Спин - Роберт Уилсон

— Пешком?

— Да. К реке, не по дороге. — Она снова покосилась на Диану. Диана дышала тяжко, часто и хрипло. — Больная?

— Да. Но мы уже почти приехали. Он ничего больше не сказал?

— Сказал, чтоб вас Господь благословил, а он найдет дорогу.

Я обслужил Диану, в последний раз осмотрелся на стоянке и сел за руль.

Несколько раз пришлось останавливаться, менять капельницу, давать Диане кислород. Глаз она больше не открывала. Не спала, но оставалась без сознания. Что это означало, не хотелось даже и думать.

Дождь лил без перерыва, замедлял продвижение. Не улучшали дорожной ситуации и следы хаоса двух последних дней. На обочине я заметил с дюжину искалеченных в столкновениях или выгоревших автомобилей, некоторые еще тлели. То и дело приходилось объезжать закрытые участки, кое-где пропускали только военных и автомобили аварийных служб. Дневная жара неприятно раскалила влажный воздух, дышать приходилось с усилием. К вечеру поднялся резкий ветер, но освежения не принес.

По крайней мере Саймон помог нам добраться почти до конца пути, и к «большому дому» я подкатил еще засветло.

Ветер усилился, приобрел шквальный характер. Подъезды к дому густо усеивали ветки, сорванные с придорожных сосен. В доме темно — или кажется темно в ярких янтарных сумерках.

Я оставил автомобиль с Дианой у крыльца и принялся колотить в дверь. Подождал, снова затараба-нил. Наконец, дверь приоткрылась, и я увидел Кэрол.

Сквозь узкую щелку я едва мог различить светло-голубой глаз, часть изборожденной морщинами щеки. Но она меня узнала:

— Тайлер Дюпре! Один?

Дверь открылась шире.

— С Дианой. И ей нужна помощь.

Кэрол вышла на крыльцо и всмотрелась в автомобиль. Увидела Диану, и ее маленькое тело напряглось. Она вздохнула:

— Господи! Неужели оба они приехали домой умирать?

Огненная бездна

Буря бушевала всю ночь, тратила накопленную над Атлантикой за три жарких дня энергию, омывала дом соленой водой. Я слышал ее даже во сне, слышал, когда несколько раз на считаные мгновения просыпался, слышал в качестве сопровождающей сны мелодии. Она все еще стучалась в окна, когда я оделся и пошел искать Кэрол.

Дом уже не первый день оставался без электроснабжения. Верхний вестибюль слабо освещало завешенное дождевой пленкой окно в конце коридора. Дубовая лестница спускалась в фойе, где два эркерных окна, тоже замутненные пеленой воды, пропускали внутрь бледно-розовый свет.

— Как она, Кэрол?

Кэрол подняла голову, обернулась:

— Все так же. — Она возобновила прерванное моим появлением занятие. Латунным ключом она взводила заводную пружину древних часов. — Я только что от нее, Тайлер. Не думай, что она без присмотра.

— Не ожидал вас встретить так рано. А Джейсон как?

— Помогла ему одеться. Днем ему лучше. Не пойму, почему. Ночью тяжко. Эта ночь… Трудная ночь…

— Сейчас осмотрю обоих. — Я не стал спрашивать ее насчет новостей, насчет последних директив Белого дома или агентства по чрезвычайным ситуациям. Что проку, ведь вселенная Кэрол ограничивается прилегающей к «большому дому» территорией. — Кэрол, вам нужно отдохнуть.

— Мне шестьдесят восемь. Сплю я намного меньше, чем раньше. Но ты прав, Тайлер, что-то я подустала. Надо бы прилечь. Вот только часы заведу. Они, видишь ли, отстают, если их не заводить регулярно. Твоя матушка их каждый день заводила, знаешь… А после нее Мари, каждый раз, когда приходила убирать. Но Мари уже полгода как не приходит. Полгода часы показывали четыре с четвертью. Как в старой байке, дважды в сутки точное время.

— И нам надо поговорить о Джейсоне, Кэрол.

По прибытии я скоро свалился, так что узнал лишь фрагменты. Джейсон прибыл без предупреждения за неделю до исчезновения «Спина» и в ночь возвращения звезд заболел. Среди явных симптомов частичный паралич, высокая температура, расстройство зрения. Кэрол пыталась вызвать врача, но в сложившихся обстоятельствах успеха не добилась. Таким образом, она лечила сына сама, ограничиваясь мерами по поддержанию организма, не в состоянии даже поставить диагноз.

Она опасалась, что Джейсон умрет. На остальной мир опасения ее не распространялись, ибо Джейсон заверил ее, что ничего страшного не случится и скоро все вернется в норму.

Кэрол верила сыну и не боялась распухшего солнца. Но ночи тяжелы, тяжелы… Она покачала головой. Ночь всякий раз заставала Джейсона врасплох, давила его кошмарами.

Сначала я направился к Диане.

Кэрол разместила дочь в одной из верхних спален. В детстве Диана жила в этой комнате, но затем, после того как она «задурила», помещение превратилось в типовую гостевую. Состояние Дианы стабилизировалось, дыхание несколько нормализовалось, но это нельзя было считать обнадеживающим признаком. Для СПАССА характерно такое «приливно-отливное» течение, за облегчением наступала острая фаза, истирающая ресурсы ослабленного организма.

Я поцеловал ее сухой горячий лоб и велел отдыхать. Не знаю, услышала ли она меня.

Затем я направился к Джейсону.

Кэрол рассказала, что Джейсон вернулся домой после какого-то конфликта в «Перигелион фаундейшн». Она не смогла точно вспомнить, что он ей рассказывал, но без И-Ди там не обошлось. «И-Ди снова безобразничал», — сказала Кэрол. И каким-то образом упоминался «этот черный морщинистый крошка, которого убили, марсианин», — тоже слова Кэрол.

Марсианин. Baн, снабдивший Джейсона средством перехода в Четвертое состояние. Средством, которое должно было его защитить от того, что его сейчас убивало.

Комната Джексона. Я постучался, вошел. Та же самая комната, которую он занимал тридцать лет назад, в детстве, до того как исчезли звезды. Если всмотреться, можно различить на стене пятно, оставленное листом со схемой Солнечной системы. Тот же ковровый пол, с которого, однако, отмыли и отчистили пятна от пролитой нами колы; никаких бумажек и крошек, оставляемых нами на полу в дождливые дни, подобные этому. Джейсон не спал.

— Вроде Тайлер. — Он улыбнулся.

Джейсон лежал на кровати, но одетый. В это утро он захотел одеться. Кэрол принесла ему чистые штаны камуфляжного цвета и голубую рубаху. Собственно, он полусидел, подсунув под спину несколько подушек.

— Темновато тут у тебя, Джейс, — заметил я.

— Отдерни шторы, если хочешь.

Я так и сделал, но намного светлее в комнате не стало. В основном, изменилась окраска помещения, приобрела янтарный оттенок.

— Не возражаешь, если я тебя осмотрю?

— Конечно, валяй.

Он не повернулся ко мне. Если судить по повороту его головы, он глядел на пятно на обоях, оставленное плакатом-схемой Солнечной системы.