Князь Владимир Старинов. Книга вторая. Чужая война. - Сергей Садов

Володе еще хотелось бы подготовиться к назначенному вечером совещанию, но увы, не нашлось даже минуты. Плохо выступать на серьезном совещании без подготовки, но другого выхода все равно нет, только и нашлась минута немного перекусить, когда стали появляться первые офицеры. В палатке уже установили несколько масляных светильников, на стол водрузили жутко коптящие свечи из какого-то жира, сильно коптящие, но довольно яркие. Сам Володя, удобно устроившись в кресле на мягкой подушку в непринужденной позе и сложив накидку рядом, внимательно просматривал найденные в бывшей палатке графа Иртинского бумаги. Ничего особо важного нет, но кое-что интересное имеется.

Наконец вошел последним граф Танзани и устроился недалеко от Володи. Князь отложил бумаги, сложил руки домиком перед собой, уперев локти в стол и задумчиво оглядел всех собравшихся. Выдержав паузу, он медленно встал.

— Итак, господа, давайте подведем итоги прошедших дней…

Глава 27

Самый первый вопрос, который задал Володя, обращаясь ко всем на совещание: допущенные ошибки герцога Торенды.

— Милорд, вы хотите, чтобы мы обсудили как герцогу лучше всего было разбить нас? — недоуменно поинтересовался кто-то из офицеров.

— Вы собираетесь каким-то образом вернуться в прошлое? — вежливо поинтересовался Володя и тут же, чтобы не вызвать недоумение, пояснил: — У меня на родине говорят, что мудрый человек учится на чужих ошибках, умный на своих, а дурак повторяет их из раза в раз. Дураки мне не нужны, быть умными у нас не хватит времени и сил — слишком много поставлено на карту, а потому давайте быть мудрыми и разберем те ошибки, которые совершил наш противник, чтобы в будущем не совершать их самим. Как уже повелось, давайте начнем с самых младших присутствующих здесь. Прошу.

Очевидно, что под «младшими» имелось в виду не возраст, а положение, а такими тут были оруженосцы. Возраст же становился определяющим среди равных. Поскольку такую традицию совещаний Володя вводил уже давно, то все знали кто выступает первым, а кто за ним и споров не возникло, что первоначально очень удивляло Танзани, который любил вспоминать военные советы в королевской армии, где каждый старался перекричать другого и голосом доказать правоту. Володя же изначально настаивал на том, чтобы дать высказаться тому, кто говорит, какую бы глупость с точки зрения остальных он не нес, потом задавать вопросы и только после этого приводить свои аргументы, соблюдая ту же очередность: первый говорит самый младший.

В общем от оруженосцев Володя ничего не ждал и была бы его воля, вообще не допускал бы их в совет, но тут опять-таки он уперся в традицию и потому вынужден был терпеть присутствие тех, кто на совете не играл никакой роли. Впрочем нет худа без добра и он получил возможность присмотреться к будущим рыцарям на предмет поиска тех, кого стоило бы приблизить к себе поближе. Парочку кандидатов он уже имел на примете. Но не в этом случае… Володя, с трудом скрывая зевоту, слушал рассуждения оруженосца на тему, каким более храбрым должен был быть герцог и как самостоятельно возглавить атаку.

— Вы считаете меня недостаточно храбрым? — поинтересовался Володя, когда тот закончил.

Оруженосец замер, слегка побледнев.

— Милорд?

— Ну вы тут говорили, как герцог должен был лично вести полки в бою… Я ведь не вел полки, стоял себе в сторонке и наблюдал.

— Но вы ведь в конце самолично повели в атаку королевскую гвардию и пленили герцога…

Володя вздохнул и задумчиво оглядел стол. Те, кто знал его достаточно хорошо откровенно ухмылялись, слушая эти рассуждения оруженосца.

— Я повел в бой последний резерв, когда управлять в бою уже было нечем, да и невозможно. Но ваша точка зрения имеет право на существование. Продолжаем, господа. Кто следующий?

Дальше было интересней, но то, чего Володя надеялся услышать так и не прозвучало. Он терпеливо и практически не вмешиваясь в общий разговор, выслушал рассуждения о снабжении, о неверном выбранном направлении атаки, о недооценки стойкости пехоты, о том, что герцог не оставил никакого резерва.

Володя неторопливо встал, заложил руки за спину и прошелся вдоль полотняной стены шатра. В палатке мигом установилась тишина — это явный сигнал того, что теперь настала пора говорить князю.

— Все, что вы говорили здесь и сейчас верно, — медленно, тщательно подбирая каждое слово, заговорил он. — Не было резервов и в критический момент герцогу нечего было послать навстречу прорвавшейся коннице. Не было разведки, не было учета структуры наших войск, герцог не учел пехоты, лучников. Все верно и правда, но… Но вовсе не это было основной причиной поражения герцога. Я все ждал, когда об этом заговорит хоть кто-нибудь, но, к сожалению, не дождался…

Присутствующие стали недоуменно переглядываться, но заговорить не решился никто. Володя же остановился за спиной Лигура, тот попытался встать, но князь, положив руку ему на плечо, удержал.

— Я прошу вас всех вспомнить атаку герцога и то, как он это сделал… Перед ним его пехота и он со своим отрядом атакует сквозь них… Так вот… — Володя снова выдержал паузу и заговорил очень медленно, подчеркивая каждое слово: — Если кто-то из здесь присутствующих на поле боя проделает такой же фокус — атаку сквозь ряды своих войск он будет казнен по обвинению в предательстве. — Снова пауза. За время которой до присутствующих окончательно дошло, шуткой тут не пахнет, однако кто-то все-таки издал немного нервный смешок.

— В предательстве, милорд?

— Сейчас объясню, Конрон. Кому-то тут мои слова кажутся смешными… — Володя медленно повернулся к одному их оруженосцев и тот как-то разом скис и постарался сделаться невидимкой. — Мы потом вместе посмеемся. Прежде всего, каждый солдат в армии должен быть уверен в остальных. Он должен знать, что каждый придет к нему на помощь в случае нужды, кем бы этот кто-то ни был — бывшим крестьянином или благородным, в бою это не имеет значение. Сколько из вас укрывались под защитой копий пехоты, чтобы передохнуть, подправить обмундирование, а потом снова шли в бой? Скольким из вас такая опора спасла жизнь? И пехотинцы видели, что вы их прикрываете в бою точно так же. Если пехота не уверена в собственной коннице, а всадник презирает солдата — это означает разлад в армии, невозможность ей действовать как единый и цельный организм. Это все равно когда одна рука начинает презирать другую только на том основании, что она не может держать меч и держит щит. Отсутствие единства — это гарантированное поражение. Каждый солдат, кем бы он ни был, должен быть твердо уверен в тех, с кем вместе служит. Если же пехотинцы при виде собственной кавалерии начинают разбегаться не зная идут они к ним на помощь или так короче добраться до врага ничего из этого хорошего не будет. Пехота герцога вполне могла успеть закрыть прорыв, если бы им вовремя передали приказ. Они могли бы и позже задержать нас, но сам герцог со своим отрядом расстроил их ряды и те потеряли строй и не успевали его снова построить — естественно они разбежались — кому охота сражаться за тех идиотов, которые сами же их и топчут?

Володя снова выдержал точно выверенную паузу, дав всем возможность вникнуть в смысл его слов.

— Потому каждый, вносящий в единый организм разлад и пытающийся доказать что в теле важнее правая рука, а не левая и не нога я буду рассматривать как вражеского шпиона и предателя со всеми вытекающими последствиями. В бою, господа, в миг, когда смерть в двух шагах от каждого, нет места крестьянам и благородным, герцогам и баронам — все становятся воинами… солдатами. Прошу это уяснить и запомнить… Кто не сможет этого понять, с тем мне не по пути.

— Благородные всегда выше! — заговорил кто-то.

— Я спорю? — повернулся к нему Володя. — Вот и покажите пример! Вы выше крестьян, потому и спрос с вас будет намного… очень намного больше! Кому многое дано, с того больше и спрос! Так показывайте же пример!!! Показывайте как должно себя вести в бою! Ведите себя так, чтобы у крестьян и остальных, при виде вас даже тени сомнения не возникло в том, что вы выше их! Герцог проиграл не потому, что проявил мало храбрости. И его безумная атака без выяснения реальных сил противника тоже не главное. Если бы его пехота была уверена в своем командующем, если бы вся его армия был бы единым организмом, пехота встала бы на пути нашей атаки и сумела бы продержаться некоторое время. Герцога погубило отсутствие единства в его армии. И это главный урок, который необходимо всем нам извлечь. А сейчас до завтра, господа. Прошу вас обдумать все сегодня сказанное и осмыслить.

Володя был уверен, что многие воспримут его сегодняшнее пожелание в штыки, но это его мало заботило. Он верил, что кто-то поймет и осознает, остальные если не хотят добром понять, поймут когда парочку особо настойчивых повесят как предателей — в вопросе дисциплины Володя твердо решил быть непреклонным, вспоминая многие рассказы своих учителей на базе, когда целые отряды порой губил не враг, а паника или недоверие, а у него нет прав на такие ошибки, он тут чужак и их ему не простят.