Пересмешник - Алексей Пехов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С учетом того, что у старины Данте Облик тоже не цветочек и вызывает внутреннее содрогание у любого разумного существа (особенно, когда мой приятель забывает принять лекарство) я даже не могу представить, что его напугало. Наверное, к счастью.
Те, кого мы встречали по дороге, вытягивались в струнку, приветствуя Князя. Тот иногда соизволял отвечать легким кивком, пыхтел сигарой и двигался мимо гвардейцев все дальше и дальше. Наконец, он толкнул плечом дверь и ввел меня в комнату.
Бывший глава Скваген-жольца, Гвидо эр’Хазеппа встал с дивана.
– Расскажи ему все, что надо, – сказал Князь человеку. – Прощай, эр’Картиа.
– До свидания, Владыка.
Он ушел, закрыв за собой дверь.
– Тиль, здравствуй, – Гвидо дружелюбно улыбнулся. – Проходи. Садись. Князь попросил меня об одолжении. Наша беседа не займет много времени.
– Как тебе не на службе?
Он рассмеялся:
– Даже лучше, чем я думал. Нормальный сон, нормальное питание и никаких нервных расстройств.
– Зачем я здесь?
– Чтобы узнать правду, я полагаю. Ты ведь хочешь понять, что произошло в ту ночь на вилле «Черный журавль». Это государственная тайна, в которую я не мог тебя посвятить без личного разрешения Князя. Надеюсь, ты поймешь и простишь меня.
Удивительное дело. Сегодня все внезапно заговорили о прощении. Впрочем, я был весь внимание, у меня даже вспотели ладони. Судьба решила преподнести на мой день рождения интересный подарок.
Вот только будет ли он мне нужен?
Гвидо помолчал, глядя в одну точку, и начал историю с того, что сказал:
– Когда тебя нашли в луже крови рядом с трупом чэра Малькома эр’Фавиа у тебя в руке был нож. То, как был убит зять Князя – я до сих пор вспоминать не хочу. Никто не выдвигал тогда теорий, почему ты потерял сознание. Увидев, что произошло с мертвецом, никто больше не интересовался твоим состоянием. Ты сам думал о том, что случилось?
– Меня оглушили. Чем – не знаю. Возможно, магией, – тихо сказал я, вспоминая окутавший меня свет. – Я говорил об этом Фарбо и Грею.
– Не хочу топтаться на своем позоре и ошибках моих подчиненных. Нас гнали и торопили как можно быстрее завершить дело. Князь стоял на своем. После того, как я намекнул ему, что следует остудить голову, и не гнать коней, потому что нам нужно время, чтобы разобраться что к чему, он едва не разорвал меня на части. Что мне оставалось делать?
Если он ожидал сочувствия, то я ничем не мог ему помочь. Шесть лет в одиночной камере – долгий срок. А потеря жизни, точнее того шанса, той вероятности состариться, которая есть у всех, как-то делает меня чуть более черствым к тем, по чьей вине, пускай и косвенной, меня отвели к палачу.
– После того, как тебя казнили, и все закончилось, наш отдел еще где-то полгода стоял на ушах. Но постепенно все успокоилось. А затем произошло новое убийство, как две капли воды похожее на то, в котором обвинили тебя.
Я вскинулся и подобрался, услышав это и уже начиная понимать, что последует за его словами, узнал откровение:
– Чэра эр’Фавиа убил Ночной Мясник.
Над моей головой лопнула струна. Кажется, я засмеялся, хотя сейчас мне хотелось лишь одного, разнести эту комнату к сгоревшим душам. Перед глазами у меня стояла картина из ночного переулка. Кровь и останки Грея.
– Кажется, я понимаю, почему Князь испытывал такое бешенство, когда увидел, что стало с мужем его дочери. Со мной еще поступили гуманно, а, Гвидо? Могли бы и придушить в первую ночь после ареста, – наконец, тихо произнес я.
Я сложил руки на груди так, чтобы он не видел, как сильно дрожат мои пальцы. Эр’Хазеппа встал, загремел стеклянными графинами, коих здесь было в достатке, и налил мне полный стакан виски. Я проигнорировал его, и постарался дышать ровно и глубоко.
Ночной Мясник – насмешка моей судьбы.
– Именно поэтому меня отпустили? Из-за второго убийства? – наконец, спросил я эр’Хазеппу. – Это ваша веская причина?
– Не совсем, – неохотно ответил он. – Мы не могли исключать, что действовал твой сообщник, Тиль. Или же просто подражатель, хотя последнее было почти невозможно – детали смерти эр’Фавиа знали всего лишь несколько человек. Князь строго-настрого запретил оглашать подробности. Когда это случилось во второй раз, все стали бегать чуть ли не по потолку, но не обнаружили никаких следов. Убийство произошло в доме. Так что нам удалось и его скрыть от общественности. Грей и Фарбо не сомневались, что это кто-то из твоих компаньонов, хотя у меня было иное мнение. Я донес эту информацию до Княжны. Она была вдовой и имела право знать.
– А что Князь?
– Он не возражал.
– Но не стал подписывать помилование? – нехорошо усмехнулся я.
– Верно. Он вообще считал, что ты к тому времени уже умер.
– И что же изменило его решение?
– Следующая смерть.
Я ошарашено уставился на эр’Хазеппу:
– Сколько всего убийств вам удалось скрыть от общественности, Гвидо?
Бывший начальник Скваген-жольца пожевал губами, словно прикидывая, стоит ли говорить об этом. Затем посмотрел мне в глаза, кажется, понял, что я чувствую, и ответил:
– Шесть, если не считать мужа Княжны.
Я присвистнул:
– Потому что они происходили в домах?
– Верно. Нам повезло, что никто из свидетелей так и не предал это огласке. Одно было в Небесах, два в Олле, еще одно в Сердце и два в Каскадах.
Я кивнул:
– Пожалуйста, продолжай.
– Когда случилась вторая смерть, это был отец чэры эр’Раше… ведь ты знаком с ней?
– Верно.
– Тогда я уже знал, что ты ни при чем. И попытался пропихнуть твое помилование к Князю на стол. У меня, представь себе, это получилось. Точнее не у меня, а у Княжны. Она настояла на твоем освобождении. Князю некуда было деваться, потому что когда он подписывал бумаги, убили еще одного из той шестерки. Тут даже тупица поймет, что ты не виноват.
Очень странная штука жизнь – кто-то потерял ее, а другой из-за этого смог получить свободу.
– В общем, тебя выпустили, хотя официально и не назвали причин. На следующий день произошло очередное убийство, через три месяца – еще одно, и через пять – последнее. А теперь все началось снова. Он вошел во вкус.
– Фарбо все равно считал меня виновным?
– До сих пор считает. И Грей тоже так считал. Им не по нраву было признаться даже самим себе, что они ошиблись. Не каждому хватит на это духа.
Мое лицо, наверное, выражало слишком глубокое презрение, и Гвидо понимающе улыбнулся, а я, глядя на хрустальный шар-люстру, сказал:
– Вот почему Фарбо встречал меня на вокзале и пытался проверить мое алиби. Он считал, что я вновь принялся за старое. Тупоумный… недалекий… ублюдок. Грей следил за мной в ту ночь? Да?
– Верно. Пытался вывести тебя на чистую воду, хотя я ему и говорил, что это пустая потеря времени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});