Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959 - Григорий Порфирьевич Чеботарев

фото 53 можно видеть, как собирают из железобетонных деталей фермы дорожной эстакады. Они состоят из нескольких стандартных деталей заводского изготовления, которые привозят и собирают на месте путем натяжения арматуры.

Почти все активное жилищное строительство в Москве и других крупных городах ведется при помощи подобных процедур, что очень ускоряет дело (см. фото 54 и 55).

Вообще, главным критерием в любом вопросе планирования является, по всей видимости, экономия. Это естественно для страны, которую за последние полвека неоднократно разоряли и иноземные вторжения, и внутренние конфликты. В результате часто страдает качество. Кроме того, при поиске новых решений, как в любом эксперименте, неизбежно возникают ошибки, и проходит какое-то время, прежде чем удается выловить всех «жучков». Некоторым из таких ошибок западная и русская эмигрантская пресса уделяет совершенно излишнее внимание; иногда даже утверждают, что они доказывают некомпетентность советских инженеров во всем, кроме атомной энергии и ракет. На мой взгляд, это всего лишь «болезни роста» советской строительной индустрии. Например, часто упоминается тот факт, что некоторые здания в Москве пришлось оснастить проволочной сеткой на кронштейнах, чтобы защитить прохожих от падающих плиток. Насколько я понял, на самом деле было так.

В стране не хватало квалифицированных штукатуров, чтобы одновременно быстро восстанавливать поврежденные во время войны здания и вести активное новое строительство; в результате была сделана попытка использовать для облицовки фасадов некоторых новых зданий керамическую плитку фабричного изготовления и одновременно задействовать для строительства осенние и весенние месяцы, когда стоит небольшая отрицательная температура. Однако оказалось, что разогрев стройматериалов и другие специальные процедуры работают не так хорошо, как можно было надеяться, и теперь падающие изредка плитки напоминают всем об этом этапе развития. В настоящее время эта проблема решается через заводское изготовление панелей – стен и полов – с заранее уложенной плиткой.

Без сомнения, здесь, как в любой новой процедуре, будут обнаруживаться новые «жучки», но в целом у меня создалось благоприятное впечатление о планировании и организации гражданского строительства в СССР – я увидел здесь оригинальное креативное мышление и смелость в экспериментировании с новыми неопробованными процессами в непрерывном поиске экономных и рациональных решений.

Московский университет

Пример такого экспериментирования – архитектура нескольких высоток (зданий в тридцать и более этажей), построенных в последние годы сталинской эры. Одним из примеров могут служить новые здания Московского государственного университета (фото 57); в США над подобным стилем часто смеются и называют его копией того стиля в архитектуре, которому обязан своим существованием «пряник Вулворта». Мне нигде не приходилось читать о первоначальной цели их строительства, которую один московский архитектор объяснил мне следующим образом.

В прежние времена у Москвы был собственный характерный силуэт, видный издалека. Тогда его главной отличительной чертой были кремлевские башни (фото 56), но постепенно семи- и восьмиэтажные дома, построенные вокруг, перекрыли этот вид.

Поэтому после Второй мировой войны была сделана попытка вновь создать что-то похожее на древний силуэт города – на периферии города, вдоль внешнего кольца бульваров (довольно далеко от Кремля, который расположен в самом центре) были построены несколько, шесть или семь, высоких тридцатиэтажных зданий. Должен сказать, что они действительно придают современному силуэту Москвы характер и что архитекторы американских городов оценили бы это.

Сравнив фото 56 и 57, вы убедитесь, что силуэты древних кремлевских башен и новых высотных зданий внешнего кольца поразительно похожи, хотя при более близком рассмотрении последние, вероятно, только выиграли бы, если бы внешних вычурных украшений на них было поменьше.

Новые здания Московского университета не принадлежат к высоткам Садового кольца; тем не менее они доминируют над окружающей местностью, так как стоят на возвышенности на окраине города. Оттуда видна вся Москва. (Именно там Наполеон в 1812 г. напрасно ждал ключи от города[116].) В университете нет строительного факультета; как и в Российской империи, в СССР инженерной подготовкой занимаются специализированные институты технологического или политехнического направления. Зато в нем есть хороший геологический факультет с отделением механики грунтов, где состоялся наш первый семинар.

Присутствовало на нем больше двухсот пятидесяти человек, многие из них приехали из других городов и даже из других республик, чтобы встретиться с американцами, – профессор Цытович разослал приглашения на семинар всем членам Национального общества по механике грунтов и фундаментостроению (оно является отделением Международного общества того же названия), председателем которого являлся.

Представление американской делегации проходило в том же порядке, как мы делали раньше – сначала советский ученый – председатель – представил нашего председателя, а затем тот одного за другим представил аудитории членов делегации. Советские участники семинара называли друг друга «товарищами», а нас – «коллегами»; мы говорили обо всех как о «коллегах». Один советский инженер позже сказал мне: «Хорошее слово «коллега», нейтральное».

Здесь я впервые выступал перед советской аудиторией, и меня глубоко тронул оказанный прием. Конечно, большинство присутствующих были специалистами в той же области и знали меня по публикациям; многие слышали, что я организовывал прием их делегации в США. Тем не менее мне было очень приятно, что – как позже сказали мне коллеги по делегации – мне хлопали громче и дольше, чем им. Я чувствовал комок в горле, когда стоял в большом лекционном зале и видел перед собой дружеские улыбающиеся лица, когда – чуть позже – выступал на родном языке.

Многое во время поездки живо напоминало мне прежние времена и прежнюю Россию; мне показалось, что там в основном – в главном! – уцелела традиция внутренней целостности интеллектуалов. Видимым символом этой преемственности может служить эмблема, которую носят все выпускники университета (фото 58). Точно как раньше, она представляет собой белый эмалированный ромб с золотым гербом на синем эмалевом фоне внутри – только теперь имперского орла сменил герб Советского Союза.

Возвращение в прошлое

Из всех городов, которые мы посетили, лучше всего я знал Ленинград; чуть ли не каждый шаг в этом городе вызывал в памяти бурю воспоминаний. В центре города уже восстановлены разрушения от постоянной бомбардировки, пережитой городом во время 900-дневной осады, которую он героически выдержал во Второй мировой войне. Похоже, были приложены особые усилия, чтобы сохранить центр Санкт-Петербурга – столицы Российской империи – точно таким, каким он был прежде. Так, например, мне показалось, что площадь перед Исаакиевским собором (фото 59) совершенно не изменилась, хотя внутри сам собор, как мне сказали (внутрь мы не заходили), превращен теперь в антирелигиозный музей.

Статуя Николая I на вздыбленном коне[117] тоже на месте, хотя это был один из самых реакционных и непопулярных