Иосиф Флавий. История про историка - Петр Ефимович Люкимсон

(В Новое время подобные обвинения звучали неоднократно, и среди прочих они были озвучены Ренаном, считавшим, что евреи станут полноценными гражданами Франции, только если откажутся от своей религии и перестанут вести общинный образ жизни.)

В ответ Иосиф заявляет, что то, что евреи начинают себя называть тем же именем, что и местные жители, вполне естественно и скорее свидетельствует о том, что они являются верными подданными страны и города, в котором живут, и в этом смысле ничем не отличаются от других народов, расселившихся по всей территории империи вдали от родины.

Более того — речь идет о праве, которое даровали им правители этих мест: «…Его удивление тому, что, будучи евреями, они называются александрийцами, говорит о подобном невежестве. Ведь все те, кто был призван в какую-либо колонию, даже если они сильно разнятся между собой происхождением, получают название по имени основателя. И нужно ли говорить о каких-то других народах, если те из нас, кто живет в Антиохии, называются антиохийцами, и право гражданства предоставил им основатель Селевк. Подобно тому и в Эфесе, и в остальной Ионии они имеют то же название, что и коренное население, и это право даровали им диадохи. Впрочем, римское великодушие позволило всем обходиться и без своего собственного названия — и не только отдельным людям, но и целым народам. Так, в прошлом иберы, тирренцы и сабиняне именуются теперь римлянами» (ПА, 2:4). И затем остроумно добавляет: «Если же Апион не признает такого гражданства, пусть больше не называет себя александрийцем. Ведь, как я прежде и говорил, он родился в самой отдаленной части Египта, и с чего бы ему быть александрийцем, если дарованное гражданство не имеет силы, как, по его словам, в нашем случае?» (Там же).

Таким образом, Иосиф усматривает причины ненависти Апиона к евреям в его собственной психологии; в глубоко упрятанном комплексе неполноценности; в том, что он втайне стыдится своего египетского происхождения и хочет доказать александрийцам, что он больше эллин и александриец, чем они сами, и микширует это нападками на ту часть александрийского общества, которая, по его мнению, является чужеродной.

Далее Иосиф напоминает, что евреи поселились в Александрии с благословения основателя этого города Александра Македонского. Затем на протяжении многих столетий они демонстрировали самые верноподданнические чувства всем правителям Египта, бывшим после него, играя огромную роль в его армии в качестве воинов, офицеров и главнокомандующих, а также управляющих таможенной службой и сбором налогов, что, разумеется, приносило им немалые преференции.

Не упускает он возможности вспомнить и о чуде, показавшем всем жителям Александрии, что евреи находятся под прямым покровительством Бога. Во время гражданской войны в Египте обе противостоящие друг другу армии — Птолемея Фискона и его жены Клеопатры — возглавлялись евреями Онием и Досифеем, которые в итоге и привели страну к миру. Но до этого, «когда Птолемей Фискон принял решение сразиться с войском Онии, он схватил всех находившихся в городе евреев вместе с женами и детьми и, связав их и раздев донага, бросил под ноги слонам, чтобы те растоптали их; для этого он даже напоил животных вином, но случилось противное тому, что он ожидал. Слоны, не тронув евреев, устремились на его приближенных и истребили многих из них. Вслед за тем ему было ужасное видение, которое повелело не причинять этим людям никакого вреда. Также его любимая наложница (одни говорят, что ее звали Итака, другие — Ирина) умоляла его не совершать такого ужасного святотатства, и он уступил ей и раскаялся в том, что уже сделал или только собирался. По этой причине все еврейское население Александрии, как известно, празднует этот день, ведь тогда с очевидностью они удостоились избавления от самого Бога» (ПА, 2:5).

Вслед за этим он пишет, что евреи Александрии и других областей империи всегда сохраняли лояльность Риму, и с негодованием отвергает обвинения в адрес своих соплеменников в том, что они стали причиной голода в Риме, а также волнений в Александрии, закончившихся кровавым еврейским погромом. Иосиф напоминает, что ни один император в подобном евреев не обвинял, хотя не преминул бы этого сделать, будь для того хоть какая-то почва: «Если же Германик не мог наделить хлебом всех жителей Александрии, то это лишь говорит о бесплодии и неурожае и не дает повода к обвинению евреев. Каково отношение императоров к проживающим в Александрии евреям, не для кого не секрет. Ведь помощь хлебом поступала от них ничуть не более, чем от остальных жителей Александрии. А знак самого большого доверия, некогда оказанного им царями, императоры пожелали сохранить (я имею в виду надзор за рекой и всеми сторожевыми постами) и никогда не считали их недостойными исполнять эту обязанность» (ПА, 2:5).

Отметает Иосиф и обвинения и в том, что отказ служить языческим богам означает презрение к местным верованиям, а нежелание воздвигать статуи в честь покойных или здравствующих императоров — неуважение к центральной власти Рима.

Суть его контраргументов заключается в следующем: евреи не ставят статуй, так как им это категорически запрещено их религиозными законами, и из самого их мировоззрения следует, что «в этом нет никакой пользы ни для людей, ни для Бога». Поэтому «скорее следовало бы восхищаться великодушием и терпимостью римлян, которые не заставляют покоренные ими народы нарушать отеческие законы», а свое уважение и покорность Риму евреи во всех провинциях, а до того и в Иерусалиме, выказывали, регулярно принося за счет своих общин жертвоприношения Богу за императоров, за их здравие и процветание, чего другие народы не делают. «Ни в каких других случаях, — подчеркивает Иосиф, — даже за наших детей, мы не совершаем жертвоприношений на общественный счет, но только императорам мы воздаем эту исключительную почесть, которой не удостаиваем ни единого из людей» (ПА, 2:6).

* * *

В следующих главах книги Иосиф переходит к разоблачению инспирированных известным стоиком и философом Посидонием из Апамеи (ок. 135–51 до н. э), а затем подхваченных Аполлонием, Молоном, Апионом и позже муссируемых Тацитом антисемитских мифов — начиная с мифа о том, что евреи в Святая Святых своего Храма поклонялись золотой ослиной голове, и заканчивая сказкой о том, что будто они во внутренних покоях Храма откармливали ненавистных им эллинов для принесения человеческих жертв, и всё это якобы было обнаружено царем Антиохом Епифаном, разграбившим и осквернившим Храм.

Иосиф начинает с нескрываемого сарказма в адрес египтян и их религии, не особенно стараясь скрыть свою неприязнь, если не сказать больше, к первым и презрения ко второй: «Итак, сперва ему в ответ я замечу, что даже если бы у нас и было