Свет надежды (СИ) - Леонова Светлана

Появление в его жизни Айны стало поистине самым чудесным и ценнейшим подарком богов не только для него самого, но и для всего его народа. Она стала для всех символом той веры в лучшее, ради которой впору было и принести величайшую жертву – свою жизнь. Рагнар теперь понимал, сколь велика была сила ее любви к нему. Настолько, что ему порой даже становилось страшно: а если он не сможет стать достойным ее чувств? Что мог он дать ей взамен за все сделанное ею для него? За каждую обожженную отметина на ее нежном теле, за каждую ее слезинку. За добровольно отданное бесценное бессмертие. И все ради его смертной души? А она просто тепло улыбалась ему в ответ и, крепко обняв, говорила, что ей будет достаточно просто его ответной любви. Ну и пары наследников, добавляла она с хитринкой в уголках губ, а у самой в глазах была бездна нежности и любви, в которой он просто тонул с головой, забывая обо всем на свете.

Ему довелось хлебнуть самого страшного в этой жизни, даже пережить собственную смерть, но отчего-то мысль о том, что он потеряет дарованную самой судьбой любимую женщину, страшила больше всего. Там, в царстве Келдейма, он волновался именно за нее. Примет ли народ Зангры ее в качестве своего правителя, сможет ли она править оставшимися ей разрозненными и разоренными землями, чтобы заслужить любовь и уважение, а не отвращение и ненависть? Или ей будет уготована участь отвергнутой отшельницы, потерявшей не только семью, но и право остаться в его землях? Рагнар все еще отчетливо помнил, как его увлекало неведомыми темными потоками дальше от оставшегося безжизненного тела, помнил, как изо всех сил старался бороться, вернуться назад, но это было равносильно борьбе песчинки с бурным потоком. А потом все вдруг остановилось…

- Мы тобою гордимся, сынок, - услышал он совсем рядом знакомый голос. Отец! И это могло означать только одно: он достиг конца пути своей жизни. – Ты стал достойным наследником Зангры. Для отца высшая награда и гордость видеть, как в сыне воплощается все те ценности и идеалы, которые были вложены еще в детстве. Я многое не успел тебе сказать, дать, но ты сам сумел постигнуть мудрость правителя.

Пред Рагнаром стал формироваться образ двух фигур, в которых вскоре он увидел своих ушедших родителей. Они остались такими же, как сохранила память - молодыми. Но все же выглядели счастливыми, так как сейчас их души были вместе навсегда и ничто больше не могло разлучить их.

- Рагнар, мой мальчик, - мать протянула к нему руки, и он потянулся к ней в ответ, словно снова стал тем маленьким мальчиком, что остался далеко в прошлом, так сильно любившим ее и сохранившим милый образ в своем сердце. – Ты стал достойным правителем и воином. Ты стал великим человеком, о котором не скоро еще молва утихнет. О тебе уже сейчас складывают легенды. Я знаю, как часто ты обращался к нам с отцом в своих молитвах, но твое время еще не пришло. Посмотри, как бьется она за тебя - готова пожертвовать даже жизнью своей, не зная еще самого главного… Не зная, что в ней уже зародилась новая жизнь… Ваше время вершить историю еще не прошло, сынок. А теперь тебе пора. Мы очень тебя любим, помни это.

Когда он очнулся, Айна была рядом. Ее огромные глаза взволнованно смотрели на него, но стоило ему лишь только сделать первый шумный вдох и слабо улыбнуться ей, как она уронила голову на его раненое плечо и зашлась в рыданиях. Рагнар прижал ее одной рукой к себе и потерся щекой о светловолосую макушку. Живой. И все благодаря этой девочке, что плакала сейчас в его руках. Такой до безумия любимой. Он с упоением вдохнул ее ставший таким родным запах и зарылся пальцами в мягкие волосы. Они отстояли свое право быть вместе.

- Моя шаянэ, зачем же ты отказалась от своего бессмертия? – шептал он ей, чередуя слова с поцелуями в висок, лоб, пока мог слабо дотянуться до нее. – Для чего лишила себя долгой жизни?

- Что мне жизнь, если тебя не будет рядом? – промолвила она в ответ, и ее глаза пронзительно посмотрели на него, проникая прямо в душу. Айна обхватила пальцами его запястье и поднесла ладонь с красивыми длинными пальцами к своим губам, спрятав слезы от его взгляда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})* * *

- Одхан вас всех раздери! Она отдала свое бессмертие за мою жизнь, а я не могу даже приблизиться к ней, чтобы хоть немного унять ее страдания.

Рагнар метался по огромному залу словно раненый хищник, рычал на каждого, кто попадался ему под руку, и прислуга вскоре благоразумно предпочла и вовсе держаться подальше от него.

- Где Сенира? Почему никто не докладывает о том, что там происходит?

- Рагнар, успокойся, - попытался воззвать к благоразумию Халмар, усердно натачивавший свой клинок, чтобы хоть как-то скоротать время, но при этом ни на мгновение не выпускавший из виду друга. – Женщины проходят через такое. Выпей лучше со мной, глядишь, полегчает.

Рагнар гневно сверкнул глазами в сторону друга. Если бы мог, точно испепелил того взглядом. Хотя на Халмара это сердитое выражение сегодня не действовало, так как Рагнар мыслями был далеко отсюда и все его угрозы были продиктованы лишь следствием того дикого напряжения, в котором он находился.

По коридорам пронесся отдаленный крик боли, перешедший в протяжный стон, и Халмар отметил, как заметно напрягся Рагнар, жадно прислушиваясь к этим звукам, как побледнел при этом, как вздулись на руках вены от той силы, с которой сжались кулаки, а на лице гневно заходили желваки.

- Стой, куда ты? – только и успел крикнуть вдогонку спешно удаляющемуся правителю Халмар, да только то уже несся к лестнице, не воспринимая никаких иных звуков кроме тех, что тревожили покой замка.

Рагнару казалось, что это длилось бесконечно долго. Этот долгожданный волнительный день, которого они с Айной так долго ждали, наступил. Его оповестили об этом, еще когда Сенира только отдавала приказания подготовить горячую воду и чистые покрывала, но с того момента по его ощущениям прошел едва ли не день. Да и эти мучения его жены… Боги, если бы Рагнар только знал, чем помочь его шаянэ, он, не задумываясь, отдал бы все, сделал невозможное. Но старая женщина выгнала его, захлопнув прямо перед носом тяжелую дверь, грозно наказав не беспокоить до тех пор, пока не позовет его сама. Рагнар даже усмехнулся: его – правителя – вот так выставить за дверь?! Однако очередной протяжный стон боли Айны согнал эту усмешку с губ, заставив храброго воина побледнеть. Он прислушивался к каждому доносившемуся из-за дверей звуку, и когда Халмар с Олафом попытались вытащить его куда-нибудь из замка, обрушил на них весь свой гнев. Больше никто не рискнул подойти к сгоравшему от тревоги повелителю, самоубийц не было. Да вскоре он и сам довел себя до такого нервного изнеможения, что стал походить на бледную тень. И когда у него не оставалось больше сил терпеть эту неизведанность и страдать вместе с Айной прямо под ее дверью, Рагнар в отчаянии тихо вознес молитву к той единственной силе, что могла сейчас помочь его девочке – к богине Айне.

Иногда, когда за дверью покоев становилось непривычно тихо, к нему выходила Сенира и, отрицательно качая головой, говорила лишь: «Она пока уснула – потеряла много си». Лишь один раз та позволила ему пройти к жене, и у Рагнара заныло в груди от того, какой беззащитной и маленькой теперь казалась она в огромной постели среди теплых покрывал. Лоб ее покрывала испарина, а под глазами залегли темные круги усталости. Он не удержался, подошел к ее постели, взял в свои руки ее ладонь и склонился к нежной коже губами, а когда поднял голову, увидел, как теплый взгляд зеленых глаз, полных любви и нежности, был направлен на него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Моя шаянэ, - с надрывом в голосе произнес он одними пересохшими губами.

- Все хорошо, мой повелитель.

Очередная схватка заставила ее сжать его ладонь, но принцесса мужественно выдержала боль.

- Иди, - тихо прошептала она мужу, легонько подталкивая его.

Рагнар продолжал нервно вышагивать под дверью, успел уже измерить шагами этот проклятущий коридор вдоль и поперек, и когда из-за двери раздался очередной крик боли Айны, готов был ворваться в ее покои. В этот раз надрывнее, громче, протяжнее. Его сердце просто кровью обливалось, а осознание того, что помочь было не в его силах, резало на живую. Наступила гнетущая тишина. И вдруг ее прорезал громкий крик младенца.