Призрак гнева - Нелла Тихомир

— Беги же! — взмолилась ясновидящая. — Может, ты успеешь. Как ночь темна, а в ночи — черный призрак. Придет — и отомстит тебе за месть. Жизнь твою возьмет, и не откупишься.

— Дура! — завизжала Аса. — Замолчи!!!

Но ясновидящая не слышала. Продолжала говорить:

— Кровь на снегу — расплата мстителю. Твоя могила — пепел, а курган — огонь. Курган до неба… до ночного неба… к звездам, через облака.

— Заткнись, заткнись, ты, тварь! — Аса бросилась на Уллу и наотмашь ударила по голове. Ясновидящая упала, будто срубленная, не издав ни звука. Аса принялась хлестать ее по чему попало.

— Заглохни! — вопила Аса. — Это ты нарочно! Ты нарочно! Заткнись!!!

Бран подбежал и, схватив Асу за плечо, отшвырнул от Уллы. Опустился на колени. Улла лежала лицом кверху, быстро, тяжело дышала, глаза были широко раскрыты. Неподвижные, черные, слепые, ее глаза смотрели в пустоту. В них отражалось ледяное небо.

Бран осторожно поднял девушку. Она казалась мертвой, висела в его руках, словно тряпичная кукла. Лишь по тому, как Улла вздрагивала, Бран ощущал, что она живая. Он посмотрел на Сигурда. Тот молчал, и остальные — тоже. Бран обвел их взглядом. Никто не шелохнулся. Он поплотней закутал Уллу в плащ и глухо проинес:

— Эйвинд, забери потом мой меч.

Бран не получил ответа, да он его и не ждал. В тишине был слышен лишь отчаянный плач Асы.

Бран поднялся. Вскинул Уллу на руки и унес с площадки прочь.

Глава 7

Она очнулась ближе к вечеру.

Бран как раз шел к дому, когда ему навстречу выбежала Раннвейг.

— Ох, — запыхавшись, выпалила девочка. — Вот ты где, а я тебя ищу. Идем скорей, очнулась она.

Бран нашел Уллу на постели. Занавес был задернут, а она лежала без движения. Когда Бран появился, посмотрела на него, и сразу отвела глаза. Пальцы медленно расплетали косу.

Бран сел рядом. Улла молчала и глядела в пространство.

— Как ты, детка? — Бран коснулся ее колена. Улла не ответила. Ее рука медленно двигалась, высвобождая волосы: прядь, еще прядь, за ней другая… Бран сказал:

— Хочешь пить?

Молчание. Монотонное движение руки.

— Улла, поговори со мной, — Бран наклонился. — Слышишь?

Ни звука, никакой реакции, одно лишь шевеление ладони. Бран остановил ее руку:

— Погляди же на меня! Ты меня слышишь?

Темные глаза переместились.

— Слышу, — ответила она.

— Как ты, а?

— Хорошо, — она почти силой отняла у него свою ладонь. Скрестила руки на груди.

— Дать воды?

— Нет, — сказала Улла.

— Голова болит, да?

— Нет.

— А что у тебя болит?

— Ничего, — она отвернулась. Пальцы снова принялись теребить косу. Бран беспомощно наблюдал за ней.

— Искорка, ну, что ты, а? — спросил он. — Чего ты?

— Она уже почти час вот так, — из-за его спины сказала Раннвейг. — Как услыхала про то, чего было нынче утром, так и…

Бран подпрыгнул, как ужаленный:

— Она узнала? Кто ей сказал?!

Раннвейг опустила голову.

— Я, — почти шепотом ответила девочка.

— Ты чего, совсем? Зачем ты это сделала?!

— Не кричи. Это я попросила, — негромко выговорила Улла. Бран притих и обернулся. Она перебирала косу. Глаза казались совсем больными.

— Все равно, зря она рассказала, — промолвил Бран.

Брови Уллы сдвинулись, и она ответила:

— Я имею право знать. Я сама этого хотела. Я не младенец, чтобы меня постоянно нянчить.

— Не сердись, чего ты, — Бран взял ее ладонь. — Малышка, я вовсе не собирался…

— Я не малышка, — выдернув руку, Улла села на постели, глаза сверкнули гневом. — Никакая я тебе не малышка! Перестань меня так называть!

— Хорошо, — пробормотал он. — Не буду, только не волнуйся.

— Оставь меня в покое, — Улла натянула покрывало и отвернулась к стене.

— Уходи, — услышал Бран. — Вы оба уходите. Я хочу быть одна.

— Мы уходим, — ответил он ей в спину. — Не сердись.

Она не обернулась. Понурив голову, Бран встал и отодвинул полог. Сигурд сидел у стола, Бран встретил его взгляд. Опустив глаза, пошел к двери.

Снаружи было темно и холодно. Бран сел на настил около порога, прислонился спиной к корявым бревнам, и сидел так, покуда мороз не прохватил до костей. Лишь тогда он вернулся в дом.

Здесь уже все улеглись по лавкам. Слуга тушил огни. Бран пробрался на свое место и скинул плащ. Убедившись, что никто не наблюдает, привстал и поглядел на Уллину постель. Полог был по-прежнему задернут. Надо к ней пойти. Он поднялся — и снова сел на место. Нет. Подожду, пусть успокоится.

(…а заодно и дуться перестанет…)

Он лег на лавку. Через пару минут лампы погасли, остался гореть единственный светильник возле двери. Заложив руки за голову, Бран смотрел на огонек, слушал шорохи и вздохи засыпающего дома. На душе лежала каменная тяжесть. Вспомнилось все, произошедшее сегодня утром. Эх, зря ей Раннвейг рассказала. Хотя — все равно ведь проболтались бы. Да, похоже, плохо дело. Вот, значит, с чего Видар постоянно так бесился. Господи, неужто это правда?!

По соломе прошелестели легкие шаги, и не успел Бран опомниться, как Улла очутилась рядом. Вспрыгнув на лавку, обхватила его руками, уткнулась в грудь, да так и замерла.

— Искорка, — Бран сел и обнял девушку. Рука коснулась шелковистых распущенных волос. — Ма сторан…

— Прости, — прошептала Улла. — Прости меня. Пожалуйста.

— Ну, что ты. Что ты, все хорошо.

— Ты не сердишься?

— Конечно, нет. Почему ты так решила?

— Ты не пришел… я думала, ты обиделся.

— Нет. Я просто думал, может быть, ты спишь.

Улла посмотрела ему в глаза.

— Ты босиком, — сказал Бран. — Замерзнешь, — он накинул на нее плащ. Она не отводила взгляда.

— Я… Мне Раннвейг все рассказала, — проговорила Улла. — Ну, про то, что было.

— Я знаю.

Она помолчала, глаза мерцали слабым светом. Лицо у ней было грустное и замкнутое.

— Ты считаешь, я сумасшедшая? — спросила она.

Бран коснулся пальцем ее щеки:

— Конечно. Такая же, как я. Мы с тобой — пара сумасшедших. Что поделаешь.

Она опустила голову. Бран привлек девушку к себе.

— Что ты, искорка. Ну, что ты. Ты ни в чем не виновата. Ты такая родилась, и я тоже. И я… я очень рад, что ты именно такая. За то, что ты именно такая, я тебя и люблю.

Улла запустила руку Брану в волосы, принялась перебирать длинные пряди.

— Да? Любишь? — тихо молвила она.

— Конечно, люблю.

— Правда любишь?

— Правда. Очень-очень. С каждым днем все больше. Ты — мой самый любимый на свете человек.