины повела рукой. Появилось кресло, тоже серо-серебристое. Зинаида устроилась в нём с непринуждённой грацией опытной светской львицы.

Профессор тем временем успел высвободиться из объятий Пен и даже натянуть на себя халат. Пен демонстративно закуталась в невесть откуда взявшуюся простыню.

— Ну и зараза же ты, Зина, — вздохнул профессор.

— Андрей Валентинович, прошу простить мне эту маленькую месть, но ваша новая подруга её заслужила¸ — Вагина смерила Пен взглядом, каким смотрит мясник на разделываемую тушу. — Хотя с какой-то точки зрения я должна быть ей благодарна. Как и вам, профессор, — она слегка наклонила голову. — Мне и в самом деле не хватало элементарнейшего образования и воспитания. Но последние полвека в технологических мирах, кажется, пошли мне на пользу. Я многое узнала, и, смею надеяться, многое поняла. Но ничего не забыла, — Вагина чуть-чуть подчеркнула голосом последние слова.

— А как у тебя с Де… — начал было профессор.

— О, я как раз по этому поводу, — Зинаида чуть приподняла краешки губ, обозначая приглашающую улыбку. — Мы с Демом просим вас посетить наш скромный совместный ужин. Я слепила один забавный мирок, и Дем заинтересовался. Как выяснилось, наши вкусы в этой области очень близки. Может быть, я даже сделаю ему предложение о творческом сотрудничестве. Надеюсь, — Вагина сделала едва заметную паузу, — вы поможете ему принять правильное решение. Насколько я понимаю, это в ваших интересах.

— Как всё это мило, — вздохнул профессор, завязывая пояс халата. — Я спутался с половиной собственного сына, а на другую половину претендует незаконное порождение моего пьяного бреда. Сон разума рождает чудовищ. Ладно, на ужин придём. Вот только с делами закончим.

— О да, понимаю. Не смею мешать вашим высокоинтеллектуальным занятиям. Встретимся в мире Маркони-Бич через пять часов по вашему времени, о'кей? Да, кстати. Я освободила Дема от этого отвратительного собачьего облика, и теперь он снова человек. Странно, что вы, Пен, не потрудились этого сделать раньше, — последовал ещё один убийственный взгляд. — Вы ведь, насколько я вижу, знали код?

— Зина, — широко улыбнулась Пен, — хочешь кофе?

Невеста

Снаружи было темно и шел дождь. Дохленький свет автобусных фар выхватывал впереди дорогу: жирное месиво из грязюки и раскрошенного асфальта, выбоины, колдобины и ямы, в которых лежала жёлтая вода, рябая от капель. Наверху дребезжал неплотно закрытый люк — «бры, бры, бры». Фиолетовые занавесочки на окнах чопорно вздрагивали. То и дело автобус опасно накренялся вправо, проседая к обочине.

Влад бочком пробрался по пустому салону и пересел на переднее сиденье — так меньше трясло. Попытался примостить между ног докторский чемоданчик с лекарствами и инструментом. Получилось нехорошо: от тряски чемоданчик елозил, норовя выскользнуть и шлёпнуться на грязный пол. Пришлось примотать его за ручку к поручню резиновым жгутом.

Он выбрал кладбищенский автобус, потому что это был единственный доступный транспорт, более-менее пригодный для перевозки тел. Вряд ли, конечно, это понадобится, да ведь заранее никогда не знаешь: в случае чего оно может пойти по-всякому. Стоило бы попробовать со «скорой». В конце концов, он мог бы повести её сам, посадив рядом кого-нибудь, знающего дорогу. Но, с другой стороны, подставлять коллег — Влад когда-то и сам работал на подстанции — не хотелось. Оставлять местный народишко без врачебной помощи — не хотелось тем более. К тому же водитель автобуса оказался единственным, кто ещё помнил проезд к старому кладбищу. И то — пришлось полчаса толкаться на кругу, нудно базарить с бомбилами, потом сидеть в местной тошниловке, и, давясь засохшим бутером, слушать вторым слухом всякие разговоры… Хорошо, что нашёлся хоть этот. Жаль, что пришлось его куснуть. Можно было бы, конечно, договориться по-людски, да придурок упёрся: «не, не поеду». И поздно-де, и далеко, и место не пикничковое, да ещё ждать, да ещё ночью. Каша из денег, которую Влад насобирал у себя по карманам, показалась водиле недостаточно сытной. Пришлось проследовать за мужичком за гаражи — он там собирался отлить — и делать эксклюзивное предложение. Не обошлось, конечно, без кой-какого физического насилия: водила не хотел подставлять шею под клык и пытался сопротивляться. Ну да чего ж теперь-то.

— А-а-вто-радио! — неожиданно закричала в шофёрской кабинке магнитола и задребезжала дрянной музычкой. Похоже, водила чуток очухался после обезволивающего укуса. И, ясен пень, первым делом врубил бормотофельник.

От сорного звука в салоне стало как-то тесно.

Влад немного послушал новости, сообщение о московских пробках и песенку «яй-а, яй-а, яблоки йелла», но когда в ушах засвиристел хит Ангелины Аум «ах бананчик сладкий мой бананчик у тебя мой мальчик, чмок-чмок-чмок» — не выдержал и пошёл смотреть, что там да как.

Оказалось, вовремя. Шофёр был в том нехорошем промежуточном состоянии, когда воля всё ещё подавлена укусом, но в голове уже начинает что-то побулькивать.