Последний Завет - Филипп Ле Руа

– Материалы мы уже закупили. Остается только построить, – сказала она, показывая на груду досок. – А ты, Натан, что делал эти три года?

– Рано ложился спать, медитировал, занимался дза-дзен и боевыми искусствами.

– Видения у тебя были?

– Да.

– И что?

– Я вернулся к чистой и нормальной человеческой жизни. Пока ФБР не сдернуло меня с места, чтобы вернуть к жизни искусственной и заполнить пустоту, которой я себя окружил.

– А еще?

– Встречался с людьми, опять столкнулся с добром и злом, вырвал двоих детей из ада, дрался, убивал, любил и покончил со всем этим.

– Ты любил? – удивилась Шеннен.

– Да.

– Кого?

– Я знал немало исключительных женщин.

Он подумал о Кейт, Сью, Анхелине, Карле. Шеннен пристально на него смотрела. Она ожидала от него по крайней мере имя.

– Она итальянка, ее зовут Карла. Мужчины глаз не могут от нее оторвать. Она живая, забавная, волнующая, глубокая, высказывает свои мысли с помощью рук и источает чувственность – одновременно сексуальную и материнскую.

– Ух ты! И как же вышло, что она не с тобой?

– Я собираюсь покинуть этот мир, Шеннен. Шри Ланка всего лишь остановка в пути. Там, куда я направляюсь, нет места никому, особенно детям, и еще меньше женщине, которую я люблю.

– Дождись по крайней мере нашей свадьбы. Я приглашу папу с мамой. Мы снова будем вместе.

Он посмотрел на груду досок.

– Я помогу вам со стройкой, а потом уеду.

141

Стюардесса «Филиппин эйрлайнз» объявила о предстоящей посадке в Маниле. Полет оказался испытанием для пассажиров – из-за тряски и нескончаемой череды воздушных ям. Натан застегнул пояс и закрыл глаза. Его ум еще не избавился от образов, которые он оставил в Шри Ланке. Открытие обновленного «Коко Лодж», свадьба Шеннен и Шиваджи, воздушное платьице Джесси, назначенной подружкой невесты, взволнованная речь его отца, радость матери, уже видевшей себя бабушкой. Только убедившись, что Джесси и Томми влились в новую семью, Натан уехал. Без предупреждения. Как делал всегда.

Над Манилой тяготели жара и угрозы терактов. Террористическая группировка «Джемаа Исламия», связанная с сетью Аль Каиды, требовала с помощью бомб создания мусульманского эмирата в Юго-Восточной Азии. Миссия Драготти по христианизации планеты была еще далека от завершения. Застревавшему в пробках Натану не терпелось поскорее покончить с этим затянувшимся путешествием, изобиловавшим остановками, которые увеличивали его шансы замести следы. Манила была одной из последних. Он воспользовался своим пребыванием в филиппинской столице, чтобы завернуть в квартал Киапо.

Такси наконец остановилось перед большим домом Анхелины и Антуана. В саду никого не было, за исключением бродячей собаки и выпотрошенной крысы. Он вошел в миссию, освеженную сквозняками и журчанием фонтанчика в патио. Плеск внезапно перекрыл дикий гвалт. На него налетела туча детворы и рассыпалась по двору. Натан направился туда, откуда вырвался этот заряд децибел. Анхелина вытирала черную доску, исписанную стихами. Заметила его на пороге и поздоровалась с умеренным воодушевлением. Он сразу же догадался, что у нее какая-то тяжесть на сердце.

– Что вы здесь делаете? – удивилась она.

– Заехал помочь Антуану.

– Как вы узнали, что он в тюрьме?

– В тюрьме?

У Натана была мысль передать убыточному предприятию своего друга остаток денег Ватикана. Это похвальное намерение показалось ему вдруг довольно убогим. Антуан нуждался в поддержке другого рода.

– Его арестовали неделю назад. Он рискует получить пожизненное заключение.

– За что?

– Торговля наркотиками.

– Он виновен?

– Антуана обвинили, что он привлекал детей к распространению этой дряни. Все из-за того мальчишки, которого он пытался вытащить из постели архиепископа.

– Так это Церковь подала жалобу?

– Да. Они воспользовались обвинением, чтобы избавиться от Антуана. А ведь я его предупреждала. Здесь Церковь всевластна. Нельзя с ней ссориться.

– Уж я-то об этом кое-что знаю.

– Откуда?

– Так, ниоткуда. Вы никогда не задумывались об источнике доходов Антуана?

– Для филиппинцев любой иностранец богач.

– Антуан для вас все еще иностранец?

– Вот вам и доказательство: он скрывал свои темные делишки.

Она собрала тетради в стопку и пригласила его за собой в гостиную.

– Раз вы не знали, что Антуан в тюрьме, то какую помощь хотели ему оказать?

– Финансовую.

– Эти деньги позволят нам, по крайней мере, нанять адвоката. Получше того, что ему назначили.

– Мое предложение еще лучше.

На глазах заинтригованной Анхелины Натан достал из рюкзака свой портативный компьютер, подключил его к телефонной линии и набрал адрес электронной почты кардинала Драготти.

– Что вы делаете?

– Я знаю кое-кого, кто может вытащить Антуана.

– Кого-то в правительстве?

– Кое-кого гораздо более влиятельного.

Он отправил сообщение кардиналу, в котором потребовал, чтобы архиепископ Манильский прекратил преследования Антуана. Драготти был его должник, так что самое время этим воспользоваться.

– Ну вот, – сказал он. – Остается только запастись терпением.

Вечером они поужинали вдвоем в патио, за плетеным, заботливо накрытым столом. Их разделяло колеблющееся пламя свечи, отбрасывая на лицо Анхелины золотистые отсветы. Днем власти разрешили ей свидание с мужем. Антуан был пессимистично настроен насчет участи, уготованной ему филиппинским правосудием, которому по примеру других стран «золотого треугольника» нравилось тыкать пальцем в европейцев, пойманных на наркотиках. Он не верил в благополучное разрешение его распри с архиепископом, предреченное Натаном. Зато считал, что хороший адвокат скорее добьется смягчения приговора. Анхелина вернулась домой разочарованная. Она связалась с прессой, не слишком заинтересованной раздувать скандал, задевающий Церковь; добилась приема у посла Франции, который лишь вежливо ее выслушал; пыталась нанять кого-нибудь из светил адвокатуры, но те отказались, потому что у Антуана не было никаких шансов выиграть процесс. В глазах учительницы блестела печаль.

– Вы куда только не обращались, чтобы сдвинуть дело с места, – сказал Натан. – Но вы ничего не можете поделать: Антуан виновен, правосудие несправедливо. Невозможно ни переделать экономику этой страны, ни изменить законы богачей, которые заправляют миром. Эта суета поглотит ваш ум и поддержит надежду, за которую вы цепляетесь. Но падение будет тем тяжелее, что вы влезете в расходы.

– Я не собираюсь ждать сложа руки.

– Речь не идет о том, чтобы ничего не делать. У детей, которых вы сегодня укладывали спать, нет никого, кроме вас. Не бросайте же их. Сегодня вечером я вам предлагаю скорее опустошить ваш ум, нежели бесполезно наполнять. Не думайте больше ни о чем, только о самой себе. О своем дыхании, которое поддерживает в вас жизнь. Сосредоточьтесь только на этом. И все будет хорошо.

– Хотела бы я, чтобы это было так просто.

– Людям нравится все усложнять.

Анхелина пристально и молча посмотрела на него. Он показался ей божественным посланцем.

142

Натана разбудил дневной, точнее, утренний в этих краях свет. Ночью его сон был прерван мощным взрывом в центре Манилы. Какой-то мальчуган, сидевший на полу, наблюдал за ним. Едва он открыл глаза, как мальчишка выскочил в коридор. И вновь появился через несколько минут с подносом, полным фруктов. Меж двух плодов манго был засунут сложенный листок бумаги:

Натан, я вернусь вечером. Дождитесь меня, прежде чем уехать. Присмотрите немного за детьми. До вечера. Анхелина

Она не оставила ему выбора. Этим утром он экспромтом провел урок английского. Довольно бурный. Дети вели себя дисциплинированно только в присутствии своей учительницы. Какой-то заезжий американец вряд ли мог справиться с ними. Чтобы навести хоть относительное подобие порядка, Натан добавил урок айкидо на школьном дворе. Первое правило: динамика молчания. Фоном для этого мини-самоанализа, многих заставившего прыснуть, послужил целый концерт гудков и выхлопов тысяч джипни – местных драндулетов, к которым сводится общественный транспорт. Во время упражнения он научил их позициям и правильному дыханию. Чтобы разнообразить свой урок, устроил небольшую демонстрацию с помощью длинной бамбуковой палки. Подчеркнул полноту движения, которое должно быть лишь соединительной чертой между двумя противниками, но не принимать форму агрессии. Ничто не должно нарушать совершенный круг, очерченный орудием в пространстве, в полном согласии с приливом окружающей энергии. Он постарался передать им скорее не технику, но манеру поведения. Зрители были озадачены.