Любовь и война - Патриция Хэган

– Сэм, – нетерпеливо вздохнул Энди, – ты ничегошеньки не понял. Конечно же, я пойду с вами и буду драться, как всегда. Но при этом я спасен, Сэм! Моя душа спасена, неужели не ясно? Господь принял меня в свои дети и даровал вечную жизнь, и теперь я не боюсь, если в меня угодит пуля конфедератов! – И он с надеждой заглянул в глаза каждому из взрослых, ища понимания. – Если нынче меня убьют, уже вечером я разделю трапезу с самим Творцом.

– Ну и ну, что же ты не пригласил на вашу трапезу и этого доброго священника – он-то, поди, тоже оголодал с нашего пайка и уж давно намазал пятки салом и убрался подальше от мест, где сегодня будет самое пекло! Я только что видел, как он отъезжает в тыл, да так нахлестывает свою клячу, как будто сам дьявол охотится за его бессмертной душой! – Сэм Бачер громко хохотал и хлопал себя по коленям.

– Оставь малыша, Сэм, – вмешался Тревис, сам с трудом удерживаясь от смеха. – Если парню легче идти в бой после того, как священник пообещал спасти его душу, нечего лезть в это дело.

Сэм с Джоном ошеломленно переглянулись, а Энди блаженно улыбнулся.

А уже в следующий миг на переднем краю затрещала перестрелка. Это часовые конфедератов подняли тревогу, заметив приготовления к атаке. Все насторожились. И вот прогремел сигнальный выстрел из пушки, после чего начала свою работу артиллерия. Кто-то поблизости – кажется, их командир – крикнул: «Огонь!» И грянул бой.

Они двинулись вперед, несмотря на то, что по обе стороны уже падали под пулями врага их товарищи. Тревис задержался на миг, тщательно прицелился и спустил курок. С укромного насеста в кроне сосны с диким воплем свалилась фигура в сером. Колтрейн ощутил лихорадочное возбуждение и помчался следом за своими, горя желанием поскорее вступить врукопашную.

Огромные облака порохового дыма заслонили небо. Со стороны федералов вели огонь десятифунтовые орудия Парротта, десятифунтовые нарезные пушки, и двенадцатифунтовые «наполеоны». Большинство из них стреляло картечью. Дым сгустился настолько, что атакующие с трудом различали, куда бегут, но все равно продолжали двигаться вперед, стреляя на ходу.

И конфедераты отвечали из всех орудий, какие у них имелись. Каждая пушка несла свой заряд и гремела своим, особенным голосом, полным смертельной угрозы.

Впереди показался пригорок, за которым укрылись Сэм, Джон и Энди. Здесь удалось продержаться некоторое время, с удобством целясь по оказавшимся в поле зрения конфедератам. Но вот поблизости грохнул разрыв вражеского снаряда, и Тревис крикнул:

– Пора двигаться дальше! Иначе они пристреляются по нас и прихлопнут на месте!

– Тревис… – вдруг крикнул ему Энди, не давая рвануться вперед. – Когда это кончится, я бы хотел кое-что отдать… До сих пор боялся…

– Черт бы тебя побрал, парень, да беги же ты. Нашел время чесать языком! «Что с ним сегодня случилось?!» – с тревогой подумал Тревис, и они побежали по горевшему лесу.

Бой шел почти весь день, однако ближе к вечеру в облаках появился просвет, и через него выглянуло солнце.

– Гляньте-ка туда! – заорал Джон Райт, и на грязном потном лице расцвела широкая улыбка.

Он первым заметил, как над вершиной горы гордо реет на ветру стяг Союза – стяг их победы!

Прошел слух, что генералу Шерману с его армией Теннесси удалось совершить обходной маневр и ударить по правому флангу конфедератов и сильно их потеснить, однако до конца боя было еще далеко. Шерман захватил только вершину горы, но окопавшиеся на склоне южане продолжали ожесточенно сопротивляться.

И вновь Тревис и его товарищи ринулись в атаку. Вдруг в самой гуще боя Энди отчаянно вскрикнул и рухнул на колени, зажав руками живот. Мигом позабыв все грозные приказы не обращать внимания на раненых, трое мужчин сгрудились над мальчиком, подхватили на руки и отнесли в укрытие.

Тревис торопливо осмотрел рану и молча посмотрел в напряженные лица Сэма и Джона. И без слов было ясно: Энди умирал.

Мальчик закашлялся, и на губах выступила кровь. Слабеющие пальцы шарили по застежке наружного кармана.

– Что ты хочешь, малыш? Достать Библию? – тревожно спрашивал Сэм, нисколько не стесняясь слез, лившихся ручьями.

– Не сказал вам… – еле слышно отвечал Энди, и с каждым словом кровь сочилась все сильнее, – …боялся, вы не выдержите… сбежите с поля боя… – И он снова вцепился в карман. Сэм полез внутрь и извлек негнущимися пальцами залитый кровью конверт.

– Тревис, – простонал Энди. Сэм протянул письмо Колтрейну. – Нынче вечером… – лицо раненого скривилось от боли, – я буду ужинать с Ним…

Тут его глаза широко распахнулись и рыжая голова беспомощно свесилась на грудь. Сэм не выдержал и отвернулся, содрогаясь от рыданий всем телом. Джон Райт негромко выругался.

Тревис кусал губы, стараясь держать себя в руках. Чтобы хоть чем-то отвлечься, он машинально вытащил из конверта исписанный клочок бумаги. Самообладание давалось ему с большим трудом. Он полюбил мальчишку как брата.

Черт побери, он и сам не заметил, как это случилось, и вот теперь страдал не меньше, чем тогда, когда потерял сестру. Внутри все горело, и душа содрогалась от боли, и он сжимал зубы так, что ломило челюсти.

Но вот он заставил себя прочесть окровавленное письмо – и пожар в душе забушевал с новой силой. Это писала мать Энди. Она узнала новости от кузины из Голдсборо: вернулся тот солдат, которого похитили вместе с Китти. Он рассказал невероятную историю про то, как на бандитов напали индейцы чероки и перебили всех мерзавцев до единого. А этому солдату удалось сбежать. И вот она, последняя строка письма – Тревису казалось, что сами ее буквы истекают кровью, как живые: «Индейцы увели с собой дочку Райтов!»

– Да что с тобой, Колтрейн?! – рявкнул Джон Райт. – На тебе лица нет!

– Тревис, – вторил ему Сэм с залитым слезами лицом, – что случилось?

И он поведал им все – какими-то странными, горловыми стонами сопровождая каждое слово. Ошалелый Джон присел на корточки, а потом вскочил как безумный, и его пришлось силой повалить на землю – над головой вовсю свистели вражеские пули.

– Я пойду за моей девочкой! – орал Джон. – Я должен ее спасти!!!

– Да послушай же! – орал в ответ Тревис. – Ты что, не понял, Джон? Ведь Энди потому и молчал до самого конца про это письмо! Он знал, что мы бросим все и помчимся ее спасать, вместо того чтобы участвовать в бою! А теперь приди в себя. Мне не меньше твоего не терпится поскорее отыскать Китти, однако мы не имеем права вот так все бросить и уйти с этой чертовой войны! Или охота получить пулю в спину как дезертиру? Возьми себя в руки, да поскорее!

– К тому же вам необходимо выяснить как можно больше подробностей, – торопливо вставил Сэм. – И установить, где именно она повстречалась с индейцами, чтобы определить хотя бы примерный район поисков! Какого черта нестись сломя голову неизвестно куда?