Государство и революции - Валерий Шамбаров

В сложной ситуации оказались монархисты. С одной стороны, казалось бы, из двух претендентов на престол остался только один - Кирилл Владимирович, но сотрудничество с ним было невозможно из-за его чудачеств и амбиций. Так, после провозглашения себя "императором Всероссийским Кириллом I" он требовал императорских почестей, а жену в качестве "императрицы" посылал в США хлопотать о займе - с обещанием вернуть, когда займет законный престол. Когда с Кириллом Владимировичем попытался наладить контакты РОВС, он потребовал поставить всю организацию под его контроль, допустить его представителей ко всей документации и на все действия испрашивать его согласия. Разумеется, переговоры на этом прервались. РОВС еще продолжал существовать, хотя количество зарегистрированных в нем членов к началу 30-х сократилось до 40 тыс. После гибели Кутепова организацию возглавил бывший начальник ее штаба генерал от кавалерии Е. К. Миллер. Проанализировав прошлую деятельность, он во многом пересмотрел направления работы. "Бессистемные покушения, нападения на советские учреждения и поджоги складов", осуществлявшиеся боевиками Кутепова, он назвал "булавочными уколами", приходя к выводу, что они не дают никакого практического эффекта и ведут лишь к потерям активистов. Поэтому главный упор Миллер решил перенести на систематическую и целенаправленную подготовку кадров для партизанской войны, которую затем можно будет развернуть в СССР. Для этого он планировал использовать существующие курсы и школы РОВС, создавать новые, обратить внимание на подрастающее поколение эмиграции. Но как раз в период общего разброда и упадка "новое поколение" решило искать свои собственные пути борьбы за освобождение России. 1. 7. 1930 г. в Белграде собралось 14 представителей русских молодежных организаций из Югославии, Франции, Болгарии, Чехословакии и Голландии, провозгласив образование Национального Союза Русской Молодежи (позже - Национально-Трудовой Союз Нового Поколения, еще позже - Народно-Трудовой Союз российских солидаристов - НТС). Объединил он тех, кто считал себя лично ответственными за судьбы России и готов был отдать себя делу ее возрождения. Чтобы отгородиться от прошлого, разделившего эмиграцию на множество течений, самим искать свою дорогу, при образовании Союза был введен возрастной ценз - принимались лица не старше 1895 г. рождения. Первым председателем стал герцог Н. С. Лейхтенбергский.

Свое мировоззрение НТС определял как "идеализм, национализм, активизм". То есть, верность высоким духовным идеалам, приоритет национально-патриотических ценностей перед партийными идеологиями и курс на конкретные действия. Категорически отвергался путь террора, а в качестве своей цели Союз видел национальную революцию, которая свергнет большевизм. В рамках этой цели ставилась задача подготовки борцов за Россию, квалифицированных кадров для строительства в ней здорового гражданского общества. Союз отказывался от полемики о формах правления, но считал, что в стране должен установиться "народно-трудовой строй", служащий не отдельным классам, а народу в целом. Причем изначальные модели, которые вырабатывались теоретиками НТС, очень отличались от демократических - да иначе и быть не могло, поскольку в тот период западные демократии то и дело дискредитировали себя слабостью и беспринципностью. В этом отношении большое влияние на НТС оказало учение евразийцев. Предполагалось, что у России свой собственный путь развития, и в ней должно установиться сильное авторитарное государство, отвечающее интересам народа (иногда в качестве исходной бралась португальская модель Салазара). Огромная роль отводилась религии, в первую очередь - православию.

НТС начал выпускать в Софии свою газету "За Россию", издавались пропагандистские материалы и учебная литература. А некоторые активисты двинулись в СССР - разведывать реальную обстановку, оценить возможности нелегальной работы, завязать контакты для создания своей сети в СССР. В 1932 г. шесть человек пошли по каналам БРП через Прибалтику. В результате предательства в БРП все погибли. В 1933 г. по каналу РОВС через румынскую границу отправились П. Ирошников и М. Флоровский. Тоже погибли, и тоже из-за предательства. В 1934 г., опять через РОВС, пошла из Финляндии группа Г. Прилуцкого. Оказывается, и ее ждали - лишь чудом избежав ловушки, она вернулась назад. В 1935 г. по каналам БРП на Дальнем Востоке перешли границу И. Кобылкин, Е. Перелядов и Б. Олейников. Они добрались до Москвы, установили там связи для организации подполья, но на обратном пути попались и были расстреляны в Иркутске...

Новые времена наложили отпечаток и на деятельность чекистов. В связи с кампанией против "уклонистов" в их рядах прошла довольно серьезная чистка. Случай с Блюмкиным, привезшим из Константинополя письмо Троцкого, первый заместитель председателя ОГПУ Ягода использовал для сведения счетов со своим конкурентом - вторым заместителем и начальником иностранного отдела Трилиссером, подсказав Сталину способ его "проверки". Составил "тройку" для суда над Блюмкиным из Менжинского, Трилиссера и себя. И предложил провинившегося расстрелять. Менжинский, предупрежденный, что такова воля Сталина, проголосовал "за", а Трилиссер был удивлен столь крутой мерой, поскольку троцкистов в 1929 г. еще не расстреливали. И проголосовал "против". За что и полетел с должности. И естественно, вслед за начальником, покатилась волна увольнений, замен и арестов его подчиненных. А среди чекистов троцкистские симпатии были все еще сильны, и особенно в иностранном отделе, работавшем на "мировую революцию". Теперь они заменялись "людьми Ягоды". Как свидетельствует Агабеков, в результате этих чисток "вместо фанатиков-революционеров пришли чиновники, не склонные к личному риску". Да и не сразу новые кадры выходили на должный уровень квалификации. Профессионализм работы за рубежом на время снизился, операции стали более грубыми и прямолинейными.

С другой стороны, с ужесточением режима внутри СССР и новыми репрессивными кампаниями начал расширяться спектр эмиграции. За границей оказались Троцкий с сыном, принявшиеся активно создавать свой "Четвертый интернационал". Появлялись новые беженцы, сумевшие каким-то образом пересечь границу. Стала расти плеяда "невозвращенцев" из загранкомандировок, торговых миссий, а то и из дипломатов, разведчиков. Общий их состав тоже был очень разношерстным. Были разочаровавшиеся в коммунизме - такие, как секретарь Сталина Бажанов. Были спасающие свою жизнь, как Беседовский, Бармин, Раскольников, Кривицкий (Гинзбург), Рейсе (Порецкий), Орлов (Фельбинг), Крюков-Ангарский, Гельфанд. А некоторые рядовые совслужащие становились невозвращенцами безо всякой политики, из чисто меркантильных соображений, поскольку за рубежом имели возможность сравнить материальные условия жизни "у них" и "у нас". Но представляется интересным, что "перевоспитавшиеся" антикоммунисты, вроде Бажанова или Бармина, сходились отнюдь не с "левой", а с "правой", белогвардейской частью эмиграции. Социалистические бредни были для них "пройденным этапом", их несерьезность и нереальность они уже успели познать на собственном опыте. Зачастую представители новой, советской эмиграции, были для Москвы более опасными, чем прежние враги. "Четвертый интернационал" Троцкого грозил внести раскол в плетущуюся паутину Коминтерна. Этого не произошло только из-за несопоставимости финансовых возможностей опального вождя и целого государства. Видные невозвращенцы слишком много знали, а прочными моральными устоями обычно не обладали, стараясь побыстрее и повыгоднее продать свои секреты. Так, Агабеков заложил всю советскую сеть в Иране и на Ближнем Востоке. Кривицкий выдал британской разведке более ста агентов в Европе и Америке. Поэтому мало кто из них прожил долго и умер своей смертью. Но операции против них отвлекали силы и средства советских спецслужб от других задач, и острие заграничного террора ОГПУ вынуждено было перенацеливаться на новые мишени.