Симон Визенталь. Жизнь и легенды - Том Сегев

На одном из заседаний суда Крайский вдруг вышел из себя и заявил, что это неправда, будто его брат поехал во Франкфурт из-за женщины. Белая борода, которую бывший канцлер к тому времени отрастил, делала его похожим на еврея больше, чем когда-либо ранее.

Однако Визенталь на этот раз был настроен решительно и на компромисс пойти отказался.

Адвокаты Крайского делали все возможное для доказательства, что Визенталь действительно сотрудничал с нацистами, и в том числе потребовали вызвать в качестве свидетеля Теодора Оберлендера, но судья (как явствует из письма Оберлендера Визенталю) решил, что от показаний Оберлендера большой пользы не будет. Защитники Крайского использовали против Визенталя также одну из его собственных книг и заявили, что во время работы на Восточной железной дороге тот сотрудничал с нацистами; в результате снова всплыли имена его немецких покровителей Кольрауца и Гюнтерта.

Многие пытались Визенталю помочь. Одна женщина из города Фэр-Лона, штат Нью-Джерси, знавшая его по Львовскому гетто, прислала заявление, что никогда не видела и даже не слышала намека на то, что Визенталь занимал в гетто привилегированное положение; у него, по ее словам, никогда не было больше еды, чем у всех остальных. Однако с юридической точки зрения Визенталю ничего не требовалось доказывать – бремя доказательства лежало на адвокатах Крайского.

Визенталю было 78, и с Крайским он «воевал» уже больше пятнадцати лет. «И у Крайского, и у меня есть в истории определенное место, – сказал он как-то, – но тому месту, которое занял он, я не завидую».

Он любил свою всемирную известность. Постоянный поток журналистов, не перестававших приходить и звонить, доставлял ему удовольствие, и он не был наделен достаточной степенью самоиронии, чтобы сказать себе, что все это дело было излишним, нелепым, а иногда чуть ли не ребяческим. В сущности, это была всего лишь свара двух евреев, сцепившихся из-за того, что оба хотели считаться органической частью австрийского общества.

Визенталь заплатил за это высокую цену. В самый разгар конфликта он писал, что после освобождения из Маутхаузена в его жизни не было периода более тяжелого, чем этот. Ему было обидно, что Израиль занял в этом конфликте нейтральную позицию, а когда он прочел, что Ицхак Рабин встретился с Крайским, то почувствовал себя и вовсе преданным. Все эти годы он также боялся, что Крайский запретит переправку советских евреев в Израиль через Австрию, а еврейская община, в свою очередь, опасалась, что Крайский может спровоцировать волну антисемитских выступлений. Все это накладывало на Визенталя большую ответственность.

Конфликт с Крайским подорвал его здоровье, но больше всего страданий он принес его жене. Много лет она упрашивала его угомониться, переехать в Израиль или же поселиться неподалеку от дочери, но уйти от него так и не решилась. У нее часто бывали депрессии.

В 1982 году Визенталь опубликовал роман «Макс и Хелен» с подзаголовком «Правдивая история любви». Книга написана от первого лица, и Визенталь включил себя в повествование как одного из персонажей, не изменяя имени. Многие детали сюжета, включая арест во Львове, сотрудничество с организациями «Бриха», «Джойнт» и охоту за военными преступниками, позаимствованы из его собственной биографии. Но поскольку роман автобиографический, вполне возможно, что его главные герои, Макс и Хелен, – это на самом деле Визенталь и его жена.

Роман повествует о расследовании, которое ведет Визенталь в связи с историей, рассказанной ему случайным попутчиком в поезде. Героем истории является польский еврей по имени Макс. Макса, его возлюбленную Хелен и ее парализованную сестру арестовывают и сажают в концлагерь. Макс и Хелен хотят бежать, но Хелен не может бросить сестру. В результате Макс бежит один и вступает в ряды партизан. В отместку за побег Макса комендант концлагеря Шульц насилует Хелен, и она беременеет. Он отправляет ее в Краков, и у нее рождается сын Марк. После войны Макс поселяется в Париже. В 1960 году он узнает, что Хелен замужем и живет в Германии, в городе Касселе. Раздобыв ее адрес, Макс едет к ней. Дверь ему открывает юноша, которого Макс сразу узнает, поскольку тот очень похож на Шульца. За спиной юноши стоит Хелен. Она рассказывает Максу, что произошло, но просит сжалиться над сыном, не знающим, кто его отец; она воспитала его как еврея, и он думает, что отец погиб во время Холокоста. Макс не может избавиться от ощущения, что Марк – это Шульц, и возвращается в Париж. Тем временем Визенталь Шульца находит, но Хелен просит оставить того в покое, чтобы не разрушать жизнь ее сына. Визенталь поначалу колеблется, но в конце концов – единственный раз в своей жизни – решает закрыть дело военного преступника, которого можно отдать под суд. В 1967 году Шульц гибнет в дорожной аварии. Марк получает в Мюнхене диплом врача, женится на еврейской девушке и уезжает с ней в Канаду, откуда она родом. Хелен пишет Максу в Париж: теперь я одна.

Визенталь имел обыкновение рассказывать историю своей жизни в мельчайших подробностях, но о том, что испытал, когда разлучился с женой, никогда никому не говорил, и не исключено, что драматическая история Макса и Хелен, наложенная в романе на его реальную биографию, имела целью «закамуфлировать» эту главу из его жизни еще сильнее.

В отличие от Макса, Визенталь в концлагере жену не бросил, а с помощью своего начальника-немца и активистов польского подполья раздобыл ей документы, благодаря которым она смогла сбежать и выдать себя за христианку. Но когда они расстались, он, по-видимому, не раз – и мучительно – думал том, что могло произойти с ней, оказавшейся в самый разгар войны в нееврейской среде. Поскольку же рассказанная в романе «правдивая история любви» Макса и Хелен почти полностью совпадает с биографией Визенталя и его жены, то вполне возможно, что в судьбе Хелен отразились мучившие его тогда страхи и фантазии. Одно время он думал, что жена умерла.

Его охота за нацистами отравила Циле жизнь и была, по-видимому, чем-то вроде наказания для них обоих. Визенталь писал Виктору Матейке, что «Циля ужасно страдает», у нее бывают регулярные нервные срывы и врач сказал ей, что еще одного «сражения» она не выдержит. «Быть моей женой, – писал он, – нелегко».

По вечерам, рассказывал Визенталь, их дом освещался прожектором. Днем он ходил с пистолетом, а ночью клал его под подушку. В такие часы он, наверное, должен был особенно ценить любовь своей второй женщины, Евы Дьюкс.

4. Любовь Евы Дьюкс

Это была не юношеская романтическая любовь, а зрелая дружба между мужчиной и женщиной, которые почти с первого дня стали относиться друг к другу так, словно провели вместе долгие годы. Они познакомились в начале 70-х, когда Еве было почти пятьдесят и она была замужем уже второй раз. Визенталю было тогда шестьдесят пять.