Свет – Тьма - Елена С. Равинг

Секунда рядом — и вот Страж снова покидал меня, оставив наедине с трупом и сотней врагов.

Возможно, это была наша последняя встреча.

Возможно, он больше не вернётся — погибнет или просто не захочет…

Невыносимо!

Я обхватила голову руками и заплакала, кажется, даже завыла, совершенно наплевав, что на меня вот-вот мог обрушиться чей-то смертельный удар.

У меня не осталось сил, чтобы снова взять в руки оружие. Меня ещё не убили, но уже уничтожили морально, а рядом больше не было Эмили, чтобы поднять с колен тело и дух. И, если бы кто-то из тёмных сейчас пожелал бы отнять мою жизнь, как того желал Иван, я не стала бы сопротивляться…

Но на меня никто не нападал. Наверное, потому что валявшаяся под ногами и измазанная кровью я практически сливалась с мёртвыми, устилавшими землю сплошным ковром.

Вокруг, на гигантском панорамном экране словно показывали плохое, жестокое кино, за которым я наблюдала отрешённо и безучастно. Действие происходило где-то далеко, в чужих декорациях и чужом пространстве и никак не касалось места, на котором сидела я. Через незримый защитный барьер не проникали ни Воины, ни страшные твари, и только тёплые брызги иногда долетали до моего лица, заставляя содрогаться от отвращения и жалости.

Я видела, как мелькали доспехи и мечи, искаженные яростью лица людей и причудливые фигуры Духов и Бесов. Сверхъестественные порождения Высших Сил проносились мимо в обличиях животных, мифических созданий или непонятных, бесплотных существ, мощными ураганами врываясь в гущу событий и сметая всё на своём пути.

Я видела, как из пелены чёрного тумана, окружавшего тёмное Войско, словно концентрировались огромные, чадящие фигуры и рассыпались снопами искр. Они напоминали дымные костры, в недрах которых тлело Адское пламя, и внушали глубинный страх и трепет. То были Демоны — высшая нечисть среди всех порождений Тьмы, — а их противниками становились Ангелы, казавшиеся рядом с массами абсолютной черноты нежными созданиями, сотканными из чистого света.

Я видела, как на другом конце поля Аратрон схватил тёмного Воина, который не успел убраться с его пути. Длинными руками он поднял человека над головой и бросил вниз, разбив о землю, как фарфоровую куклу. А в следующее мгновение Дух уже был возле меня и устремил в мою сторону все четыре лица. Мимолётного взгляда хватило, чтобы распознать в скрюченной под ногами фигурке отсутствие угрозы, и он двинулся дальше, выискивая себе бессмертного соперника. Однако я запомнила не его чудовищный облик, а воспалённые, человеческие глаза — все четыре пары, смотревшие на меня с разных уровней. В них не было укора, как не было сострадания, жалости или злобы, только безмерная печаль, граничившая с усталостью. Словно яд, она моментально проникла в самую глубину и моей души, парализовав волю меланхолией, а разум смертельной депрессией.

А если бы Духи могли выбирать? Пожелали бы они умереть, пресытившись кровью, жестокостью и устав от вечной жизни? Пожелали бы Старцы не видеть, как менялось человечество, как черствели и покрывались безразличием сердца людей? Пожелали бы они вообще не появляться в нашем мире? А спускаться сюда? Зачем они делали всё это? Зачем сражались с нами и за нас? Ведь та же Тьма и существа, порождённые ею, были гораздо ближе к ним, нежели люди.

Быть может, потому что им действительно было за что бороться?..

Пронёсшийся над долиной долгожданный звон колокола, ещё недавно вызывавший ужас и дрожь, сейчас показался мне сладостной мелодией. Я ждала его, как ожидали школьники спасительного звонка, чтобы поскорее вырваться из класса и сбежать от возможности получить двойку.

Каждая клеточка моего тела вздохнула с облегчением — на сегодня всё!

Закончился очередной день в Аду. Однако он чуть не стал для меня последним, и осознание этого ещё бередило душу, не позволяя почувствовать себя в безопасности. Я знала, что после скоротечной ночи всё повторится. Иван вернётся. Он не оставит меня в покое и снова попытается убить, а Давид вряд ли так же удачно окажется рядом, чтобы спасти.

Наверное, мой личный Ад не закончится никогда…

Как и прежде, люди стали разбредаться в разные стороны, моментально потеряв интерес друг к другу. Они огибали меня, не задевая и словно не замечая вовсе, волочили по земле тяжёлые, напившиеся густой крови мечи, держались за раны, подбирали потерянные щиты и шлемы. А я всё сидела. Не шевелясь, боясь поднять голову, чтобы не привлечь внимание, и лишь изредка всхлипывая, тем самым нарушая воцарившуюся тишину.

Я не могла заставить себя подняться. Я не могла заставить себя пойти в лагерь. И даже Давида, если он выжил в последней схватке, искать не хотелось. Я не знала, примет ли он меня или прогонит снова, а ещё раз испытывать разочарование и унижение желания не было. Его секундная оттепель могла ничего не значить и никогда больше не повториться. Вдруг он спас меня лишь из солидарности к Свету? Вдруг это моё разыгравшееся воображение разглядело в его мимолётно брошенном взгляде нечто большее, чем было там на самом деле? Мне не стоило тешить себя напрасными надеждами и потому я осталась сидеть, сгорбившись возле трупа неизвестного Воина.

Отрешённым взглядом я скользила по узорам его лат, постепенно осознавая, что для него уже всё закончилось. Везде и навсегда. Кем был этот человек, погибший от тёмного меча здесь, на поле брани, и переставший дышать там — в далёком и недосягаемом мире земном? Как умерло его тело, лишившись души?

Теперь всё это было уже неважно…

Я не знала, сколько прошло времени после удара невидимого колокола. Люди проходили мимо всё реже, а вдали, у подножия чёрных скал, один за другим зажигались крохотные жёлтые костры. Их тёплый, манящий свет развеивал сгустившийся кровавый мрак, но не мог облегчить ни физических, ни моральных мук, тем более с такого расстояния. Постепенно огоньков становилось всё больше, а людей вокруг всё меньше, и в конце концов я поняла, что кроме трупов и меня на поле никого не осталось.

Над головой сверкали молнии, после окончания Битвы поредевшие и поблекшие, а следовавшие за ними раскаты грома звучали еле слышно, застревая в тяжёлом и влажном воздухе. Теперь только этот звук, да гулкое биение моего одинокого сердца нарушали безмолвие поля брани и напоминали о том, что я всё ещё была жива. Земля парила, поднимая вверх сладкий запах крови. Он напоминал смесь железа с сахаром, пробирался в ноздри, кружил голову и давил на желудок. Наконец, я не выдержала, и меня вырвало прямо на узорчатые