Рифейские горы - Александра Турлякова

— Да. — Лидас не выказывал бурной радости, но Лила это не удивило, он знал, что мужчины не сразу осознают себя отцами, а Лидас, тот вообще сдержан в чувствах.

— Да, роды раньше начались, больше, чем на две недели. Но вы не волнуйтесь, на ребёнке это не должно никак отразиться… Такое бывает, если мать переволнуется, поднимет что-нибудь тяжёлое… Да мало ли? — Лил опять рассмеялся. — Главное, всё уже позади!

— А увидеть её можно?

— Она уже спит, господин. Я бы не советовал. Если только попозже, после обеда…

"Если мать переволнуется… — повторил про себя Лидас, провожая врача глазами. — Конечно! Она у нас волновалась!.. За любовника своего… За этого… марага!.. Так разволновалась, что чуть в пыточной камере не родила… Среди той грязи…"

Решительно толкнул дверь плечом. Стифоя, сидевшая на краю ложа, удивлённо вскинула на него глаза. Лидас под её испуганно-встревоженным взглядом невольно опешил, первый же вопрос застрял где-то в горле, и голос потерял звучание.

— Что, госпожа уже спит? — шёпот, всего лишь шелестящий несмелый шёпот сорвал-ся с его губ. А ведь не так совсем он хотел войти сюда, к этой обманщице!

Стифоя не успела ответить, Айна, чуть приподнявшись на одной руке, заговорила:

— Стифоя, милая, оставь нас пока. Мы поговорим…

Рабыня покинула спальню, прошла мимо Лидаса осторожной походкой. Тоже будущая мама. Даже глаз на Лидаса не подняла.

Айна опустила голову на подушку, в ожидании чуть прикрыла глаза, позволяя Лидасу первому начать трудный для них обоих разговор. Но тот не спешил, вид Айны, её измученный бесконечно усталый взгляд, бледное похудевшее лицо в об-рамлении распущенных волос поразили его. Он готов был кричать, требовать объяс-нений и оправданий, но, глядя на Айну, растерялся. Глазами скользил по её лицу, — как же он обожал её! Любой! Даже такой, измученной, слабой, лишённой сил, — пока не остановился на крошечном личике новорожденного. Ребёнок, уставший не мень-ше матери, спал возле неё, туго спелёнутый в маленький свёрток.

Видя взгляд Лидаса, Айна неосознанно потянулась рукой к младенцу, подалась загородить его собой: уберечь, защитить, не позволить обидеть.

— И ты собираешься сама ухаживать за ним?

— А почему нет? — Брови Айны дрогнули, будто она улыбнуться хотела улыбкой, преисполненной нежности и ласки. — Почему я должна отдавать его кому-то из при-слуги? Это же мой…

— Потому, Айна, что я знаю всё! Хуже того, это теперь все знают! Что ты с этим… с этим рабом… Что ты изменяла мне с невольником, — Лидас заговорил, чувствуя, как с каждым словом его голосу возвращается сила и напор обличителя. Он был прав, и Айна не могла, как когда-то раньше, просто рассмеяться ему в лицо, унизить его своей насмешкой.

— Ты пришёл сюда, чтоб услышать моё признание? — Айна говорила тихим голосом, смотрела на мужа снизу, но без мольбы. Она не просила прощения! Она не спешила раскаиваться в страшном преступлении. — Да, Лидас! Я спала с ним! И не раз, и не два… Ты это хотел услышать? Более того, я сама хотела этого! Я — первая…

— Хватит, Айна! — Лидас не выдержал, мучительно скривился. — Как ты можешь во-обще?..

— Я просто говорю тебе правду! Всю правду! Как на самом деле было… Ты же этого и хотел… Кто, как не я, знает, что мне нравится этот мальчик? Да, Лидас, я люблю его!.. Люблю, слышишь?! — Айна выкрикнула последние слова в полный го-лос, ребёнок захныкал, сначала слабо, потом всё громче. Он требовал внимания матери, и Айна была рядом, готовая ответить на каждое его желание: подхватила на руки ещё неумело, но бережно, прижала к груди, зашептала чуть слышно что-то ласковое, забыв о Лидасе. Тот смотрел на всё это с возмущением, опять-таки чувст-вуя себя лишним.

— Айна, как ты можешь?! — крикнул так, что Айна невольно вздрогнула, и притих-ший младенец снова закричал.

— Тише! Ты можешь тише? — Айна попросила таким тоном, что Лидас ещё больше разозлился.

— Я вправе требовать твоей казни, а ты приказываешь мне быть потише?! По-моему, ты не понимаешь, что твоя измена — это не очередная твоя забава, это преступление. Неужели тебе даже не стыдно? Нисколько не стыдно?!

— А чего я должна стыдиться? — Айна удивлённо плечами повела, говорила она не-громко, но глядела мужу прямо в лицо. — Своей любви?! Почему мне должно быть стыдно за мою любовь? Я люблю Айвара! Люблю его! Уж теперь-то я точно знаю, что это значит… Разве мы распоряжаемся своим сердцем? Разве мы можем знать, почему мы кого-то любим, а кого-то — нет? Разве мне не было бы легче просто быть рядом с тобой? — Айна отвела глаза, добавила уже тише:- И легче, и проще… Но я не могу, Лидас! Не могу, ты же сам знаешь, как это бывает… Когда понимаешь умом, а сердце разуму не подчиняется…

— Не пытайся оправдаться! — Тон своего голоса Лидас продолжал сохранять серди-тым, но во взгляде тёмных глаз стала появляться растерянность. Криков и обвинений ожидал он, а не просьбы понять себя. Айна не прощения просила, а всего лишь по-нимания.

Головой покачала протестующе, продолжила:

— Разве я не видела ни разу, как ты сам пытался перебороть свою слепую страсть. Даже Стифою себе купил… Думал, как Кэйдар, управлять своим сердцем… Чтоб им управлять, надо убить в себе любовь… Заставь себя — забудь меня, и тебе сразу ста-нет проще жить…

— Что ты говоришь? — Лидас за голову схватился. — Я — твой муж, твой господин перед богами и людьми! И ты должна сохранять мне верность, уважать своего мужа и воспитывать его детей… А ты… Ты спишь с моим рабом! И даже не стыдишься этого… Ты предала меня, Айна… А это подло…

— Если б я только когда-то обещала тебе хоть что-нибудь. Если б я хотя бы любила тебя, Лидас! — Айна держала ребёнка в высоко поднятых руках, лицом прижалась к нему. — Почти шесть лет мы с тобой вместе, но я не люблю тебя, Лидас… Я никогда этого от тебя не скрывала… Пойми ты это! — выкрикнула, с усилием смаргивая с ресниц слёзы. — Я не люблю тебя…

— Зато я тебя люблю… — прошептал Лидас. В этих словах был упрёк, обвинение даже, под его взглядом Айна сжалась, низко опустила голову, длинные волосы, спа-дая, закрыли её лицо, но Лидас всё равно расслышал:

— Прости меня…

Он глубоко вздохнул, аж плечи приподнялись, пытался успокоить себя, заставить чувства подчиниться разуму. Как много он хотел сказать сейчас, ещё больше хотел услышать. Все оправдания, все объяснения. Она должна сказать, что не устраивало её. Что заставило искать на стороне какие-то удовольствия, глупо именуемые любо-вью? Она же понимать должна была, что совершает преступление? Не маленькая…

— Прости меня, Лидас, — повторила Айна уже чуть громче, подняла на мужа потем-невшие глаза, наполнившиеся взявшейся откуда-то решительностью. — Я должна была сказать всё сама… Ещё раньше… Кэйдар хотел, чтоб я молчала… Но дело не только в этом… Ты бы потребовал тогда казни Айвара…