Люди солнца - Том Шервуд

Не прошло и минуты, и детишки наносили из дровяного склада новых щепок, пакли, соломы. Поодаль вновь сложили шалаш.

– Теперь смотреть! – попросил внимания Штокс. – Фот пумашка.

Он достал из кармана четверть листа обыкновенной белой бумаги.

– Фот глицеринус!

И на свет появился пузырёк с какой-то безцветной жидкостью.

– И фот марганус!

Ещё один пузырёк – с бурым порошком.

– Наук химия – есть фсё и фсекта смешифать.

И Гювайзен, ловко скрутив из листа конус, высыпал в него порошок, а затем вылил безцветную жидкость. Быстро завернул края бумаги и сказал:

– Фот так я стелать… потом я насаметно тля фсех спрятать это в соломка, и полошить соломка под щепка.

И он плавно опустил белый конус на слому.

– Глицеринус и марганус софсем не любить трук трука! Они срасу вступать в великая питва! И фсекта они раскаляются до оконь.

Снова потянулись томительные секунды. И вот бок белого конуса потемнел, поплыло на нём коричневое пятно и стало расти. Как будто бумагу держали над свечкой. И так же, как от невидимой свечи, бумага скорчилась… и загорелась.

– Теперь мы фитим, что чьюда нет! И есть только наук, отшень сакатошный и интересный. Кто путет исучать химий?

Ребятишки завопили, запрыгали. Глаза их горели тем же азартом, что и глаза Гювайзена Штокса.

– Сила!! – громко воскликнул кто-то из портовых мальчишек.

– Есть ещё одна сила, – вдруг, добродушно улыбаясь, проговорил Ламюэль. – Но не сила науки, а сила веры.

Шагнув, он наклонился, перебросил горящую бумагу в горящий по соседству первый костёр. И убрал ещё и солому, отправив туда же. Теперь во втором шалашике оставались только голые щепки.

– Сила невидимого пламени Солнца и вера в это небесное пламя.

Он присел перед щепками и протянул вперёд-в-стороны руки с раскрытыми ладонями.

– Никаких фокусов. Никакой химии. Лишь таинство веры, подаренной людям великим пророком, имя которому – Заратуштра.

И вдруг сильно, разом по щепкам метнулся огонь.

Вот тут все оцепенели.

– Как это делается? – спросил зачарованно Чарли.

– Я согласен учить, – кивнув, сказал Ламюэль, – любого в Шервуде, кто только захочет.

И, подойдя к первому, вовсю пылающему костру, лёгким поднятием руки в один миг погасил рвущееся к небу пламя. По обугленным поленьям потёк дым. И, обведя всех долгим взглядом, он снова протянул руку – и пламя вновь вспыхнуло.

– Бэнсон рассказывал мне, – волнуясь, проговорил я, – что мастер Йорге протянул руки – и порох перестал загораться. Ни один пистолет, ни один мушкет не стрелял! Это тоже – наука о невидимом пламени?

– Именно так! – кивнул мне Ламюэль. – Но это, повторюсь, не сила науки, а сила Солнца и религии, посвящённой Солнцу. Для многих последователей Заратуштры такие вот чудеса – простая реальность. Человек, уверяю, может видеть прошлое, будущее, излечивать любые болезни. Он может летать!

– Вот это уж точно сказки, – громко сказал Носатый.

Ламюэль посмотрел на него. С улыбкой произнёс:

– Я так и думал. Генри!

Мы все посмотрели на нашего книжника. Он взволнованно поправил очки.

– Известно ли тебе, Генри, такое имя – Иосиф Дэзо из Копертино?

– Хорошо знаю, – немедленно откликнулся Генри. – Скромный ученик сапожника. В тысяча шестьсот пятьдесят седьмом году его посетил сам папа Римский, Урбан Восьмой. А также принцесса Мария Савойская и многие важные люди.

– В связи с чем?

– Иосиф Дэзо поднимал себя в воздух и перелетал на тридцать-сорок шагов. Это было недавно, всего сто лет назад, многими записано, и об этом хорошо помнят.

– Сказки, – отрубил Носатый. – Выдумки для поддержания авторитета католической церкви.

– И ты, разумеется, в это не веришь? – спросил, смеясь, Ламюэль.

– Поверил бы, если сам бы увидел!

– Тогда смотри! – не прекращая улыбаться, продолжил Ламюэль. – Сегодня это возможно. Потому, что замок «Шервуд» сегодня – надёжнейшее укрытие для людей Солнца! Ведь тот же Иосиф Дэзо искал покровительство папы, потому что боялся быть сожжённым инквизицией, как еретик. А в «Шервуде» инквизиции нет.

И, оглянувшись на своего друга Фалькона, кивнул.

Фалькон, также улыбаясь, прошёл в центр образованного людьми кольца. Встал между кострами. Сел, скрестив ноги и положив на колени расслабленные кисти рук. И вдруг медленно поднялся над плацем!! На ярд! Потом на высоту человеческого роста! И потом ещё выше!

– Ну а теперь, – громко сказал Ламюэль, заставив всех вздрогнуть, – чтобы Иннокентий не взялся утверждать, будто Фалькон поднялся на очень тонких, или вообще невидимых канатах, прикреплённых к крышам строений… Ведь мы сейчас стоим внутри двора…

И перевёл жестом руки взгляды с себя на Фалькона. И тот, медленно в воздухе повернувшись, скользнул за кромку крепостной стены, и за ней исчез.

– Сила!! – охрипшим от волнения голосом выговорил маленький гость.

– Мистер Том! – взволнованно проговорил Генри. – Я обязательно составлю надлежащий документ об этом событии! И пусть он хранится среди самых важных бумаг замка «Шервуд»!

А Чарли, не сводя глаз с кромки стены, напряжённо спросил:

– Побежим туда?

– Уже не нужно, – раздался вдруг за нашими спинами голос.

Отвернувшись от так притягивавшей нас стены, мы увидели спокойно стоящего и улыбающегося Фалькона.

Звонко стуча каблуками, к нему подошёл Гювайзен фон Штокс и торжественно проговорил:

– Я буду иметь счастий, если смочь стать фашим учеником, майтер!

– Охотно приму в ученики, милый Штокс! И, в свою очередь, прошу меня зачислить в ученики для изучения химии!

Я был ошеломлён, я тяжело дышал. Все те невероятные приключения, которые случились в моей жизни – были ничем по сравнению с увиденным только что. Но из состояния оцепенения, вызванного крайним изумлением, меня вдруг выдернули.

Вечер подарков

– Мастер! – раздался хорошо знакомый мне голос, традиционно обещающий важные новости.

Я, покачнувшись и поморгав глазами, пришёл в себя и взглянул на японца. И на человека, который мне уже был знаком! Почтальон шагнул и протянул мне запечатанный лист. Я взял его, сломал сургуч, развернул. Покачнулся ещё раз. О, Боже! Такой силы переживания, мчащиеся одно за другим, выдержать трудно.

– Готлиб, – хрипло сказал я и протянул ему лист.

И он, быстро взяв, громко прочёл:

– «Благодати и радости на все времена! Вошли в гавань Гамбурга. Караван возвращён в полном составе. На счёт Тома Шервуда в Любекский банк поступило тридцать пять тысяч фунтов. Более того. В Мадрасе попросились в эскорт два Плимутских корабля. Десять тысяч фунтов везу наличными. Прибудем в Бристоль в полдень 10 августа[8]. Энди Стоун».