Люди солнца - Том Шервуд

– Друг. Ты не допонял. Четыре фунта. Плати, если ты такой справедливый, и убирайся. Иначе я счёты с твоим гадёнышем сведу сам.

– Друг. Прекращение твоих счётов с мальчишкой стоило мне две гинеи. Тебе же это будет стоить дороже. Завтра с утра повесишь на дверь табличку «трактир закрыт». Соберёшь дорожный сундучок и отправишься в контору «Бристольский лес». Там поступишь на корабль простым матросом. Сделаешь так – будешь цел.

Нет, не совсем удачно я замаскировал лицо. Тяжело притопал какой-то матрос и, пошатываясь, потребовал у трактирщика четыре кружки самого дорого вина. Тот на минутку отвлёкся от разговора и требуемые четыре кружки налил. Потом взглянул и подался ко мне с демонстративной готовностью к драке. Но произнести ничего не успел. Матрос подал мне одну кружку, две других передал подошедшим приятелям, и громко провозгласил:

– Доброго здравия, мистер Том!

С силой состукнув кружки с моей, чинно выпили. Немедленно ненависть трактирщика распространилась и на них, и, лихорадочно подыскивая слова пообидней, он взял паузу… Но обидных слов не произнёс. Машинально-привычно бросил взгляд на звук открытой двери – и хищная радость выплыла на его лицо. Он торопливо махнул – и они подошли. Но обратились не к нему, а ко мне.

– Мистер Том, – сказал один из них. – Понятно, мы не знали, что это дело задевает вас. Потому просим это недоразумение устранить.

И, протянув, отправили в мою ладонь две золотые гинеи. Затем, с безмолвным обещанием тяжёлого разговора, метнули на стойку к трактирщику две его серебряные монеты.

– Да вы что, псы, – часто задышав, с хрипом выдавил тот. – Да ты что, гнус… (Это уже ко мне).

– Ты, очевидно, хорошо слышишь, – со стуком поставив пустую кружку на стойку, сказал я. – Тем не менее – повторяю. За твою грубую нечестность по отношению к скрипке, к мальчишке, и к нашему разговору – закроешь трактир и наймёшься в матросы. Со своей стороны – я долг за обед закрываю.

Сказал и выложил на стойку шестипенсовик.

– Я хозяин трактира!! Я имею патент!! У меня скрипку украли!!

– Ни одного судью ты в этом не убедишь, – сказал кто-то за моей спиной, и, оглянувшись, я увидел компанию человек в двенадцать, переместившуюся к нам из-за соседних столов.

– А я не в суд, – трактирщик выпрямился с надменной угрозой. – Я до самого Тома Шервуда дойду и пожалуюсь…

Такого хохота трактир, очевидно, ещё не слышал. Стоявшие рядом перегибались в поясах и хохотали так, что, казалось, лопнут вздувшиеся на шеях вены. Матрос, который угостил меня вином, повернулся спиной к стойке, опрокинулся на неё спиной и, болтая ногами, выл, вытирая слёзы. К нам бежали из-за всех столов, и пытались расспрашивать стонущих от дикого ликования матросов и, получив полувнятные ответы, так же подхватывались хохотать.

Три или четыре минуты я стоял с поднятой рукой, успокаивая хмельных работников синей пашни. Наконец, добыв достаточную тишину, сказал двум наёмникам:

– Есть возможность оставить ваше нищее и грязное ремесло, и попробовать жить нетяжёлым и уважаемым всеми трудом.

– А каким? – разом спросили несостоявшиеся ищейки рыжего Чарли.

– Этот вот, – я кивнул на детину, – завтра уйдёт в матросы. А вы берите его трактир в управление, и продолжайте кормить всех, кто к этому месту привык. Пройдёт год, этот вернётся из плавания, вы за этот год покажете, на что способны, мы снова соберёмся – и что делать дальше решим.

Наёмники с нескрываемой радостью переглянулись и разом, сдёрнув шляпы с косматых голов, поклонились.

– Да-ты-кто-та-кой?! – прохрипел трактирщик, побагровев.

– А ты, друг, сам подумай. Давай, давай. Наморщь череп.

И вышел, провожаемый вновь разрастающимся хохотом.

Глава 10

Люди солнца

Для меня было бы великим счастьем спасти ещё хотя бы одного ребёнка из тех, кто, потеряв дом или родителей, добывают средства к жизни воровством или разбоем. Потому и пригласил несостоявшихся врагов Дэйла в замок. Они и явились, но, к моему изумлению, не в воскресенье, с каретой, через неделю, а утром на следующий день.

Словно какой-то невидимый огонёк вспыхнул в моём замке, огонёк, на который из невидимого же мрака шли и шли люди.

Чудо без маски

Да, было раннее утро понедельника. Наскоро умывшись, я спустился вниз.

Во дворе за галереей стояли Дэйл и Барт. Они, поливая друг другу, по очереди умывались.

– Доброе утро! – подходя, поприветствовал их я.

Торопливо вытираясь двумя краями одного полотенца, они, широко улыбаясь, поклонились.

– Как спалось? – спросил я Барта. – Признаюсь – всегда переживаю, как новые люди чувствуют себя в моём замке. Дом для вас вчера успели устроить?

– Это изумительный дом! – воскликнул Барт. – Рядом с Дэйлом! Первый этаж такой просторный, мы с Милишкой вчера от стены до стены бегали! Целых четыре комнаты наверху, а главное – чердак! Он почти точно такой же, как тот, на котором мы познакомились!..

И в эту минуту на втором этаже раскрылась, негромко скрипнув, балконная дверь, и на маленький округлый балкон вышла невесомая, прозрачная фея. Тонкий стан подхвачен широкой розовой лентой, навёрнутой на шёлковую белую ночную рубашку, подаренную вчера принцессе Анной-Луизой. Крупные локоны светло-русых волос подчёркивали фарфорово-белую кожу полудетского личика, а большие голубые глаза были ещё тёплыми после сна. Тонкие руки прижимали к груди сладко прижмурившего глазки котёнка. Фея, волоча за собой шлейф рубашки, подошла к краю балкона, склонилась над балюстрадой, и домашним таким, безмятежным голосочком сказала:

– А мне сегодня шестнадцать лет.

Барт, выпучив на нас глаза, испуганно сообщил:

– А я-то забыл!!

– Праздник! – быстро сказал я ему. – Ты не знаешь ещё, какой сегодня будет в «Шервуде» праздник!

– Я проскачу на ферму, – кивнул мне Дэйл, – позову оттуда всех наших!

– Давай, – кивнул я в ответ. – Пока не вернёшься – мы завтракать не сядем.

Дэйл побежал к конюшне. Барт подхватил полотенце, кувшин и поспешил в дом, каменный, старый, пыльный, гулкий, так внезапно очнувшийся после многолетнего сна. А я устремился в каминный зал.

После завтрака все, кроме тех, кто занялся столом и посудой, вышли во двор. Пятеро новых мальчишек, пришедших в гости, подошли ко мне и поблагодарили за невероятно вкусную трапезу. И, раз уж столько собралось сегодня гостей, я повёл всех показывать замок: портовых мальчишек, питомцев Гювайзена, и, разумеется, Барта с Милинией.

В любом помещении, куда бы мы ни зашли, струилась работа.

В «лесном» цейхгаузе мои матросы с «Форта» перекатывали и сортировали брёвна.