"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Острогин Макс

С другой стороны стола за эпической битвой монарха с финансистами наблюдали Столыпин и Балакшин, приглашенные на встречу в официальном статусе председателя правительства и его товарища (заместителя), но предпочитающие не вставлять свои пять копеек, потому что обсуждаемая тема явно выходила за рамки их компетенции.

Между финансистами и министрами расположился «бабушкин сундук», внесенный накануне встречи конвойными казаками и выполняющий роль ружья на стене. Сразу удовлетворить любопытство присутствующие не успели, а после оглашения темы было не до аксессуаров.

– Николай Николаевич, – император тщательно скопировал покровительственно-учительский тон Кутлера, – вы просто заставляете меня цитировать Пушкина, который восхищался своим дядей, понимающим, «чем государство богатеет и почему не надо золота ему, когда простой продукт имеет».

– Вы хотите сказать, ваше величество, что в начале двадцатого века применимы идеи Адама Смита? – буквально фыркнул Малешевский. – Количество денег в обороте точно рассчитано и сбалансировано…

– Чем сбалансировано, Болеслав Фомич? – император всеми силами старался не кипятиться. – Золотым запасом? И вы считаете, этого достаточно для процветания страны?

– Таким образом мы создали комфортные условия для инвесторов, – пожал плечами Малешевский.

– Только для иностранных инвесторов, – возразил император. – Сначала взяли у них в долг золото, заплатили им кредитные проценты, а потом получили часть этих денег в качестве инвестиций. Прекрасный результат! Но я сейчас хотел бы заострить вопрос на другом: ваша сбалансированная денежная масса на самом деле таковой не является.

Утверждение монарха финансистов озадачило.

– Простите, ваше величество, – с нажимом произнес профессионально уязвленный Малешевский, – но я хотел бы получить пояснения!

– Извольте, Болеслав Фомич, – охотно согласился император, – правда, нам для этого придется отвлечься от ваших уютных формул и проследить процесс попадания денег на рынок. Вы рассчитываете необходимое и достаточное количество финансов в обороте, просто сопоставляя их с золотым запасом, что столь же примитивно, как и неэффективно…

При последних словах Малешевский покраснел, как рак, и запыхтел, как паровоз.

– А что происходит потом, когда вы свои цифры посчитали, а казначейство напечатало деньги? – продолжал монарх, игнорируя возмущение чиновника.

– Потом казначейство кредитует Госбанк, а Госбанк кредитует население под шесть процентов годовых[191], – автоматически ответил Кутлер.

– Прекрасно, – кивнул император. – Итак, представим для ровного счета, что объем разрешенных к эмиссии денег – сто миллионов рублей[192]. Заостряю ваше внимание – это все деньги, которые есть в государстве. Мы их эмитировали и через Госбанк раздали. Спустя год должники обязаны вернуть это «тело долга» и еще шесть миллионов сверху в качестве процентов. А теперь вопрос: откуда они возьмут эти шесть миллионов, если эмитировано всего сто?

Малешевский открыл рот, собираясь ответить, но так и застыл в немом положении. В его математических мозгах эта строгая финансовая задача была нерешаемой.

– А вы говорите – сбалансировано, – с усмешкой закончил император и с наслаждением раскурил трубку.

Кутлер бросил быстрый взгляд на Малешевского. В глазах математика читалась катастрофа, а в голове рушилась стройная и понятная финансовая модель. Побледневшее лицо свидетельствовало о приближении паники, на которую директор кредитной канцелярии был легок и охоч. Болеслава Фомича – больше ученого, чем чиновника – надо было спасать.

– Но должники могут рассчитываться не обязательно деньгами, – осторожно заметил Кутлер, – векселя, банковские билеты, закладные…

– Предлагаете заменить государственную денежную эмиссию частно-кредитным эрзацем? – усмехнулся император. – Полноте, Николай Николаевич. Не стоит лепить заплатки у негодного сюртука на самом видном месте. Легче пошить новый. Вы вместе с Витте не смогли обойти определенные экономические законы. Российские бумажные деньги не стали европейской валютой. За российский бумажный рубль можно купить золото. Но только один покупатель – Государственный банк России – готов приобретать российские бумажные деньги за золото. Финансовая система, созданная Витте, усугубила диспропорцию между товарно-денежной экономикой России, с одной стороны, и кредитной – с другой. Это привело к социальной напряженности, усугубленной сезонными колебаниями предложения зерна на внутреннем рынке. Большинство населения пострадало от усиления бедности. Положение надо исправлять.

– Но как?! – вырвался невольный возглас у Малешевского.

Тот же вопрос охотно бы задали Столыпин и Балак-шин.

– Вы сами предлагаете открыть эмиссию! Но тогда через год должникам придется где-то изыскать кредитные миллионы на уплату процентов! – недоумевал Кутлер.

– А кто вам сказал, что мы будем их давать в долг?

– А как тогда деньги попадут к населению?

– Мы будем выкупать у них готовую продукцию. Казенный заказ. Контрактация.

– Но у нас во всей стране нет столько продукции!

– Предоплата. Под товарный вексель.

– Это опять тупик частной эмиссии.

– Совсем нет! Кризис, который мучает сейчас весь мир, – это кризис перепроизводства. Он возникает не тогда, когда населению уже не нужен произведенный товар, а когда население готово купить, но у него нет на это денег. А производитель не может себе позволить отпустить продукцию в кредит, потому что ему тоже не хватает денег для расчетов со своими поставщиками и работниками.

– И тогда государственный заказ является практически единственным способом разорвать порочный круг неплатежеспособности и спасением для всей экономики, – задумчиво произнес Малешевский. Его лицо возвращалось к своему нормальному цвету.

– Да, – подтвердил император, – выкуп продукции у производителя не создает принципиально невозвращаемый денежный долг. Но это не единственное его достоинство. Это еще и мощный инструмент в борьбе с инфляцией. Ведь когда у государства на руках имеется товар как естественное обеспечение денежной массы, никто не мешает установить пониженную отпускную цену на него, одновременно изъяв из оборота какое-то количество денежных знаков.

– Вот так вот просто? – растерянно спросил Кутлер.

– Нет, не так просто, – без тени улыбки произнес император, – совсем не просто. Это всего лишь модель, главная идея которой состоит в том, что рыночная экономика не может саморегулироваться, и поэтому вмешательство государства неизбежно, – говоря это, император еще раз многозначительным взглядом скользнул по глазам Столыпина. – И сейчас в России сложилась ситуация, когда вмешательство государства критически важно.

– Ваше величество, – осторожно вступил в разговор Малешевский, – я не знаю, кто конкретно является вашим финансовым консультантом, и не представляю, на чьи работы он опирается, но в ваших словах есть здравое зерно и своя, пока непонятная для меня, логика. Меня интересует вопрос – зачем вам мы?

Император усмехнулся. Действительно, странно. Его консультанты и помощники, а также экономисты, на работы которых он мог сослаться, или вообще не родились, или еще ходили пешком под стол. Вот задача! Придется обходиться собственным авторитетом.

– Вы рассматриваете деньги как экономическую категорию. Классическая наука объявляет, что деньги – это мера стоимости, средство платежа или способ накопления сокровищ. Для меня же деньги – это, прежде всего инструмент управления. Вот и вся логика.

– Однако, – парировал Кутлер, – про такую утилитарную функцию денег я пока не слышал.

– Странно, – пожал плечами монарх. – Майер Амшельд, основатель династии Ротшильдов, еще в восемнадцатом веке сказал: «Дайте мне контроль над деньгами государства, и меня не будет интересовать, кто в этом государстве пишет законы».