Легенды Умирающей Земли - Джек Холбрук Вэнс

На лице Риальто появилась характерная для него ироническая усмешка:

– Нет, меня не шокировали трагические новости. А в том, что касается привлекательной внешности леди Шоники, ее выгодно дополняет столь же очаровательный ум.

– Значит, вы сами кому-то назначили здесь свидание?

– Нет, я ни с кем ни о чем не договаривался.

– И тем не менее вы сидите в одиночестве и ни с кем не разговариваете.

– Я руководствуюсь сложными побуждениями. Как насчет вас? Вы тоже сидите здесь, в тени, в стороне от всех.

Леди Шоника рассмеялась:

– Я летаю, как перышко под дуновением капризного ветра. Возможно, у меня вызвала любопытство ваша необычная сдержанность, или ваше отчуждение, или безразличие – называйте это как хотите. В бальном зале ухажеры налетали на меня, как стервятники на падаль. – Она покосилась на собеседника. – Поэтому ваше поведение показалось мне провокационным – и теперь вы знаете, почему я к вам подошла.

Риальто снова помолчал, после чего заметил:

– Если наше знакомство продолжится, мы могли бы о многом поговорить.

Леди Шоника беззаботно махнула рукой:

– У меня нет особых возражений.

Риальто смотрел на гостей, снующих между фойе и бальным залом.

– Тогда было бы неплохо найти какое-нибудь место, где мы могли бы говорить, не опасаясь того, что за нами будут наблюдать. Здесь мы у всех на виду, как птички на заборе.

– Нет ничего проще, – откликнулась Шоника. – Герцог предоставил мне апартаменты, и я могу ими пользоваться до окончания торжеств. Я прикажу принести туда закуски и пару бутылок игристой «Эссенции мая» – мы сможем продолжить беседу в уединении, не поступаясь достоинством.

– Идеальное предложение! – Риальто встал и, взяв леди Шонику за руки, помог ей подняться. – Я все еще выгляжу как человек, ошеломленный трагическими новостями?

– Нет, но позвольте спросить: почему вас прозвали Риальто Изумительным?

– Это чья-то старая шутка, – уклонился Риальто. – Мне не удалось установить ее первоисточник.

Они прошли рука об руку по главной галерее и таким образом попались на глаза Ильдефонсу и Бизанту, сокрушенно стоявшим около мраморной статуи. Риальто приветствовал двух чародеев вежливым кивком и подал им тайный знак, тем самым пояснив, что они могли не дожидаться его возвращения.

Прижавшись к Риальто, леди Шоника хихикнула:

– Какая забавная парочка! Один распустил усы длиной с локоть и красуется, как петух перед курами, второй – поэт с глазами ошалевшей ящерицы. Вы их знаете?

– Мы встречались раньше. Так или иначе, в данный момент меня интересуете только вы и те вызывающие восхищение и радостную дрожь преимущества, которыми вы согласитесь со мной поделиться.

Шоника прижалась к нему еще теснее:

– Начинаю догадываться, чем было вызвано ваше стремление держаться в стороне.

Раздраженно покусывая губы, Ильдефонс и Бизант вернулись в фойе, где Ильдефонсу удалось наконец заслужить благосклонное внимание надушенной мускусом дородной матроны в ажурном чепце. Она отвела Ильдефонса в бальный зал, где они протанцевали три галопа, тройную польку и нечто вроде чопорного кекуока (чтобы правильно исполнять последний танец, Ильдефонсу пришлось задирать ногу высоко в воздух, приподнимая локти и откидывая голову назад, после чего немедленно повторять ту же последовательность движений, начиная с другой ноги).

Тем временем герцог Тамбаско познакомил Бизанта с высокой поэтессой, беспорядочно распустившей длинные локоны жестких желтоватых волос. Поэтессе показалось, что она распознала в Бизанте родственный темперамент – она увела его в сад, где, посреди клумб благоухающих гортензий, прочла оду из двадцати двух строф.

В конце концов Ильдефонсу и Бизанту удалось освободиться от своих спутниц; к тому времени, однако, уже светало и Бал заканчивался. Удрученные, они вернулись в свои жилища, причем каждый из них, посредством лишенного всякой логики вымещения эмоций, внутренне обвинял Риальто в том, что не сумел добиться успеха.

2

Риальто наконец потерял терпение перед лицом окружившего его вихря незаслуженных обид и подозрений – он уединился в Фалу́.

Мало-помалу, однако, одиночество становилось невыносимым. Риальто вызвал нового мажордома:

– Фроль, я покину усадьбу на некоторое время, она останется на твоем попечении. Вот список инструкций, – он передал Фролю бумагу. – Проследи за тем, чтобы они выполнялись неукоснительно. Поддерживай порядок – по возвращении я хотел бы найти все на своих местах. В частности, я строго запрещаю устраивать вечеринки, принимая гостей в помещениях усадьбы или в ее окрестностях. Кроме того, предупреждаю: любое баловство с объектами и устройствами, находящимися в лаборатории, чревато опасностью для жизни и даже худшими последствиями. Все ясно?

– Совершенно ясно, во всех отношениях, – откликнулся Фроль. – Как долго вы будете отсутствовать и какое количество гостей я могу принимать, не устраивая то, что вы называете вечеринками?

– На первый вопрос ответить не могу – еще не знаю, как долго меня здесь не будет. В том, что касается второго вопроса, придется переформулировать указания: во время моего отсутствия не принимай в усадьбе Фалу́ вообще никаких посетителей. Повторяю: по возвращении я ожидаю найти усадьбу и приусадебный участок точно в том виде, в каком их оставляю. Теперь ты можешь идти и выполнять свои обязанности. Я скоро уеду.

Риальто отправился на Сузанезское побережье, в отдаленный уголок Южной Альмерии – в страну теплого ласкового воздуха и буйной, но не слишком яркой растительности (некоторые лесные деревья достигали там поразительной высоты). Местные жители, низкорослые бледнокожие люди с темными волосами и раскосыми неподвижными глазами, называли себя сксызыскзыйками, то есть «цивилизованным народом», и относились к этому самоопределению со всей серьезностью. Их традициями предусматривалось невообразимое количество предписаний и правил, умением соблюдать которые определялся статус, в связи с чем честолюбивые личности, стремившиеся занять высокое общественное положение, затрачивали огромное количество времени и энергии на изучение символических сочетаний пальцев и ушных украшений, правил завязывания узлов, скреплявших тюрбаны, кушаки и шнурки на ботинках, в том числе особых правил завязывания шнурков на обуви отца и деда, надлежащего расположения, в каждом отдельном случае зависевшего от состава меню, маринованных овощей на блюдах, содержавших береговых улиток, морских улиток, тушеные каштаны, жареное мясо и прочие продукты, а также проклятий, каковые надлежало произносить, наступив босой ногой на колючку, встретившись с призраком, свалившись с приставной лестницы и в других, самых разнообразных обстоятельствах.

Риальто остановился на постоялом дворе в тихом и мирном поселке; ему отвели пару просторных помещений в постройке на сваях, над спокойными прибрежными водами. Стулья, кровать, стол и сундук были изготовлены из лакированного черного камфорного дерева; на полу покрытие из бледно-зеленой рогожи достаточно приглушало плеск воды между сваями. В беседке у самого края воды, освещенной пламенем факелов из свечного дерева, каждый вечер подавали ужин из десяти блюд.

Дни проходили медленно, завершаясь трагически величественными закатами; ночью