Обсидиановый нож - Александр Мирер

— Во имя Пути! — ответили Десантники и военным шагом двинулись из кабинета.

Они присоединились к сотрудникам, собравшимся в передней комнате лаборатории, — вместе с Десантниками здесь было двадцать человек.

Ганин раздал всем по картонному номерку, объяснил группе задание: из соседней комнаты будут вызывать по порядку номеров. Вызванным входить, не задерживаться, идти прямо, между капитальной стеной и временной, фанерной. Выйти в противоположную дверь, сдав на выходе номерок.

Десантники не переглянулись — смотрели на полковника уставным прямым взглядом. Они были специалисты высокого класса и понимали, что деваться некуда. Будь они на сто процентов уверены, что их используют как подопытных кроликов, они бы отказались идти. Не в правилах Десантников помогать противнику. Но полной уверенности не было. Ведь начальник Центра назвался Линией девятой, именем одного из старших в операции «Вирус»…

— Первый! — вызвали из — за двери.

…Детекторы помещались на столе, у фанерной перегородки. Лабораторию густо заполнили люди, кто — то сидел на подоконнике, и всех, будто стеклянный колпак, закрывала тишина. Зернову освободили кресло — он шевельнул плечом, остался стоять. Илья Михайлович, руководивший испытаниями, выкрикнул: «Первый!»

Номер первый прошел за перегородкой — каблуки простучали по линолеуму, стихли. Илья Михайлович трясущимися пальцами поставил «галочку» в протоколе.

Из двадцати испытуемых только двое будут Десантники.

Пошел второй. Благоволин, одной рукой схватившись за подбородок, другой — сжимая отвертку, навис над приборами. Ничего. Неоновые лампы не вспыхнули. Пошел третий.

Что — то звонко треснуло в лаборатории, и все шевельнулись, но лампа не зажглась, а в руке Благоволила оказались две половинки отвертки. Сломал. Кто — то спросил: «Добавим усиление?» Тишина. Прошел четвертый. Вызвали пятого.

Как и остальные, Зернов не знал, под какими номерами пойдут Десантники. Услышав, как скрипнула дверь, он заглянул в мертвый глаз прибора и первым заметил в глубине его желтый отблеск. Стало так тихо, что явственно послышались голоса пенсионерок с улицы. Испытуемый шел по коридору, и неоновый огонь следил за ним — разжегся до полной силы, дрогнул, начал меркнуть и погас, когда закрылась выходная дверь.

Зернов выпрямился. Проговорил шепотом: «Поздравляю, товарищи» — и секунду постоял, прикрыв глаза. В коридорчик уже входил шестой.

Осторожно ступая, начальник Центра выбрался из лаборатории. Надо было освободить офицеров от Десантников. Детекторы «заиграли»! Земляне научились распознавать пришельцев.

С этого момента Иван Кузьмич перестал быть сомнительным субъектом. Он превратился в историческую личность, давшую Земле спасение от ужасов неслыханных и небывалых, от потерь себя, повторенных миллиарды раз. Для такого даже нет слов в земных языках… Но практически, сиюминутно, для Зернова мало что изменилось. Позавчера он ждал конца, сегодня — испытаний детектора. Уже шесть недель кряду, каждый час, ждал самого страшного — доклада ПВО об атаке эскадры. Последние сутки он двигался, как механическая игрушка, в которой кончается завод пружины. И он бросил все, бросил разворачивающееся производство детекторов и вот, зеленый, вконец исхудавший, сидел перед машиной, похожей па перпетуум — мобиле сумасшедшего изобретателя, и в окно заглядывал любопытный щегол.

Говорить не хотелось. Спрашивать — бессмысленно. За этой машиной был целый мир, столь же недоступный, как Магелланово облако. До служба есть служба.

— Как же действует ваш инвертор? — спросил Зернов. Иван Кузьмич оглянулся. Он выглядел еще хуже Зернова щеки совсем ввалились, лицо пожелтело, губы запеклись. Говорил он как будто с трудом. Делал неожиданные паузы между словами.

— Действие? М — да… Важнее результат действия…

— Пожалуйста, результат.

— Большой объем информации передается… М — да. Передается на любое расстояние. Вне времени. Например, Мыслящий. Вы знаете, что Мыслящий являет собой информацию, закрепленную на кристаллической основе. М — да, основе… Ничего более. Информация о состоянии мозговых связей. Что?

— Я слушаю, продолжайте.

— Но это все. Инвертор передает Мыслящих на любое расстояние. Вне времени.

— Что значит «вне времени»?

— М — да… Как бы это… — сказал Иван Кузьмич. — Вот… Предположим, вы посылаете сигнал на Луну. Ответ вы можете получить не ранее чем две секунды спустя. Это ясно?

— Конечно. Секунду занимает путь сигнала в одну сторону.

Учитель смотрел куда — то в середину инвертора.

— М — да, в одну сторону… К Венере это составит минуты, не помню, сколько. А инвертор дает ответ мгновенно.

— То есть на прохождение сигнала не затрачивается время?

— Если хотите — не затрачивается. Парадоксы времени! Они, знаете, вне логики.

— Так… А расстояние?

— Световые годы.

— Так зачем вам корабли?

Десантник надменно ответил:

— Корабли принадлежат Пути. Инвертор — творение Замкнутых. Путь его не получит.

— Напрасно загадываете, — сказал Зернов. — Каждое изобретение рано или поздно становится общим достоянием.

Десантник пожал плечами. В его жесте, кроме усталости и равнодушия, было предупреждение: вы тоже не получите эту машину. Ваша планета тоже населена отнюдь не ангелами… Зернов мысленно согласился с этим и грустно подумал, что вместе с неоценимой помощью Линия девять задал ему массу хлопот и поставил его перед проблемами, разрешать которые он не вправе. Формально он обязан заполучить инвертор и не задумываться — добро или зло он творит…

Помолчав, он спросил:

— Вы говорили, что при помощи инвертора вам удалось переправить Мыслящих двоих детей на базовую планету и что дети этого «пока не знают»! Как это получается?

Иван Кузьмич ответил не сразу. В инверторе послышалось стремительное стрекотание, щелканье, словно вдали дрались воробьи. Сооружение окуталось белым туманом, и по нему побежали знаки. Затем туман скрыл Ивана Кузьмича. Это продолжалось несколько секунд. Туман рассеялся. Иван Кузьмич проговорил как ни в чем не бывало:

— Попытаюсь ответить на ваш вопрос о детях. Помните доклад Быстрова? Он говорил о двух вариантах калькирования разумов? Что Путь практикует вариант, при котором уничтожается оригинал — мозговые связи?

Зернов уже привык к тому, что Линия девять знает все, что видел и слышал Благоволин до эпизода с мыльницей. Подтвердил:

— Так. Помню.

— Инвертор реализует более сложный вариант: калькирование без разрушения мозговых связей. Инвертор снимает дубликат разума. М — да. Дубликат, второй экземпляр. А первый простодушно резвится… Вот он. Извольте!