Та, что стала Солнцем - Шелли Паркер-Чан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы пойдем в Даду чтобы убить императора, – сказал он.
23
Аньфэн. Третий месяц
Новость о Бяньляне Ма получила в письме от Чжу, но написано оно было почерком Сюй Да. В письме рассказывалось о поражении Чэня («к сожалению, ему нанесли поражение превосходящие силы империи Юань под командованием генерала Оюана при поддержке армии торговца Чжан Шичэна») и о смерти Первого министра Лю («прискорбный несчастный случай во время его бегства в безопасное место»). Перед смертью Лю получил благословение Будды за то, что спас Сияющего Князя, которого передал под покровительство самого Чжу. Тот доверяет своей верной и уважаемой супруге Ма Сюин подготовку к достойному приему Сияющего Князя, который вскоре вернется в Аньфэн.
Впервые Ма получила от Чжу письмо. Ее чувство облегчения от известия о победе Чжу было окрашено странной печалью. Официальный язык писем не передавал голоса Чжу; такое письмо мог бы написать чужой человек. Любой мужчина, который дает указания своей покорной жене. Литературные фразы не только стерли правду о том, что произошло в Бяньляне, но и часть правды о самой Чжу. Ма раньше никогда не мешало то, что все считали Чжу нормальным мужчиной. Как могло быть иначе? Но Чжу обещала быть с Ма не такой, как с другими, и отсутствие этой особенности в личном письме задело Ma больше, чем она ожидала. Ей казалось, что ее предали.
Ма отдала все распоряжения по подготовке к их возвращению. Повинуясь долгу. Но она не считала необходимым находиться в толпе всех окрестных жителей, которые стекались в центр Аньфэна посмотреть на возвращение Сияющего Князя. Она стояла у окна на верхнем этаже особняка Первого министра – теперь он принадлежал Чжу – и смотрела на поле, которое видело столько кровавых расправ. Уже наступили сумерки, когда сверкающий паланкин Сияющего Князя внесли в город, по обеим сторонам от него ехали Чжу и Сюй Да. По-видимому, ни тот ни другой не изменились. Чжу по-прежнему носила свои доспехи поверх одежды монаха. Ма точно знала цель такой скромной внешности: Чжу приняла все меры предосторожности, чтобы не выглядеть узурпатором. Принимая власть, данную ей Сияющим Князем, с благородным смирением, Чжу могла подтвердить впечатление простых людей, что она является законным предводителем не только Красных повязок, но и всего движения наньжэней против монголов.
Сияющий Князь поднялся на сцену и занял свой трон. Ма смотрела, как Чжу опустилась на колени, чтобы получить благословение его маленькой вытянутой руки. Красный свет его Мандата струился с кончиков его пальцев в Чжу, венчая коленопреклоненную фигуру ореолом темного огня. Ма содрогнулась. В какой-то ужасный момент она подумала, что, может быть, Сияющий Князь вручает Чжу не Мандат на правление, а смертный приговор. Мысленным взором она увидела Первого министра Лю, увенчанного таким же огнем. Как и Чжу, он имел мечту и был честолюбив и, несмотря на все свои усилия, все равно не сумел удержать под контролем ту неземную силу, которая была основой его лидерства. Как может Чжу избежать такой же судьбы?
Костры горели, и барабаны гремели всю ночь. Это был голос конца света или, возможно, наступившей новой эры.
Стук в дверь прервал беспокойный сон Ма. Барабаны все еще гремели. Розовое сияние, более яркое, чем Мандат, лилось в открытое окно: свет огня, отраженного от поверхности низких облаков.
Сюй Да стоял в коридоре рядом с Сияющим Князем. Он склонил голову перед Ма и произнес странно официальным тоном:
– Командир Чжу просит у вас помощи.
За его спиной Ма видела другие фигуры, тонущие в темноте. Стражники. Чжу раньше никогда не заботилась об охране, она считала, что мало интересует кого бы то ни было. Но теперь Сияющий Князь у нее, и это все изменило. Она видела, что Сюй Да смотрит на нее теплым взглядом, хотя он и сохранял положенную почтительность.
– Я позабочусь о вашей безопасности, поэтому прошу вас, отдыхайте. Командир придет, когда сможет.
Сияющий Князь вошел в комнату. Сюй Да закрыл дверь, и Ма услышала, как он отдает распоряжения снаружи. В ответ зашаркали сапоги стражников. Они охраняли ценное имущество, не человека. Впервые Ма внимательно посмотрела на Сияющего Князя. При тусклом свете из окна его лицо с круглыми щечками приобрело неземной облик бодхисатвы: безмятежный и далекий. Кожа Ма покрылась мурашками. Он был похож на того, кто помнит все свои прошлые жизни: десять тысяч лет или больше непрерывной истории. Как можно вынести всю эту боль и страдания? Даже в одной этой жизни он наверняка видел слишком много при Первом министре.
Ма нашла щипцы и горшочек с углями для зажигания лампы. Когда она доставала из него уголек, Сияющий Князь выглянул в окно и заметил:
– Сегодня ночью так много призраков.
Ma подскочила и выронила уголек. Слышать, как он говорит, было так же страшно, как если бы статуя наклонилась и дотронулась до нее, когда она преклонила перед ней колени.
– Что?
– Они пришли посмотреть на церемонию. Холодный палец ужаса прошелся по спине Ма. Она представила себе пространство между сценой и толпой, наполненное призраками: их голодные глаза уставились на Чжу, охваченную огнем.
Потусторонний взгляд Сияющего Князя снова вернулся к Ма. Будто понимая, какой вопрос вертится у нее на языке, он сказал:
– Те, кто владеет Мандатом Небес, больше других настроены на те струны, которые соединяют все вещи и образуют узор Вселенной. – Взрослые слова из уст ребенка. – Мертвые, ожидающие нового рождения, являются не менее важной частью этого узора, чем живые. Мы видим мир духов так же ясно, как и мир людей.
«Мы». Должно быть, он имеет в виду себя и императора, но потрясенная Ма вспомнила то, что раньше считала сном, и поэтому не приняла всерьез. Голос Чжу, прерывистый и искаженный лихорадкой: «Я вижу, как они приходят».
Ма не смогла справиться с тем, что это значит; это было слишком для нее. Она чувствовала себя так, словно смотрит на солнце. Чтобы не думать об этом, она занялась щипцами, и ей удалось зажечь лампу. Аромат разогретого масла смешивался с запахом гари и серы погасших фейерверков с улицы. Ребенок наблюдал, как она закрыла крышкой горшок с углями и поставила его под стол. Тем же тоном непринужденной беседы, каким только что говорил о вещах, запредельных для понимания обычного человека, он сказал:
– Лю Футон никогда не стал бы правителем.
Ма замерла. Если то, что он сказал,
