Эдо 2103 (СИ) - Елизавета Коробочка

уже введенной дозой он ничего не мог поделать. И, судя по тому, как он пошатнулся, все шло именно так, как ей и нужно было.

Но парень не сдавался. И метнул в нее несколько сюрикенов: один из которых угодил в стену, второй — прямо у нее над головой, а последний — прямо в нее, заставив рухнуть прямо в ванную. В воду. Черт! Было весьма больно!

В глазах потемнело, и Хотару крепче сжала зубы. Как же все это было некстати.

У Сакуры было множество поводов бояться — по жизни. Он был шиноби, и его жизнь каждое задание висела на волоске; он работал на якудза, а потому не мог просто уйти из бизнеса — слишком много знал. Корпорация была тем столпом, что держала его жизнь, и, лишись его, он потерял бы все. А теперь, к этому превосходному месиву, когда буквально что угодно могло уничтожить его, добавилось еще несколько факторов: «Йошивара», которой он зачем-то был нужен живым, и «Накатоми», которые решили наказать его и остальную команду за воровство клинка самого Тамасабуро.

Это было глупо. Он был согласен. Были в его жизни неразумные решения, но еще никогда он не действовал настолько безрассудно. Перейти дорогу «Накатоми» значило подписать себе смертный приговор, и он только что размашисто это сделал, не только выкрав катану с ребятами, но и подключившись к ней, а затем — не дав Кицунэ убить Юасу.

А потому он не удивился, когда изображение Кицунэ пошло рябью, а затем его копии возникли тут и там в комнате. Началась бойня. Логично, что чистильщик «Накатоми» собирался использовать все подручные средства. Они были противниками той корпы, которой обычно не переходят дорогу, и в таком случае все заканчивалось… весьма одинаково.

Одна из копий, та, что стояла перед ним, резко ударила его, замешкавшегося, ногой в живот, отчего Сакура отлетел назад и тяжело ударился о кровать. В голове пронеслась радостная мысль о том, что как же хорошо, что в последний раз он ел какие-то невнятные салатики в том ресторане в отеле, выплюнуть сейчас всю еду не хотелось бы. Хотя, конечно, тоже своего рода неожиданная атака. Ну и, хотя бы, не лезвием в живот, тоже хорошо.

Вторая фальшивка сошлась в клинче с одним из парней Юасы; третий набросился на Сатоши, замахиваясь мечом… Брызнула кровь. Начался полный хаос. Акеми где-то скрылась, бутерброд Сатоши полетел на пол, из ванной донесся шум. Юаса тоже исчез из поля зрения. Что-то происходило в коридоре, где был Ягью.

Их убьют. Боже, их по-настоящему убьют. А все потому, что они купились на уловку «Накатоми». Мысли текли в голове у Сакуры хаотично и быстро, и он вдруг осознал, что все это — вся эта идиотская ситуация — было нелогично. Если «Накатоми» все это время были их заказчиками… зачем им это делать? Заказывать собственный меч, который они сейчас пытались вернуть? Все это воняло войной фракций, или же еще большей грандиозной подставой.

Сзади раздался оглушающий выстрел — и в плечо одной из копий Кицунэ прямо перед ним врезалась в пуля, заставив его пошатнуться. Один из парней Юасы, значит. В закутке Сатоши раздался шум, другую из копий снес громила со входа, пальба в коридоре стала громче…

И все это — за те доли секунд, когда он только ударился спиной о кровать.

Когда Кицунэ пошатнулся, Сакура направил пистолет на него. Живот все еще болел, но не настолько, чтобы он не мог стрелять — и, нацелившись прямо в голове, выстрелил несколько раз. Первый — в грудь, вторым — в шлем. И, когда тот раскололся, фальшивый образ спал, демонстрируя, что под обликом этого Кицунэ все это время был простой чистильщик.

Жаль, очень жаль.

Хотя бы одной крысой меньше.

Когда снаружи донеслись тяжелые шаги, Сакура обернулся; и увидел, как из-под кровати выглядывает Акеми, смотря куда-то в сторону того же звука. В руках у нее был телефон… Наверное, звонил Хонда. Где-то раздалась ругань Сатоши, скрывшегося за злосчастным холодильником в спешной попытке перезарядиться…

И вдруг, что-то вытолкнули ему под ноги. Сакура замешкался; он испугался, что сейчас под кроватью, рядом с Акеми, будет скрываться очередной ниндзя «Накатоми», но вместо этого увидел край коробки, которую к нему, наверное, подтолкнула сама Акеми.

Коробки с мешками.

Мешками, которые обычно использовали для тел.

… ладно, не так уж и неожиданно, но очень и очень неприятно. Не время думать об этом — если Юаса хочет жить, то сейчас он точно не станет их кидать. Враг моего врага и все такое.

… наверное.

Последний оставшийся Кицунэ метнул катану прямо в одного из парней Юасы, а затем растворился в воздухе. Вновь. Громкий гул снаружи продолжался. Не предприняв ничего более умного, Сакура пристрелил того чистильщика, что ранее защитил Кицунэ от выстрела, а затем бросился прямо в ванную комнату, где шум неожиданно прекратился.

Он не был уверен, значило ли это, что Хотару добила свою проблему, или что проблема уже расправилась с ней. Не то, что он не верил в нее, но все последние известия про то, что ее вынудили за ним приглядывать ему не очень-то понравились. Скорее даже обязали взаимно приглядывать — все же, если Хотару попадет в какую-то проблему, то явно из-за него. А больше всего Сакура ненавидел брать на себя ответственность за кого-то.

В комнате и правда была она — проблема в закрытом шлеме, и Хотару, лежащая в ванной. Не слишком-то долго думая, Сакура выстрелил и ему в голову тоже, отчего он завалился на напарницу, а затем отпихнул его труп вниз. Отплевываясь от крови и воды, медленно приобретающей алый оттенок, она с иронией взглянула на него, и Сакура вцепился ей в плечи.

— Прибежал на помощь, спаситель?

— У тебя из груди торчит железка! — в панике пробормотал Сакура, косясь на сюрикен, и Хотару с сомнением постучала по нему пальцем. — Может… лучше его не доставать?..

Его одарили таким взглядом, что Сакура тут же заткнулся.

Значит, мешки для тел, да?

Эта находка не обрадовала Акеми. Точнее, даже расстроила. Она-то надеялась, что слова Сатоши окажутся всего лишь опасением, а не истиной — легко было поверить в то, что Юаса их не кинет. Они же так чудесно работали вместе до этого… Видимо, все же, не настолько и хорошо.

Выбравшись из-под кровати с другой стороны, ближе к Юасе, Акеми поползла за кресло, прямо к их нанимателю. Юаса все еще сидел за ним с