Эффект Домино - Ольга Карелина

— Кто это был? — полюбопытствовала Алекта.

— Ты вряд ли его знаешь. Рэкс Страхов.

— Почему, слышала. Не так уж давно, года два назад была в Хайрове на рабочих гастролях — так-то меня брат обычно в Бёрне держал, там много его новых знакомых — и обслуживала вместе с другими девочками вечеринку гэшээровцев. Эти хоть над нами не издевались. Праздновали, как они выражались, «пришествие карающего ангела на их грешную землю» в лице некоего канарийского Рэкса Страхова. Пришёл, увидел, разгромил. Банду работорговцев Братца Лиса.

— О, здорово. Так это они наше падение праздновали, — хохотнул Крайт. — Нас всего-то семеро осталось. Во главе с Братцами Лисами, тебе хорошо знакомыми.

— Так это Домино и Азат были?..

— А то. Три года мы строили хороший такой центр рабо- и наркоторговли, а Страхов его в один заход развалил, потому что мстить-то некому, мы же не под Зебастианом ходили, который тут и город подорвать может. Не то что сейчас.

Похоже, эта информация оказалась для Алекты чрезмерной, потому что в комнате воцарилась тишина — и Домино очень захотелось увидеть её лицо в этот момент: как она отнеслась к услышанному? Он чуть приоткрыл веки — перед глазами была её тонкая рука и едва заметные синяки на запястье.

— Слушай, а может, нальёшь нам с тобой кофе? — поспешно предложил Крайт. — А я подойду через пять минут. Иначе усну тут, а врач сказал, ещё час сидеть надо.

— Ладно, — Алекта вскочила и убежала. Домино открыл глаза полностью — Крайт сидел поставив локти на колени и прищурившись смотрел на него.

— Подслушивать нехорошо, друг сердечный, — хмыкнул он, и Домино слабо улыбнулся.

— Говорить о ком-то в третьем лице в его присутствии тоже. Ну, какие у меня перспективы?

— Самые радужные. Как у больной собаки — если и дальше будешь шарахаться по комнатам!

— Намёк понял. А более реальные?

— Недели две-три — и встанешь. Если, опять же, не будешь шляться по комнатам. Но Азат закрывает двери, спасибо ему большое. Я теперь — тоже. Ещё думаю о наручниках.

Домино демонстративно посмотрел на свои руки, свободно лежащие поверх одеяла, и, поскольку вместе с окончательным приходом к реальности у него начали обостряться ощущения, скосил глаза вниз на тело.

— Эм… А там у меня что?

— Мочеприёмник, — лучезарно улыбнулся Крайт. — За всем остальным ко мне. Кстати, наверное, поменять надо, врач говорил…

— Не надо, — поспешно возразил Домино, немедленно вспыхнувший, как в юном возрасте, до корней волос. — Лучше расскажи, чем там кончилось, пока я в себе.

— О, это отдельная тема для разговора. Азат теперь птица гордая, не пнёшь, не полетит… Да, поздравляю с повышением. Зебастиан не знал, скольких синайцев вёз Орельен, так что никого не хватился и жестокой сече, в которой геройски погиб его ближайший советник, поверил сразу. Теперь его и его сынка место занимаете вы.

— Ч… что?

— Всё. Выше только звёзды. Азат у него главный по деловым контактам, а тебе он выбил место специалиста по инорганизационным делам из-за твоей высокой осведомлённости о друзьях и врагах. Будешь «политикой» заниматься, как только встанешь.

Домино почувствовал, как закружилась голова. Так скоро, так быстро… Готов ли он? И что по этому поводу думает Азат?

— Там, правда, ещё одна новая фигура, для поддержки, вы же молодые, — продолжал Крайт. — Зовут Эрнест Карташов. Хорон-альбинос лет сорока. Он был в свите Зебастиана в 2642-м, потом попал в плен к МД, налил им воды в уши и сумел бежать.

— Зебастиан теряет хватку, — заметил Домино. — Где гарантия, что это не подосланный диверсант Мессии?

— Да кто ж его знает, наверное, чем-то он сумел доказать свою верность, раз его взяли. Азат не сильно распространялся. Я же для него так, прислуга.

— Для него все такие. Я не понимаю, почему ты до сих пор с нами. Сидишь тут со мной, добровольный медбрат…

— С вами весело, — широко улыбнулся Крайт. — Кстати, с мальчиком-синайцем тоже всё ок. Палаш упёк его в закрытый интернат для беспризорников, пока он оттуда выйдет, на Севере всё триста раз поменяется. В Ялахе, в Зелёных краях, рядом с Драконом.

— Хорошо… — Домино закрыл глаза. Его лихорадило, и не было совершенно никаких сил обдумывать сказанное. Вот только Алекта — зачем она здесь?

— А Алекта?..

— Сам не понимаешь, что ли? — голос Крайта посуровел. — Затем он двери и закрывает. Пока. Наверное, ждёт, когда ты придёшь в сознание. Ты вроде говорил, отболело?

— Не до такой же степени, — аурису стало совсем плохо, и он стиснул зубы, никак не сумев совладать с вдруг возникшими перед глазами картинами «общения» Азата и Алекты. И, очевидно, иногда ещё кого-то за компанию…

— Как сам слышал, она не против, — судя по шуму, Крайт встал со стула. — Я скоро подойду, спи пока. И не вздумай умирать, ясно?

— А то невесело?..

— Да вот совсем, — рассмеялся Крайт, и на этом Домино позволил себе кануть обратно в лишённую мыслей тьму.

Потянулись дни. Иногда Домино просыпался с сухим языком и саднящим горлом, с ломотой во всём теле — только чтобы увидеть неизменно сидящего или дремлющего рядом Крайта или услышать сдавленные стоны откуда-то из глубины квартиры и опять упасть, провалиться — наверное, туда, где ему было самое место. Возможно, если бы не периодически возникавшие там ласковые прикосновения когда-то любимой им девушки (впрочем, кто знал, как он к ней относится на самом деле сейчас, профессионал в самозапутывании и самообмане?), Домино однажды так и остался бы там навсегда, чтобы больше не думать, не сомневаться, не шагать в такую теперь осязаемую тьму в реальности. «Гидра» отпустила его, и вместо неё вернулись мысли, всё больше и больше проявляющиеся в столь желанном забвении благодаря неусыпной бдительности Крайта и свету Алекты.

В один из дней аурис резко вынырнул — глотнуть воздуха — и обнаружил, что боль почти отступила. На этот раз рядом была только Алекта, неотрывно смотрящая на него и потому сразу заметившая, как он открыл глаза. Она была в узкой пёстрой футболке, обрисовывавшей во всех подробностях ничем, кроме неё, не прикрытую грудь, и коротких шортах — можно считать, и вовсе без ничего. Домино подавил в себе желание отвернуться и приветственно улыбнулся девушке.

— Наконец-то! — выдохнула Алекта. — Мы уж думали, ты не выкарабкаешься… Ранение-то совсем лёгкое! Неужели там — лучше?

— Иногда…

— Глупости говоришь. Как себя чувствуешь?

— Сойдёт по бедности. А ты?

— А я-то что?

— Синяки… — Домино чуть кивнул на её обнажённые руки, и она быстро спрятала их за спину.

— Азат никогда не был душкой…

— Это да. Как и я. Зачем он тебя здесь держит?

— Садист потому что. И Гани только рад, ему столько выплатили, ещё и на работу пригласили, — Алекта как-то странно улыбнулась — Домино почти невозможно было видеть её такой спокойной, когда вокруг творится… это.

— Зря я уехал, — помолчав, сказал он отстранённо, всё пытаясь разобраться, что же чувствует к ней. Алекта замотала головой.

— Ты ни при чём. Я виновата. Я хотела это сказать тебе всё это время. Если бы не моя глупая гордость… ну, теперь от неё и следа не осталось. Можно и признаться.

— В чём?..

— В том, почему я наговорила тебе этой белиберды. Как подумаю, чему оно стало в итоге причиной, хочется себя зубами сгрызть. Наверное, я просто не верила до конца, что ты действительно хочешь остаться. Тоже мне любовь. Правильно ты уехал, я бы и так тебе жизнь сломала…

— Опять заговариваешься, — Домино почувствовал себя смертельно усталым. — Не отвлекайся. Я не могу сейчас следить за скачущими мыслями.

— Да, прости, — спохватилась аурисса и подобралась. — Я была готова на всё, чтобы тебя задержать, убедить остаться, ещё полгодика побыть со мной и в итоге передумать. Поэтому, когда ты пришёл и сказал, что всё же решил уехать…

— Не было такого.

— Конечно, не было. Это был Азат, — грустно улыбнулась Алекта, и Домино, вздрогнув, впился в неё глазами. — А я его не узнала. Думала, что это ты. И отдалась ему, хотя была уверена, что тебе. Маленькие хитрости глупой женщины… Он-то просто поговорить со мной хотел, как он потом сказал, наверное, запугать меня или просто убедить оставить тебя в покое, когда у тебя такая великая миссия. Но, конечно, кто ж откажется от секса. А я потом не смогла тебе признаться, потому что мне было дико стыдно, что я вас перепутала. Что пыталась манипулировать тобой. Потому и выгнала тебя, да побольнее, чтобы ты не сожалел…

Домино молчал. Он никогда и не подозревал в Азате особой искренности: в конце концов, чего можно ожидать от человека, с детства хлебнувшего всей жестокости Севера? Но чтобы так хладнокровно выступать против него, кого он сам называл братом? Подлый, беспринципный лис…

— Я не заслуживаю твоего прощения, — не дождавшись ответа, продолжила Алекта. — Я заслуживаю… вот этого всего. За недоверие. Получила своё. А Азат теперь и тебя катит на своё дно…