Красный сфинкс - Геннадий Прашкевич

Но главным открытием земных исследователей стало другое.

Оказывается, ялмезианскую цивилизацию погубили искусственно выведенные чудовища – матеморфанты. Учеными на Ялмезе в свое время были уничтожены все болезни, ялмезиане скоро совсем забыли про них. Человеку, избавившему ялмезиан от ужасов чумы и коклюша везде стоят памятники, но ведь к хорошему быстро привыкают – и вот уже ялмезианские журналисты подтрунивают над старым ученым. Сам он на все это не обращает никакого внимания, но у него теперь молодая (бывшая лаборантка) жена, а уж ей-то очень хочется непреходящей славы и популярности. «Ты должен ореалить болезни! – убеждает она мужа, хранящего микробы всех самых заразных болезней в специально созданных для того сосудах. – Ты должен воплотить болезни в нечто видимое, объемное, крупномасштабное, живое, – и тогда все ялмезиане будут вечно помнить, от чего ты их избавил».

И она добивается своего.

И находятся добровольцы для опасных опытов.

«В результате он сотворил нечто гениально-бесполезное, а как позже выяснилось, – нечто непоправимо опасное: вещество, которое он назвал „атормшинлаз“, что в переводе я ялмезианского на русский означает: „метаморфозу деющее“, а короче – „метаморфин“. После приема дозы метаморфина все клетки организма живого ялмезианина приобретали способность смешиваться с бациллами любой болезни и затем замещаться ими…»

И настал ужасный день, когда подопытные добровольцы превратились в метаморфантов. Когда коварная бывшая лаборантка, инициатор содеянного, увидела первого ялмезианина, окончательно преобразившегося в метаморфанта (это был Тиф), она невольно воскликнула «Вот так вот!», почему чудищ этих стали еще называть «воттаквотаками». И вот только теперь ялмезиане по-настоящему поняли, от чего избавил их великий ученый, над которым они легкомысленно подтрунивали…

«Уважаемый Читатель! Чтобы Вы могли представить себе, каковы метаморфанты, – читаем мы в повести, – еще раз напомню Вам, что в телесном отношении ялмезиане вполне подобны людям. Исходя из этого, посмотрите на себя в зеркало, а затем попытайтесь вообразить себе существо, которое, сохраняя некоторое сходство с Вами, является в то же время холерой. Нет, существо это не больно данной болезнью, – оно само и есть эта болезнь; в нем сконцентрированы все внешние и внутренние проявления недуга, все симптомы и стадии заболевания. Все клетки этого чудища заместились ядовитыми бациллами – эти миллионы миллиардов бацилл таят в себе смерть. Мозговая деятельность у воттаквотаков отсутствует, он способен передвигаться лишь по плоскости, но наделен инстинктами хищного зверя, беспредельно агрессивен и боится только морской воды. Он внушает ужас крупным млекопитающим и обладает некоторыми странными свойствами; в частности, может искривлять радиоволны. Что же касается способа увеличения популяции, то метаморфанты бесполы и размножаются делением. Но чтобы „раздвоиться“, метаморфант должен убить теплокровное существо, равное ему или превосходящее его по весу…»

Вот уж поистине -

Браток, учти для ясности,Планируя судьбу,Что в полной безопасностиТы будешь лишь в гробу.

Кстати, город, в котором происходит действие повести, и в 2155 году называется Ленинград. Думаю, что сам В. С. Шефнер был глубоко убежден в том, что это именно так и будет. А Ялмез весьма продвинутая планета. «Те Луга Милосердия, – рассказывает герой, – где дежурила Марина, находятся в Гатчинском районе, невдалеке от поселка Елизаветино. Подобные луга, как известно, разбросаны по всей планете, – во всяком случае, в тех ее регионах, где имеется молочный скот. От употребления мяса в пищу люди отказались в минувшем веке, но молоко и натуральные молочные продукты по-прежнему потребляются в большом количестве. Еще сравнительно недавно состарившихся удойных коров убивали за ненадобностью, но в 2122 году известный поэт Лапидарио в своем стихотворении „Вот она – благодарность людская!..“ обнажил аморальность такого жестокого прагматизма и воззвал к людской доброте. На призыв откликнулось почти все население Земли, и в первую очередь женщины. В 2123 году вступил в силу Закон, согласно которому престарелым коровам и быкам отведены специальные хлевы и пастбища, где животные обитают и пасутся до своей естественной смерти. При каждом таком заведении имеется штатный дирпаст (директор-пастух), ветврач и зоопсихолог. Непосредственный уход за пожилыми животными осуществляют добровольные дежурные, главным образом женщины и дети. Число записывающихся на дежурства значительно, и, как образно выразился один журналист, „очередь на добрые дела простирается в вечность“…»

Повесть Вадима Шефнера «Запоздалый стрелок, или Крылья провинциала» (1966) заканчивалась стихами:

Другая с другим по тропинке другойНавстречу рассвету идут.В зеленой тиши, за листвою тугойДругие им птицы поют.Мы спим, не считая веков и минут,Над нами не будет суда.Дремотные травы над нами встают,Над нами гудят города.Но в давние годы весенний рассветМы тоже встречали вдвоем, —И пусть для иных в этом логики нет,Но мы никогда не умрем.

В сущности, такой интонацией пронизаны все фантастические повести Вадима Сергеевича Шефнера, жившего долго, написавшего немного.

В 2000 году удостоен «Аэлиты».

Скончался 5 января 2002 года – не в Ленинграде уже, а в Санкт-Петербурге.

ДМИТРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ БИЛЕНКИН

Родился 21 сентября 1933 года в Москве.

В 1958 году окончил геологический факультет МГУ.

По специальности – геохимик. Участвовал в нескольких геологических экспедициях в Кызыл-Кумы, в Бет-Пак-Далу, в Забайкалье. Проводил полевые работы в Средней Азии и Сибири.

«В университете он учился легко, – вспоминал друг Биленкина Станислав Глушнев, – всегда был круглым отличником. Но, усваивая разнообразные геологические дисциплины, с третьего курса стал проявлять неистребимую потребность доносить свои жизненные впечатления об услышанном и увиденном до широкого читателя. При университете выпускалась малотиражка „Московский университет“. Помню, что Биленкин стал часто публиковать там свои заметки на разные темы. В 1958 году, получив после защиты диплома распределение во Всесоюзный институт минерального сырья, он оказался перед дилеммой – продолжать профессиональную деятельность в качестве геолога или уйти, как тогда говорили, в журналистику…

До начала лета 1959 года геохимик Дмитрий Биленкин совмещал две ипостаси: обрабатывал камеральные материалы геологической экспедиции, в которой принял участие, и одновременно готовил публикации для газеты «Комсомольская правда». У него установился дружеский контакт с отделом науки, который в «Комсомолке» тогда возглавлял Михаил Васильевич Хвастунов (литературный псевдоним М. Васильев). За добродушный, приветливый характер, отменное трудолюбие, редкую творческую плодовитость и заботливое пестование окружавшей его молодежи все сотрудники газеты любили Хвастунова и ласково называли его «Михвасом» и «Учителем». Первая публикация внештатного корреспондента Дм. Биленкина – «Решение несчастливой задачи» – появилась в популярной газете 4 марта 1958 года, а через год с небольшим в дирекцию ВИМСа пришло письмо от главного редактора «Комсомольской правды» А. Аджубея с просьбой «в порядке перевода» откомандировать Д. А. Биленкина в штат литсотрудников газеты. Мне памятно это событие, потому что, обучаясь с Димой в одной группе, я на последнем курсе тоже просил проверить меня как-нибудь на журналистском поприще. И он предоставил мне такую возможность. В «Комсомолке» в 1959 году открылась знаменательная рубрика «Клуб любознательных», где и была опубликована моя первая заметка…»

В 1967 году в издательстве «Молодая гвардия» вышла первая книга Дмитрия Биленкина «Марсианский прибой».

В 1971 году – «Ночь контрабандой».

В 1974 году– «Проверка на разумность».

В 1980 году – «Снега Олимпа».

Книга эта оказалась программной.

В самом деле, быть на Марсе, видеть самую высокую гору Солнечной системы, и не подняться на нее! «Какая-то чертовщина, – размышляет герой рассказа. – Один век сменялся другим – (на Земле, понятно, – Г. П.), а люди и не думали подниматься в горы. То есть, конечно, туда шли, очень даже шли, но лишь затем, чтобы проложить тропу, достигнуть пастбища, провести караван, укрыться от набега. Все это ясные, насущные потребности. Людей интересовали перевалы, склоны, богатые золотом или медью, удобные для рекогносцировки вершины, а поднебесные кручи – нет. Зачем куда-то лезть без надобности? Когда Петрарка затеял подняться на какую-то там плюгавую вершинку в предгорьях Альп, куда мог взойти любой, но куда на памяти местных жителей никто не поднимался, он испытал смущение. Он опасался насмешек, но еще более обескураживал его собственный порыв. Ведь никто не лезет в гору без дела. А он полез. Бог или дьявол нашептал это желание?»