Шпион по призванию - Деннис Уитли

Роджер застал виконта бледным, но спокойным.

— Надеюсь, я не поднял вас с постели, — сказал месье де ла Тур д'Овернь, — но мне нужно было сообщить вам, что на рассвете у меня дуэль.

Не было нужды спрашивать, с кем именно. Роджер кивнул:

— У меня возникла такая же идея, но ее не позволяет осуществить мое положение.

Виконт налил ему бокал вина:

— Понимаю и по этой причине не прошу вас быть одним из моих секундантов. Кроме того, я не хочу, чтобы имя мадемуазель де Рошамбо связывалось с поединком, а ваше присутствие могло бы к этому привести, учитывая ваше положение в ее семье. Мне понадобилось три дня шататься по Версалю, чтобы найти подходящий предлог, но сегодня я узнал, что месье де Келюс зарезервировал теннисный корт. Я опередил его там с месье де Брольи и отказался уступить место. Последовал крупный разговор, и, чтобы спровоцировать вызов, я попрекнул де Келюса негритянской кровью. «Де ла Тур д'Овернь, — заявил я, — не уступает место тому, кто на три четверти дворянин, а на четверть раб», после чего присутствующим еле удалось не дать ему наброситься на меня прямо там же.

— Отлично проделано, — одобрил Роджер. — Ну и как вы оцениваете свои шансы?

— Трудно сказать. Физически де Келюс куда сильнее меня, и он пользуется репутацией опасного противника. Но, как вам известно, я упорно тренировался и к тому же, в отличие от него, не растрачивал себя в развратных похождениях с оперными певичками в течение последних десяти лет.

— Вы убьете его, если сможете?

— Я должен это сделать. Полумеры здесь не годятся. Только его смерть может разорвать эту чудовищную помолвку.

— Быть может, Бог будет направлять вашу шпагу. Но что случится с вами потом? Разве король не применит против вас эдикты, запрещающие дуэли?

Виконт пригладил кружева на шее:

— Едва ли его величество предпримет серьезные меры против представителя семейства де ла Тур д'Овернь, но он может временно выслать меня в поместье отца. Это меня мало заботит, если мне удастся спасти мадемуазель Атенаис от чудовищного брака. Я написал ей письмо, которое прошу вас передать мадемуазель в случае моей смерти, но если я буду только ранен или же судьба будет мне благоприятствовать, умоляю вас его уничтожить.

Роджер взял письмо и спросил:

— Как вы намерены провести часы до поединка? Если желаете моего общества, я с удовольствием останусь, но для вас лучше было бы поспать.

— Благодарю вас, mon ami, — ответил виконт, — но так как моя совесть спокойна, то думаю, мне удастся заснуть. Мы встречаемся в Венсенском лесу в пять утра, и мои секунданты, месье де Брольи и месье де Мельре, зайдут за мной в четыре. До тех пор я постараюсь поспать.

— Пожалуйста, пошлите ко мне вашего слугу Жака сразу после окончания дуэли, — сказал Роджер, — и если все будет в порядке, думаю, я найду способ сообщить мадемуазель о великой услуге, которую вы ей оказали. А тем временем я буду думать о вас и молиться за ваш успех.

Они тепло пожали друг другу руки, и Роджер вернулся в особняк Рошамбо в состоянии крайнего возбуждения. Он знал, что его друг опытный фехтовальщик, но также знал, что это его первая дуэль, в то время как граф де Келюс вышел победителем из дюжины настоящих поединков. Но Роджеру казалось, что виконту придаст силы поставленная цель и что Небо поможет ему одержать верх над противником.

Мысль, что через несколько часов Атенаис может быть избавлена от ужасной судьбы, наполняла его чувством благодарности, но, поскольку исход поединка все еще оставался неизвестным, он не мог избавиться от тревоги, что виконт может заплатить страшную цену за свою благородную попытку и положение Атенаис не улучшится.

Роджер был не в состоянии спать и к пяти часам уже находился во дворе, нервно шагая взад-вперед, хотя знал, что до появления слуги виконта остается еще, как минимум, час.

Встреча была назначена на пять, но минут двадцать должно уйти на приготовления. Секундантам нужно точно выбрать место, проверить его на предмет наличия ям, обсудить мелкие пункты вроде того, должны ли дуэлянты сражаться в обуви или только в чулках или как им стоять в начале поединка, чтобы свет не благоприятствовал кому-либо из противников. К тому же дуэль могла затянуться в случае ранения одного из участников. Секундантам необходимо установить степень серьезности раны, и если она не окажется тяжелой и раненый сочтет свою честь неудовлетворенной, поединок возобновится. Наконец, после окончательного исхода всаднику понадобится добрых полчаса, чтобы покрыть расстояние от Венсенского леса до центра Парижа. Испытывая страх и надежду, Роджер с трудом справлялся с нетерпением.

Когда колокола церкви Сен-Жермен-л'Оксеруа прозвонили четверть седьмого, он увидел слугу месье де ла Тур д'Овернь, скачущего галопом по мощеной улице, и выбежал ему навстречу. Одного взгляда на лицо слуги было достаточно, и Роджер воскликнул с дрожью в сердце:

— Ваш хозяин! Как он?

— Плох, месье, — ответил Жак, натягивая поводья. — Правда, есть надежда, что рана не окажется смертельной. Они дрались не более двух минут, потом месье де Келюс применил старый трюк, сделав выпад сверху. Его шпага пронзила месье виконта под ключицей и, возможно, прошла через легкое. Мой хозяин хотел продолжить поединок, но ему не позволили его секунданты. Его везут назад в карете месье де Брольи, и я сейчас еду домой, чтобы предупредить о случившемся.

Повернув лошадь, слуга поскакал дальше, а опечаленный Роджер направился в дом. Его надежды рухнули — Атенаис оставалась связанной с вельможным квартероном словом, данным ее отцом.

После полудня Роджер пошел повидать виконта и узнал, к своему облегчению, что шпага не задела легкое, но прошла насквозь ниже ключицы, и врачи считают, что для полного выздоровления понадобится не менее двух месяцев.

Слухи о дуэли быстро разнеслись по Парижу, и, несмотря на предосторожности виконта, имя Атенаис свободно упоминалось в качестве причины поединка, так как месье де ла Тур д'Овернь открыто добивался ее расположения. Но коль скоро никто из дуэлянтов не был убит и по причине их знатности, король не предпринял никаких мер.

В середине месяца Атенаис вернулась в Париж, и Роджер смог встретиться с ней через несколько часов после прибытия. Она сказала, что ее жених теперь наносит ей визиты каждое утро и что ей приходится, в компании мадам Мари-Анже, терпеть его общество в течение часа. Атенаис признавала, что де Келюс умен и энергичен, но считала его отвратительным, а задумчивая улыбка, с которой он разглядывал ее, внушала ей страх.

Граф настаивал, что брачный контракт должен быть подписан в середине августа, но Атенаис возражала, заявляя, что ее приданое будет готово не раньше сентября, поэтому ее отец установил компромиссную дату — 30 августа.