Наивная плоть - Нора Робертс

– Значит, ты лгала, потому что хотела защитить меня? – Она открыла было рот, но промолчала, а Финн усмехнулся. – Зуб за зуб, Дина. Можем считать, что мы квиты. Значит, ты не хочешь, чтобы тебя защищали. Я тоже не хочу. А чего ты хочешь?

Она подняла сжатый кулак к щекам, потом бессильно уронила руки.

– Я хочу, чтобы ты прекратил смотреть на меня так, будто я вот-вот развалюсь на части!

– Есть. Что еще?

– Хочу, чтобы ты поклялся, что больше ничего не будешь от меня скрывать, независимо от того, насколько сильно это меня расстроит!

– Договорились, но к тебе это тоже относится. Она медленно кивнула, глядя ему в глаза.

– Ты все еще злишься.

– Ага, я все еще злюсь. Это результат того, что любимая женщина режет меня без ножа.

– Ты все еще хочешь меня?

– О Боже, да, я все еще хочу тебя.

– Мы не занимались любовью с тех пор, как все это случилось. Когда я начинала приставать к тебе, ты меня только утешал и обнимал, но больше ничего.

– Да. – Финн почувствовал, как кровь забурлила в его жилах. – Я хотел дать тебе время. – Мне не надо времени! – заорала она на него, ощущая первый свежий порыв облегчения. – Я не хрупкая, не слабая, не изнеженная! Немедленно прекрати смотреть на меня, словно я фарфоровая кукла и сейчас разобьюсь на кусочки! Я живая! Я хочу чувствовать себя живой! Сделай так, чтобы я почувствовала себя живой.

Финн протянул к ней руку, провел костяшками пальцев по ее щеке. – Тебе надо было попросить чего-нибудь посложнее.

И поцеловал ее. Дина ощутила искры неистовой страсти, которую он пытался сдержать, вкус горячего разочарования, опаляющее желание.

– Не надо, – прошептала она. – Не надо нежности. Не теперь.

Финн хотел быть нежным. Но Дина потянула его вниз, на кровать, с яростной силой срывая с него одежду. И он не смог больше сдерживать своих чувств, не смог оставаться нежным. Ее поцелуй заставил его забыть об осторожности, ввергая в пучину безумия.

Ее тело вибрировало, изгибалось дугой, напрягалось и корчилось. Еще – было единственной мыслью, оставшейся у нее в голове. Еще больше Финна. Еще больше кипящего неистовства, которое, понимала Дина, ему приходилось сдерживать в течение нескольких дней. Дина хотела, чтобы теперь он дал своей энергии вырваться наружу, в нее.

Она слышала, как тяжело и глухо колотилось собственное сердце, чувствовала, как пульсировала кровь в ее жилах. И торжествующе вскрикнула, когда Финн рывком распахнул рубашку, спеша к ее телу.

В окнах дрожали стекла от набиравшего силу ветра. Ветер выл в каминной трубе, стараясь загнать дым обратно в комнату. Но огонь ярко пылал в очаге и даже сильнее разгорелся от угроз приближающейся бури.

Финн и Дина метались по кровати, как грозовые молнии.

Его губы были хищно прижаты к ее, зубы царапали уже повлажневшую от страсти кожу. Горячо и быстро дыша, Финн грубо сжимал ее тело, спеша овладеть им.

Дина выгибалась ему навстречу, запрокинув голову назад; из ее горла вырвался долгий и дикий стон.

Быстрее. Быстрее. Безрассудство достигло высшей точки, когда он вцепился в ее джинсы, спускаясь голодным ртом все ниже и ниже по туловищу, к пылающему жару. Дина запустила руки в его волосы, прижала его к себе, сильнее, сильнее. Финн не почувствовал, как ее ногти впились ему в спину от безжалостного удара первого оргазма.

– Сейчас, – рыдающим голосом произнесла Дина и потянула Финна к себе, страстно желая, чтобы он заполнил ее тело. Руки сжались на его бедрах, ноги поднялись и сцепились вокруг его талии. – Сейчас, – опять повторила она и громко закричала, когда Финн вошел в нее.

– Еще! – Он рывком приподнял ее тело, погружаясь глубже, напирая сильнее, еще сильнее, пока его не разорвет на части от свирепой волны наслаждения. Он словно бы стал снарядом, неутомимым и нацеленным только вперед. Их тела казались сталью, покрытой живым бархатом, и вместе они качались все быстрее, и каждый раз Финн чувствовал, как ее мышцы сжимались влажным кулаком вокруг него Когда она изогнулась и напряглась, он прижался к ней, тело к телу. Ее зубы вонзились ему в плечо, а кожа скользила, как мокрый шелк, по его коже. И опять она замерла, ее тело оцепенело, а потом обрушилось от дрожи. Сразу ослабев. Дина распахнула затуманенные глаза, посмотрела на него…

– Я не могу.

Финн толкнул ее назад, схватил за руки, завел их ей за голову.

– Я могу.

Он пожирал ее, отпустив на волю зверя, скрытого в человеке, нетерпеливыми укусами требовал от нее нового отклика, разжигал новый огонь языком и губами.

Собственное дыхание обжигало его горло, кровь стучала в висках и чреслах. Последняя волна ощущений обрушилась на Финна, заливая светом – белым и ослепительным. Ему показалось, что она опять закричала, и он излил в нее свое семя

Глава 24

Офис Маршалла Пайка был похож на элегантную гостиную. Но здесь никто не жил. Это напомнило Финну честолюбивый образцовый дом, разукрашенный для покупателей, которые никогда не станут елозить по парчовой софе или бороться на ковре «Обюссон». Здесь никогда не останется небрежного круглого следа от стакана, легкомысленно поставленного на журнальный столик в стиле «чиппендейл» Никакой ребенок никогда не будет играть в прятки за официозными шелковыми портьерами, никогда не свернется калачиком с книгой в одном из глубоких мягких кресел.

Даже письменный стол Маршалла казался скорее частью реквизита, чем рабочим местом. Зеркально отполированный дуб, блестящие латунные ручки. Письменный набор из темно-красной кожи своим цветом наводил на мысли о дорогих винах и экзотических растениях. Фикусовое дерево, стоявшее у окна, было не из пластмассы, но выглядело настолько безупречно, с совершенно чистыми от пыли листьями, что с равным успехом могло бы быть искусственным.

Финн всю жизнь жил в достатке и со всеми атрибутами достатка, которые покупаются за деньги, но девственно опрятный офис Маршалла Пайка с тихим урчанием воздушного фильтра, тайком отсасывавшего грязь и примеси, показался ему бездушным.

– Естественно, я был бы счастлив сотрудничать с полицией. – С благочестивым видом Маршалл одернул рукава своего пиджака над накрахмаленными белыми манжетами с запонками, украшенными монограммой. – Как я уже объяснил, они решили, что нет никакой необходимости беседовать со мной. Да и зачем? Мне нечего сказать прессе.

– Как я уже объяснил, я здесь не в качестве представителя прессы. Вы не обязаны разговаривать со мной, Пайк, но если вы откажетесь… – Финн развел руками. «Дженнер будет психовать, – подумал он, – что я не предупредил его об этой встрече». Но это была личная беседа. – Некоторые из моих коллег могут быть благодарны напоминанию об одном инциденте между вами и Анджелой. Особенно если ему как-то удалось ускользнуть от внимания прессы несколько лет назад.