Нашествие - Юлия Юрьевна Яковлева

Бурмин пожал плечом:

— Его право.

— В этом какой-то подвох, — кипятился Алёша. — И уж во всяком случае — свинство! Он опаздывает нарочно! Чтобы меня оскорбить!

«Боюсь, он в этом преуспел», — подумал Бурмин, наблюдая его гнев.

— Алёша, вам лучше остыть, — посоветовал.

Тот только вскинулся:

— Который час?!

Бурмин вынул брегет. Глянул на стрелки.

— Полагаю, он не приедет.

— Который? — потребовал Алёша.

Бурмин со вздохом сунул часы обратно.

— Алёша, я предлагаю вам сесть в коляску и уехать. Опоздание противника хотя бы на четверть часа — это обоснованный повод отменить дуэль. Назначим другой…

— Вам бы только отменить!

— Я сказал: назначим другой день.

— А! — вдруг остановился и просиял Алёша. — Слышите? Экипаж.

И точно. Топотали копыта, позванивала сбруя.

Бурмин ощутил тёплый толчок надежды.

— Моё почтение! — развеял её голос Мишеля. Несвицкий тотчас спрыгнул, не дав Савельеву остановить коляску. Скривился, глядя себе под ноги. — Вот дерьмо.

Туфли на нём были лаковые. Бальные. Белые чулки идеально обтягивали крепкие икры. Свежий парадный мундир не сидел (хорошо или плохо), а был одним целым с Мишелем. От завитой головы еле уловимо пахло помадой для волос.

Мишель прищурился на солнце. Вытянул белоснежный платок. Встряхнул. До его противника донёсся запах пачулей.

— Опоздал немного. Прошу меня извинить. Мерзавец парикмахер еле шевелился.

— Немного! Твою мать… — прошептал Алёша. Жалкий в своём пропотевшем сюртуке с соляными разводами под мышками, с высохшим пятном грязи на щеке после скачки по влажной утренней дороге, усталый, злой и голодный. — Бурмин. Он… Он…

Мишель промокнул уголком лоб. Убрал платок:

— Скорей же. За дело, господа. Вы что, не собираетесь на бал?

Савельев выглядел смущённым. Он видел неловкость положения. Видел жалкое бешенство Алёши. Видел его трясущиеся — от жары, от усталости, от злости — руки. Бурмин перехватил честный взгляд Савельева. Шагнул к нему:

— Предлагаю предпринять последнюю попытку примирить противников.

И тихо добавил:

— Эта история никому не сделает чести.

Глаза у Савельева забегали.

— Фу-ух, Бурмин, — простодушно утёр он лоб рукавом, сдвигая фуражку на затылок. — Такая комиссия… Сам не рад. Но что можно им сказать?

— Если вы мириться, — бдительно взвизгнул Алёша, — то с моей стороны не может быть и речи.

— Вы слышали графа Ивина, — повёл бровью Мишель.

Савельев вздохнул, как бы извиняясь перед Бурминым, и щёлкнул замками ящика, где рылами друг против друга лежали два дуэльных пистолета.

Мишель делал вид, что любуется пейзажем:

— Какая прелесть. Чистый Лоррен. Вы не находите? Лоррен. Настоящий Лоррен.

Алёша взбесился:

— Бурмин, вы проверили пистолеты? От этих людей можно ожидать чего угодно!

Мишель мечтательно отозвался:

— Какая прелесть. Вон то дерево. В нём столько настроения. Кто бы подумал, что мы всего лишь в Смоленской губернии.

Громко крикнул секундантам:

— Как там наши барьеры? Уже идти? Мы со скольких шагов стреляемся? Я забыл.

Бурмин шагнул к нему. Лицо его было рядом с лицом Мишеля:

— Большая доблесть пристрелить щенка Ивина.

Савельев воткнул в землю ножны. Шпагу держал в руке. Стал отмерять, отсчитывать шаги.

Брови у Мишеля подпрыгнули:

— Ой, какой вы интересный господин, как говорит моя сестра. В самом деле!

Но отстранился.

Савельев воткнул и шпагу. Алёша тут же поспешил к ней, трясясь от злости и нетерпения.

Бурмин придвинулся. Шёпот его не был злым. Он был пренебрежительным.

— Может, поэтому вы устроили всю эту клоунаду? Потому так настаивали? Поэтому так хотите поединка? Дешёвая добыча. Другая вам не по зубам.

В глазах Мишеля блеснуло злое искушение.

— По-вашему, я…

— По-моему, вы фигляр и трус, — отчётливо ответил Бурмин.

— Закончим с этим, и я к вашим услугам. Коль так хочется.

— Отлично.

— К барьеру! — крикнул издалека Савельев.

Мишель пошёл, поигрывая пистолетом в руке. Он насвистывал.

— Вот видите, как я прав, — спокойно заметил ему в спину Бурмин. — Не трус потребовал бы у меня сатисфакции сию секунду. А вы и здесь фиглярите. Понимаю. Страшно.

Свист умолк.

— Что вы сказали? — обернулся Мишель.

— Так докажите. — Бурмин не двинулся с места. — Вот он я.

Глаза Мишеля сузились. Губы сжались. Ноздри раздувались.

— Запросто, — сказал.

Бурмин выхватил пистолет. Щёлкнул предохранитель. Мишель стал быстро поднимать дуло своего пистолета.

— Господа! — завопил Савельев негодующе. — Есть же правила!

Лицо Алёши стало жалким.

— Бурмин! — завопил, вскинул пистолет. — Вы свинья! Это мой вызов!

Бахнул выстрел. Лошади дёрнулись на месте. «Фьють», — чиркнуло мимо Мишеля. Пышное перо дыма стало