Рабы Парижа - Эмиль Габорио

— Флавия, ты ошибаешься. Какое-то случайное сходство обмануло тебя!

Девушка насмешливо покачала головой.

— Пока Поль болел, я целые дни проводила с ним наедине… Ага! Ты не вздрогнул от моих слов! Доктор, будьте свидетелем! Выходит, ты знал об этой моей глупости! А теперь посмей сказать, что тогда приходил не ты!

— Сумасшедшая! Послушай меня…

— Нет, это ты меня послушай! Я не хочу тебя обманывать. Я открыла тебе дверь — и сразу подумала, что это — ты. А ты так подпрыгнул, увидев меня там, что сомневаться было невозможно. К тому же я подслушала ваш с доктором разговор, когда вы вышли на лестницу. А дома я сразу же спряталась напротив твоего кабинета и увидела, как ты пришел сюда в тех же самых лохмотьях. Ну, что, будешь еще отпираться?

После долгого молчания Мартен-Ригал спросил:

— Ты никому не сообщила о своем открытии?

— Никому…

Банкир и доктор облегченно вздохнули. Несчастье оказалось не настолько велико и непоправимо, как они думали.

— Никому, кроме Поля, — добавила Флавия. — Мы с ним — одно целое. Так не все ли равно? У нас друг от друга секретов нет.

— Что ты наделала! — завопил Мартен-Ригал.

— Ничего плохого. Я постаралась как следует внушить Полю, что мы должны беречь и любить дорогого отца, который не постыдился даже надеть такие жуткие лохмотья, чтобы найти его и привести ко мне.

— А что Поль? — спросил Ортебиз.

— Сначала казался смущенным, а потом хлопнул себя по лбу и долго хохотал.

— И ты не поняла этого смеха? — воскликнул Мартен-Ригал. — Он подумал, что я ходил к нему по твоему поручению!

— Ну и что?

— Он будет теперь считать, что ты сама бросилась к нему на шею, и перестанет любить тебя.

— Не может этого быть, — уверенно ответила девушка. — Поль такой благородный!

— Кто? Это презренное, подлое ничтожество? — в гневе вскричал отец.

Флавия покраснела от возмущения.

— Я никому не позволю оскорблять моего мужа. Даже вам!

Банкир в отчаянии опустил голову.

Доктор взял девушку под руку и вывел ее в коридор.

— Идите обедать, — шепнул он. — Ваш отец очень расстроен и сам не понимает, что говорит. Не сердитесь на него.

Флавия ушла.

Ортебиз вернулся в кабинет и сказал:

— Я не понимаю твоего гнева, Мартен-Ригал. Ты сам выбирал жениха для дочери не по характеру, а по степени сходства с герцогом. Дети в этом не виноваты.

— Я рассчитывал, что Поль станет моим рабом, как только де Шандос признает его своим сыном! — проревел бывший Батист Маскаро. — Достаточно было бы намекнуть, что мне известно его истинное происхождение! Несчастная Флавия, не ведая, что творит, подарила ему мою тайну, и теперь я тоже стал одним из бесчисленных рабов Парижа!

Когда Катен и Перпиньян привели герцога в особняк Мартен-Ригала, Виолен уже был женат на Флавии.

Де Шандос хотел, чтобы молодожены немедленно переехали в его дворец, но банкир возразил, что уже довольно поздно, а госпоже маркизе необходимо как следует подготовиться к первой встрече с матерью своего мужа.

Договорились, что герцог приедет за Полем и Флавией завтра в одиннадцать часов утра.

— Ну, что, папочка? — спросила новоиспеченная маркиза, когда счастливый де Шандос уехал. — Убедился, что мой Поль — благородный человек? Он — сын герцога и наследник миллионов. Так что я правильно сделала, выйдя за него замуж!

…Господин Норберт приехал на час раньше, чем было условлено, но в кабинете банкира его уже ждали Мартен-Ригал, Ортебиз, Катен и Виолен.

Флавия вошла следом за герцогом и, затаив дыхание, смотрела, как он пожимал Полю руку и усаживал его рядом с собой.

— Вы были правы, месье Мартен-Ригал, — проговорил де Шандос. — Не надо было вчера везти Поля к герцогине. Стоило мне сказать, что я нашел сына, как ей сразу же стало плохо.

— А как ее светлость чувствует себя сейчас? — осведомился банкир.

— Гораздо лучше. Ей не терпится обнять своего ребенка, — сказал герцог и встал.

— Маркиз Поль, — торжественно произнес Мартен-Ригал, — предложите руку мадам Флавии де Шандос.

Дочь и зять подошли к банкиру.

— Будьте счастливы, дети мои! — растроганно проговорил он и хотел добавить еще что-то, но не успел.

Стена, в которой прежде была потайная дверь, затряслась от мощных ударов лома.

Кто-то разрушал кирпичную кладку, сложенную Маскаро и Бомаршефом!

Мартен-Ригал, Ортебиз и Катен обменялись взглядами, полными отчаяния.

Средь бела дня ломает без спросу чужие стены только тот, у кого есть на это право. Так могут действовать только полицейские, имеющие ордер на арест!

Виолен дрожал всем телом.

Де Шандос не мог понять, что происходит, и растерянно смотрел на банкира.

Флавия обратилась к отцу:

— Папа, почему ты молчишь? Прикажи, чтобы перестали стучать.

— Да-да, — пробормотал он. — Сейчас я пошлю кого-нибудь…

Он нетвердыми шагами подошел к двери, открыл ее — и оцепенел от страха.

За дверью стоял Лекок.

— Мы погибли! — прошептал Ортебиз.

Лицо сыщика выражало то удовлетворение, которое испытывает драматург во время превосходного спектакля, поставленного по его пьесе.

— Я так и думал, господин Мартен-Ригал, что после стука в одну дверь вы сразу же откроете мне другую, — сказал он, входя в кабинет.

За ним следовали полицейские во главе с комиссаром.

Стук прекратился.

— По какому праву вы врываетесь в дом и нарушаете покой моей семьи? — осведомился банкир, несколько овладев собой.

— Мы должны арестовать Батиста Маскаро, содержателя агентства по найму прислуги, — сказал Лекок.

— Вы видите, что его здесь нет, — ответил Мартен-Ригал. — Говорят, что он уехал.

— В таком случае нам нужен его служащий Тантен.

— Впервые слышу это имя. Чем могу быть вам полезен?

Сыщик кивнул полицейскому комиссару. Тот подошел к банкиру и объявил:

— Мартен-Ригал, именем закона вы арестованы!

— На каком основании?

Лекок пожал плечами.

— По-вашему, Тантен настолько чисто вымыл руки, что на Мартен-Ригале не осталось ни одной капли крови господина Андре?

— Я вас не понимаю.

Знаменитый сыщик вынул из кармана листок бумаги, развернул его и громко прочитал:

"Милый Поль!

Мы должны любить и беречь моего дорогого отца, который не постыдился надеть такие жуткие лохмотья и зеленые очки, которые ему совсем не идут, да еще приклеить эту гадкую бороду, и все это для того, чтобы принести нам счастье…"

— Перестаньте, прошу вас! — простонал Мартен-Ригал. — Я все делал ради Флавии — и она же меня погубила…

Лекок спрятал письмо и подошел к адвокату:

— Вы тоже арестованы, Катен.

Не отвечая сыщику, адвокат обратился к полицейскому комиссару:

— Вероятно, произошла какая-то ошибка. Я пользуюсь достаточно большим влиянием в парижском суде, чтобы со мной не обращались так бесцеремонно.

— Приказ о вашем аресте отдан в письменном виде с соблюдением всех предусмотренных законом формальностей, — сказал комиссар. — Желаете ознакомиться?

— Нет. Я прошу немедленно проводить меня к судье, который подписал этот приказ. После пятиминутного разговора с ним я буду свободен.

— Вы в этом уверены? — насмешливо спросил Лекок. — Значит, вы еще не знаете о происшествии, вызвавшем два дня назад большой переполох в округе Ла Барен! Рабочие копали канаву и обнаружили в земле труп новорожденного ребенка. Он был завернут в шаль и фуляровые пеленки. Полиция арестовала мать этого ребенка. Ее зовут Клариссой.

Катен бросился с кулаками на Мартен-Ригала, но полицейские схватили его.

— Подлец! — кричал адвокат, пытаясь вырваться. — Ты предал меня!

— Нет, — мрачно возразил Мартен-Ригал. — Эти господа каким-то образом ознакомились с моими бумагами…

До сих пор Ортебиз еще надеялся, что неистощимая находчивость Маскаро подскажет ему путь к спасению. Теперь последний луч надежды угас.

Доктор вынул из медальона маленький сероватый шарик и быстро проглотил его.

— Жаль погибать в моем возрасте и с таким здоровым желудком, — прошептал он. — Надо было лечить больных, а не гоняться за миллионами…

Минуту спустя он уже катался по полу в предсмертных конвульсиях.

— Как же я этого не предусмотрел? — с досадой воскликнул знаменитый сыщик. — Положите его на диван и привезите поскорее врача!

Один полицейский выбежал из комнаты, двое других подняли Ортебиза с пола.

Окаменевший от изумления де Шандос никак не мог решить, что ему делать.

— Вас гнусно обманули, господин герцог, — обратился к нему Лекок. — Этот молодой человек — вовсе не ваш сын. Его имя Поль Виолен и родился он у бедной женщины, которая жила в окрестностях Пуату.