Мир лабиринта и костей (СИ) - "mikki host"

Стелла скорее умрёт, чем вернётся в Охоту, но теперь задумалась о том, что, возможно, в один момент у неё просто не будет выбора.

— А так было бы лучше? — изо всех сил подавляя дрожь, спросила она у Гилберта. — Я знаю, чего ожидать от Катона, и справилась бы. Ты бы не пострадал.

«Даже если бы пострадала я», — мысленно добавила Стелла. Катон ни за что не пожалел бы её, не отметил бы её возвращение к Охотникам с размахом. Он бы наказывал её до тех пор, пока она бы не начала молить о милосердии.

Стелла всхлипнула. Даже думать о том, чтобы вернуться к Охоте, было невыносимо больно и страшно.

— Уж не знаю, что тебе сделал Катон, но я бы всё равно согласился сразиться с ним.

Стелла недоверчиво прищурилась, утирая выступившие слёзы.

— С чего бы это?

— Ну… мы же вроде как друзья, да? — смущённо уточнил Гилберт, вновь взъерошив волосы. — Я за своих друзей всегда заступаюсь.

Стелла выдавила улыбку, из-за чего Гилберт покраснел ещё сильнее.Он и впрямь был похож на Фортинбраса: смутить его было так же легко, как и поставить в неловкое положение, но вот вывести на эмоции — намного легче. Во Втором мире Гилберт казался ей грубым, невоспитанным и слишком злым, не способным к рациональному мышлению и хотя бы временному сотрудничеству. Но в Лабиринте он приятно удивил её, подчиняясь Фортинбрасу тогда, когда это было необходимо. И, к счастью, он не набросился на Фортинбраса сразу же после того, как Лабиринт показал им то, что было во время Вторжения. Стелла считала, что как минимум за это она не будет бить Гилберта. Хотя за то, что он всё же согласился сражаться с Катоном, она хотела хорошенько врезать ему.

— Так ты сделал это ради меня?

Гилберт поджал губы и быстро кивнул.

— Это должно было быть легко, — торопливо добавил он.

— Мы предупреждали, что с Катоном лучше не связываться.

— Я помню, но… Не знаю, — Гилберт поставил локти на колени и спрятал лицо в ладонях. — Тогда казалось, что это будет легко.

— Зато теперь точно знаешь, что с ним нельзя сражаться.

Гилберт что-то промычал, но Стелла ничего не поняла. Она смотрела на маленький шрам, пересекавший уголок его левого глаза. Стелла до сих пор думала, не слишком ли рано Марселин сняла повязку?.. И, казалось бы, до сих пор видела, как Катон подносил лезвие к глазу Гилберта, раздумывая над следующим действием.

Поддавшись соблазну, Стелла коснулась кончиками пальцев виска Гилберта и медленно провела линию к шраму.

— Давай надеяться, что это первый и последний шрам, хорошо? — пробормотала она. — Лицо у тебя красивое, не хотелось бы его портить.

Гилберт медленно повернул к ней голову.

— Что?

Стелла так же медленно убрала руку.

— Не ввязывайся в бой, в котором не сможешь победить, — тихо сказала она, прижимая колени к груди и смотря Гилберту в глаза. — Не хочу потерять ещё одного друга.

***

Все голоса будто разом стихли, и теперь Клаудия слышала лишь далёкий вой, шаги остальных и их дыхание.

— Золотая Стрела, — повторила она, всё ещё указывая на руки богов, которые были соединены и прибиты к вратам.

— Она существует? — в ужасе прошептал Джинн.

— Разумеется. Ты же изучал историю Сигрида.

— Ну, знаешь ли, трудно как-то отличить вымысли от реальных событий…

— Это не вымысел, — скрипнул зубами Энцелад, — а чистая правда. Из-за Эйвы тысячелетия назад половина Кэргора лежала в руинах.

Честно говоря, какое-то время и Клаудия считала, что это вымысел. Элементали ушли сразу же после прихода первых сигридцев, и поверить в то, что один из них всё же остался и даже долгое время разорял сигридские земли, было сложно.

Фортинбрас общался с драу и ирау, которые много раз говорили ему, что времена Безумия Эйвы — чистая правда. Хаос свёл с ума огненного элементаля, который мог бы выжечь все земли Сигрида, всё живое и всю магию, если бы его не остановила Золотая Стрела. Драу говорили, что это оружие было выковано самими богами и что использовала его никто иная, как Брадаманта. Большего они не знали, но уверяли, что случившееся — не выдумка, а реальность, в которой они даже жили.

Куда делась Золотая Стрела потом, никто не знал. Клаудия всегда думала, что такое оружие и впрямь было выдумкой, но теперь видела её. Золотыми был наконечник, стрежень, хвостовик и даже оперение. Стрела бал такого же размера, как и обычная, легко поместилась бы в колчан Энцелада, но от неё исходило яркое слабое свечение, а кровь из пробитых рук богов, казалось бы, впитывалась в Стрелу.

Блуждающая Душа не просто так рассказала об этом, Клаудия знала. Золотая Стрела, согласно легендам, закончила времена Безумия Эйвы, усмирив поражённого хаосом элементаля. С её же помощью Хайбарус сумел наказать двух богов, которые, освободившись от цепей самостоятельно, выступили против него.

Клаудия не понимала лишь одного: живы ли Айриноул и Алеандро до сих пор? Боги существовали иначе, чем смертные, и понятия «жизнь» и «смерть», возможно, даже не были им знакомы. Блуждающая Душа сказала, что боги уже давно находятся в таком состоянии, но их золотая кровь, ихор, продолжала течь, будто была бесконечным потоком.

Но как вообще вышло, что Хайбарус сумел победить сразу двух богов? И не просто победить, ещё и наказать их, да так, будто те должны были быть лишь напоминанием всем остальным.

Зачем Блуждающая Душа привела их сюда?

— Клаудия, милая?

Она встрепенулась, отвела глаза от подвешенных богов и посмотрела на Джинна.

— Ты слышала, что я только что сказал?

— Нет.

— Тварей стало больше.

Клаудия сглотнула, вдруг ощутив вспыхнувший внутри ужас.

— Нам нужно убираться отсюда.

— А что-нибудь менее очевидное? — нахмурившись, спросил Энцелад.

Клаудия подавила желание треснуть ему по затылку, хотя, стоит признать, оно преследовало её несколько часов подряд, мешая сосредоточиться на том, что говорили встречающиеся ей Блуждающие Души.

— Это настоящая Золотая Стрела, — начала Клаудия, вновь посмотрев на оружие, — и если верить драу и ирау, она может сразить как магию, так и хаос.

— Отлично, — безэмоционально согласился Энцелад. — Нам-то что? Предлагаешь забрать?

Клаудия молча посмотрела на него, и Энцелад, она была готова поклясться, впервые за всё время их знакомства оказался по-настоящему шокирован.

— Издеваешься?

— Только рассуждаю, — спокойно возразила Клаудия, поймав полный ужаса взгляд Стефана. — Сами подумайте: эта Стрела может быть полезла. Она выжгла весь хаос из Эйвы и остановила её. Кто знает, вдруг она может…

— Клаудия, — перебил Джинн, — даже я понимаю, что это плохая идея. Это боги.

— Которых наказал король демонов, — возразила она. — Разве этим мы не поможем им? Хотя бы немного?

Не то чтобы она очень сильно хотела спасать богов — для начала Клаудия хотела понять, как так вышло, что два высших существа, прародители целой расы и боги нескольких миров, оказались сражены королём демонов. Почему они восстали против своих же, почему сражались и как вышло, что проиграли. Блуждающая Душа в основном говорила о том, кем была ранее — то есть частью цивилизации, которая существовала ещё до того, как из хаоса родились демоны. Душа говорила, что Айриноул и Алеандро были милосердны к её народу, и потому не заслужили такого, но Клаудия всё ещё не понимала многого.

Блуждающие Души когда-то были творениями богов, но погибли ещё до того, как у хаоса появился разум. И между богами произошёл раскол: одни сошли с пути, а другие пытались их остановить. Айриноул и Алеандро принадлежали второй стороне, но были сражены и наказаны Хайбарусом.

Выходит, Хайбарус мог быть заодно с богами, которые сошли с пути.

— Клаудия!

Она не успела даже моргнуть: кто-то толкну её вперёд, и Клаудия едва успела прикрыть лицо руками. В ушах зашумело, по телу пробежали мурашки. Энцелад рухнул рядом, и Клаудия, наконец, поняла, что на них напали. Один из ноктисов изо всех сил пытался откусить Энцеладу лицо, пока он, подставив левую руку, спихивал тварь с себя.