Рейд. Оазисы. Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский

Но как? Сторожить его? Выслеживать? Сложно, долго, можно привлечь к себе внимание… Опасно. Но с ним нужно что-то делать… Или заканчивать операцию побыстрее… Побыстрее? Как? К сожалению, скорость от меня не зависит. Мне нужно ждать поклёвки главной рыбы. А ждать опасно, этот лысый хряк копает вокруг меня непрерывно. И ведь нароет чего-нибудь, нароет…».

Глава 58

Самара…

«Как глупо получилось с этими серёжками. Люсичка Проказа всё знала, она понимала, для кого я искал серёжки, и специально отдала свои. И ведь не пожалела дорогую вещь, лишь бы дураком меня выставить и порадоваться. Всё-таки противная она баба».

Горохов приостановился в тени камней, там, где со света его не было видно, курил и ждал, пока Тарасов со своими людьми наконец уберётся с участка. И только когда их квадроциклы уехали, пошёл искать Самару.

Серёжки были на ней. Красивые. Золото есть золото. Она залила большой таз гороха водой, накрыла тряпкой, поставила его в тень.

– Ты бы брала новую воду из скважины, – сказал инженер, видя, что она пользуется водой-опреснёнкой из старых канистр. – С хорошей водой вкуснее.

– А эту вылить, что ли? – отвечала женщина тоном нехорошим, тоном с заметной долей неприязни.

– На стирку оставь, на помывку, – посоветовал он.

Самара ничего не сказала.

– Ты с Тарасовым говорила?

– С городским-то? С этим клещом въедливым? Говорила, – ответила она буднично, как о какой-то ерунде. – Всё лез и лез ко мне, всё спрашивал, куда я с тобой ездила. Да когда это было. Что ты делал.

– И что ты отвечала?

– Отвечала, что ездишь ты по степи, вдоль реки, что бумаги пишешь да смотришь камни. А когда и где бывали, я не помню.

– Ты молодец, всё правильно сказала.

– Да уж не дура.

Горохов помолчал:

– Слушай, я не знал ваших обычаев… Ну, в смысле с серёжками…

– Я-то уже поняла, – ответила казачка, – а вот бабы наши… Подлюки, сколопендры пучеглазые, всё смеются, всё спрашивают, хотят знать, будет ли свадьба скоро или ждать до сезона дождей. В курене тоже интересуются… Атаман спрашивал уже.

– Понимаю… Глупо получилось, но ведь я сразу тебе сказал, что ни о какой женитьбе и речи быть не может.

– Да, сразу сказал, – повторила она. – Я просто думала…

– Не нужно ничего думать… Нужно слушать, что я говорю. Потому что я всегда знаю больше и гляжу на шаг дальше, – он чуть помолчал. – Ты уже, наверное, и сама поняла, что муж из меня хороший не получится.

– Почему это? – первый раз за весь разговор она на него взглянула. – Из тебя хороший муж выйдет, добрый. Не жадный.

– Не жадный? Да, но… Нет, не выйдет из меня хороший муж, потому что у меня такая работа… Такая, что в любой момент… Может так получиться, что мне придётся уходить, всё бросить и быстро уходить, или меня могут… убить. Понимаешь? – Горохов старался говорить с ней как можно мягче.

– Да ясно мне всё, – она вздохнула. – Просто я старалась… Думала, покажу себя и тебе понравлюсь…

– И ты мне понравилась, но я не могу жениться на тебе. Я ни на ком не могу жениться. Я даже не знаю, где буду через полгода, и буду ли жив вообще…

– Так кто же ты такой?

Он усмехнулся:

– Сколько раз тебе можно повторять, я водный инженер. У меня и диплом имеется.

Казачка тоже улыбнулась, только невесело. И он продолжил:

– А серёжки… Продай их, они денег немалых стоят, а скоро я ещё деньжат добуду, я тебе ещё дам, сверх того, что обещал.

– От денег не откажусь, мне приданое не помешает. А серёжки… Я всё равно их буду носить, – твёрдо сказала Самара.

– А как же бабы?

– Да пусть сдохнут от зависти, саранча бестолковая… Они, дуры, всё зубоскалят, ехидничают, потому что им таких серёжек никто и никогда не подарит. Даже у атаманши нашей таких серёжек нет.

У двери в ресторан двое с оружием. Солнце палит, а они стоят, не прячутся. Навес поставили. Под навесом, вдоль дороги, дорогие квадроциклы с тонированными стёклами в кабинах. Электрических нет, все на ДВС. Девять. Горохов первый раз видит столько техники у ресторана. Ему сразу расхотелось туда идти. А точнее сказать, он и раньше-то не очень хотел. Тем более, что транспорт и оружие ему, как и всегда, пришлось оставить на проходной. А как себя чувствует человек, который всю свою сознательную жизнь почти никогда не выходил из дома без оружия? Поэтому он взял с собой два небольших кусочка пластида, граммов по сто каждый. Вставил в них электронные дистанционные взрыватели, которые можно было активировать с его зажигалки. Ещё пластиковый нож положил в рукав, надел ультракарбоновую кольчугу. Карманы ему на проходной не обыскивали, а металлодетектор ничего этого не замечал. Ну, хоть что-то. Люди у входа в ресторан его сразу заприметили и не сводили глаз, пока он не подошёл к двери, а когда подошёл и хотел сказать, что его ждут… Не успел ничего сказать. Перед ним молча отворили дверь и жестом пригласили войти.

В ресторане десяток людей, вернее одиннадцать, все с оружием. Среди них Коняхин с двумя своими бойцами, остальные в зале, судя по всему, такие же упыри. Сидят по разным столам, все смотрят на Горохова, попивают воду, пиво. А к нему через зал идёт Люсичка. Как и в прошлый раз, вся разодета: причёсочка, туфельки, юбка выше колена туго обтягивает бёдра. Улыбается.

– Тебя уже все ждут, – она поворачивается и манит его красными коготками за собой.

– Все? Я очень рад, – говорит инженер и идёт за ней следом.

Со спины она выглядит ещё лучше, чем с лица. В прошлый раз, там, в Губахе, он видел её в одних маленьких трусах. Тогда её зад показался ему, хоть и правильной формы, но слишком… девичьим.

Теперь же Людмила Васильевна прибавила в женственности. И эта её женственность великолепно сочеталась с её длинными ногами почти идеальной формы.

Там, за входом на кухню, дверь, после неё недлинный коридор, и за ним ещё одна дверь. Тут Люсичка останавливается.

– Слушай, Горохов, – она говорила тихо, и ему показалось, что она даже чуточку волнуется, он насторожился, ведь это было для неё нехарактерно, – ты, главное, сохраняй спокойствие. Ладно?

– Что значит: «сохраняй спокойствие?», – теперь инженер уже по-настоящему напрягся. – Это вы о чём, Людмила Васильевна?

– Ещё раз говорю, ты, главное, сохраняй спокойствие, ты им нужен больше, чем они тебе, – Люсичка старалась и сама выглядеть спокойной. – И мне тоже очень нужен.

Но это её старание