Ненаглядная жена его светлости - Натаэль Зика
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Герцог со стоном обхватил голову руками.
К счастью для Адель, он не имеет возможности добраться до неё прямо сейчас. Но рано или поздно им придётся встретиться! И тогда...
Если бы ему не заменили память, он обязательно бросился бы вдогонку за Соной! Как только проснулся и услышал, что она уехала, сразу бы отправился в Тополя.
И?
Герцогиня оказалась в другом месте. То есть, не дождавшись жену в поместье, он поднял бы на уши полгерцогства. Разумеется, пропажа скоро нашлась бы.
А дальше?
А дальше он, скорее всего, перевёз бы герцогиню в поместье, как ранее и планировал. Но теперь уже не в ссылку, а на время, пока решает вопрос с леди Адель.
На самом деле, не стоило женщинам встречаться под одной крышей. И в этом случае он не пытался бы сделать графине бастарда. По крайней мере, сам.
Самое вероятное – отвёз бы вдову к де Лирри и лично проследил, чтобы за пару месяцев Рене от контракта на работу дозрел до брачного обряда. Ведь как только графиня станет женой, магическая клятва потеряет свою силу.
И он смог бы со спокойной душой вернуть Сонию в замок и свою жизнь.
Рист! Пожар...
К тому времени возвращать было бы уже некого!
Получается, Адель заменила ему память, поэтому он проигнорировал отъезд жены. Потом Умар перепутал названия, Сония закапризничала и отказалась покидать усадьбу.
И благодаря всему этому она осталась жива.
Рист...
Злость постепенно сходила на нет.
Адель поступила отвратительно, хоть он и понимает, какие мотивы ею двигали. Но одновременно с этим её предательство, по сути, спасло жизнь Сонии.
Что ж. Понять мотивы графини можно, простить – нет.
Поэтому для себя он этот вопрос закрывает навсегда и в судьбе Адель принимать участия больше не будет.
***
В груди неожиданно остро кольнуло. Адель замерла, прислушиваясь к организму.
Но боль не повторилась, и женщина осторожно выдохнула.
Она молода, здорова, не может быть никакой болезни. Или может?
Сердце ни с того ни с сего не болит.
Надо показаться целителю!
– Леди Адель, хоцу!
Графиня опустила голову и улыбнулась двум одинаковым мордашкам.
– Что, мои хорошие? Пи-пи? Пить? Кушать?
Девочки синхронно кивнули.
Молодая женщина тряхнула головой, прогоняя грустные мысли и взяла девочек за руки, чтобы отвести их в дом и разобраться с очередностью желаний.
Потом они умывались и переодевались, потому что Мари испачкала передничек, а Ани оставила отпечаток пятерни на воротничке. Называется, малышки полчаса побегали по саду.
За период бодрствования детей у неё ни минутки свободного времени не было – попробуй угонись за двумя активными девочками! Днём дети спали всего час, она едва успевала сама поесть и разобрать игрушки и одежду близняшек.
А еще ей хотелось уделить внимание и Полю, старшему сыну графа. Мальчик помнил мать и долгое время морозился на новую гувернантку.
Вернее, поначалу она не вызвала у ребёнка неприязнь. Наоборот, Поль принял графиню вполне благосклонно, ведь с её появлением вездесущие сёстры перестали врываться в его комнату и наводить там свой порядок. Да и папа, убедившись, что дочери в хороших руках, заметно выдохнул.
Но стоило Полю заметить, что отец оказывает графине знаки внимания – подаёт ей руку, отодвигает стул, приглашает прогуляться по саду, когда близняшки спят, как ребёнка словно подменили. Теперь мальчик демонстративно игнорировал просьбы гувернантки, перебивал и неизменно требовал от графа внимания к себе, стоило тому обратиться к леди с вопросом или просто подойти близко к гувернантке.
Адель понимала, что мальчик ревнует отца к чужой для него женщине, и старалась сгладить углы.
С сёстрами проблем не было – девочки приняли её сразу и безоговорочно. А через месяц Ани впервые назвала её мамой.
Это случилось, когда они все вместе находились в саду. И надо же такому случиться, что бы именно в это время граф решил к ним присоединиться!
Гувернантка замерла, не зная, как отреагировать, и поймала нечитаемый взгляд де Лирри. Словно мужчина тоже замер, давая ей возможность самой принять решение.
– Что, милая? – отмерла Адель и наклонилась к малышке. – Ты упала?
– Болно!
– Где? Дай, подую. Вот и всё, скоро заживёт!
– И я! – Мари, наблюдавшая со стороны, подбежала и протянула совершенно целую ладошку. – Упала! Воть!
– И тебе подую, – Адель взяла замурзанную ручку и старательно подула, а потом поцеловала девочку в не менее замурзанную щёчку. – Вот и всё! А теперь скорее умываться и переодеваться!
– Она не мама! Не мама! Пусть она уезжает! – выкрикнул Поль и, расплакавшись, бросился вон.
– Я сам, – граф остановил порыв гувернёра броситься за воспитанником. – Леди Адель, не обращайте внимания, Поль со временем всё поймёт.
Да она и не думала обижаться – понятно же, что ребёнок тоскует по матери, и в ней, Адель, видит угрозу для его детского мирка. Мамы нет, что будет, если чужачка заберёт и отца?
Мальчик одновременно и тянулся к ней, и избегал, словно боялся разочарования новой потери.
Слава Всевидящему, постепенно Поль оттаял. И теперь всё чаще и чаще присоединялся к сёстрам, когда Адель гуляла с ними.
Круговерть забот вытеснила из головы неприятный момент, но как только Адель уложила малышек спать и села в своей комнате, чтобы выпить чаю, боль вернулась.
Целитель тщательно осмотрел гувернантку и поджал губы.
– Вы совершенно здоровы, леди.
– А боль? Вот здесь, я говорила.
– Сердце у вас прекрасное, не вижу никаких патологий в этой области, – лекарь пожевал губами и продолжил. – И в других тоже. Разве что у вас неправильно развито детское место, но тут я бессилен – время упущено.
