Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли - Стивен Кинг

3

На одно только мгновение Джек Морт оторвался от цели, на которой сосредоточил все свое внимание. Он уже собирался рвануться вперед и толкнуть мальчика под колеса машин, как вдруг его отвлекло одно ощущение, которое его мозг воспринял неверно, как иной раз боль в теле обманчиво отдается в другом месте и уже не понятно, что у тебя болит.

Когда Роланд перешагнул «порог», Джеку показалось, что ему на затылок село какое-то насекомое. Не оса или пчела, которые жалят, а одно из тех, что кусают и вызывают зуд. Быть может, комар. И из-за этого несчастного комара ему не удалось сосредоточиться в самый ответственный момент. Он шлепнул ладонью по шее и опять сконцентрировал все внимание на мальчишке.

Ему показалось, что он и глазом моргнуть не успел; на самом же деле прошло семь секунд. Он не почувствовал ни быстрого вторжения стрелка, ни столь же быстрого его отступления, и никто из прохожих (людей, спешивших на работу, в большинстве своем вышедших из подземки в соседнем квартале, с еще опухшими от сна лицами и полусонными глазами, обращенными куда-то внутрь) не заметил, что глаза Джека Морта под строгими очками в золотой оправе изменили цвет. Его темно-синие глаза на мгновение стали светло-голубыми, а потом опять потемнели до своего нормального кобальтового цвета, но когда он вновь сосредоточился на парнишке, то с ясностью проигравшего, острой, как шип, обнаружил, что шанс упущен.

Увидев, что мальчик уже переходит улицу в толпе прохожих, Джек Морт развернулся и пошел обратно, протискиваясь сквозь людской поток, устремленный ему навстречу.

– Эй, мистер! Смотрите, куда…

Какая-то бледненькая девочка-подросток, которую он не увидел. Джек оттолкнул школьницу плечом, даже не оглянувшись на ее возмущенный крик, когда все учебники, которые она стопкой несла под мышкой, посыпались на тротуар. Он двигался вдоль по Пятой авеню, удаляясь от Сорок третьей, где, как он решил для себя, сегодня должен был умереть мальчик. Шел, склонив голову, сжав губы так плотно, что его рот превратился в почти невидимый шрам от давно затянувшейся раны над подбородком. Пробившись сквозь толчею на углу, он не замедлил шага, а пошел еще быстрее, пересекая Сорок вторую, Сорок пятую, Сороковую. Достигнув середины следующего квартала, он проскочил мимо дома, где жил мальчик, даже не взглянув на него, хотя последние три недели каждое утро, когда мальчик шел в школу, Джек следовал за парнишкой от самого его дома до угла в трех с половиной кварталах вверх по Пятой, до того угла, который он мысленно называл просто «толчковым местом».

Девочка, которую он отпихнул, кричала ему вслед, но Джек Морт не обращал на нее внимания, как какой-нибудь энтомолог-любитель, повернутый на чешуекрылых, не обратил бы внимания на обычную бабочку.

Джек тоже был в своем роде энтомологом-любителем.

По профессии – преуспевающий дипломированный общественный аудитор.

А толкать – это всего лишь хобби.

4

Стрелок отошел в самый дальний закоулок сознания этого человека и там, кажется, лишился чувств. Если он и испытывал облегчение, то лишь потому, что этот человек оказался не Уолтером, не человеком в черном.

Но все остальное было полным ужасом… и полным постижением.

Отделенное от тела, его мыслящее «я» – его ка — оставалось таким же здоровым и проницательным, как всегда, но внезапное осознание всего огрело его как обухом по голове.

Понимание это пришло в нему не тогда, когда он перешагнул «порог», а тогда, когда он удостоверился, что парнишка уже в безопасности, и опять отошел назад. Была какая-то общность между этим человеком и Одеттой, слишком фантастическая и все-таки как-то уж слишком родственная, чтобы оказаться простым совпадением. Роланд почувствовал это и понял, чем должно обернуться действительное извлечение троих и кто в эту тройку войдет.

Третьим будет не этот Толкач; Уолтер сказал ему, кто будет третьим, – Смерть.

Смерть… но не твоя. Так сказал Уолтер, даже в самом конце умный как дьявол. Ответ искушенного законника… слишком близкий к правде, так что правда скрыта между фраз. Смерть – не его. Он сам станет Смертью, а Смерть станет им.

Узник, Госпожа.

Третий – Смерть.

Он неожиданно преисполнился непоколебимой уверенности, что третий – это он сам.

5

Роланд рванулся через «порог», как снаряд, как ракета, лишенная разума, но запрограммированная на то, чтобы поразить самим телом, в котором он тогда находился, человека в черном, едва он увидит его.

Мысли о том, чем могло бы обернуться его вмешательство, не позволяющее человеку в черном убить Джейка, пришли только потом: возможным парадоксом, петлей во времени и пространстве, которая уничтожит все, что случилось после того, как он пришел на дорожную станцию… ибо, само собой разумеется, если бы он спас Джейка сейчас, в этом мире, он просто не смог бы встретиться с ним тогда, в пустыне, и все, что случилось потом, должно было бы измениться.

Что изменилось бы? И представить себе невозможно. Но стрелку даже и в голову не пришло, что перемены эти могли бы положить конец его поиску. Да и какой смысл рассуждать теперь задним числом? Если бы он увидел сейчас человека в черном, то никакие последствия, парадоксы и предопределения судьбы не помешали бы ему просто-напросто нагнуть голову того тела, в которое он вошел, и боднуть Уолтера в грудь. Иначе он просто не мог поступить, как револьвер не может сопротивляться пальцу, нажимающему на спусковой крючок.

И если все из-за этого полетит к чертям, то туда ему и дорога.

Он быстро осмотрел людей, столпившихся на углу, изучил каждое лицо (женщин он рассмотрел так же тщательно, как и мужчин, чтобы убедиться, что там нет никого, кто притворялся бы женщиной).

Уолтера там не было.

Он постепенно расслабился, как палец, легший уже на спусковой крючок, иногда расслабляется в самый последний момент. Нет. Уолтера нигде поблизости не было, и стрелок почему-то уверился, что это не то время. Не совсем то. То время уже приближалось – до него осталось две недели, неделя, может, всего один день, – но пока еще не наступило.

Так что он отступил назад.

А по пути увидел…

6

…и от потрясения лишился чувств: этот человек, в чей разум открылась третья дверь, однажды сидел в ожидании у окна в одной из квартир старого заброшенного дома, предназначенного под снос, – пристанища разве что алкашей и психов, частенько здесь ночевавших. Алкашей распознать легко: от них разит мочой и застарелым потом. Психов тоже легко распознать: зловоние исходит от их спутанных, искаженных мыслей. Из мебели в комнате было только два стула. Джек Морт нашел применение обоим. На один он уселся, вторым подпер закрытую дверь, выходящую в коридор. Вообще-то никто не должен был его побеспокоить, но лучше лишний раз не рисковать. Он сидел достаточно близко к окну, чтобы можно было смотреть на улицу, оставаясь в то же время в косой тени, чтобы случайно его не могли увидеть.

В руке он держал красный кирпич.

Он вытащил его из стены за окном, где было много других, таких же расшатанных. Старый-престарый кирпич, обсыпавшийся по углам, но тяжелый. Ошметки древнего цементного раствора прилипли к нему, как моллюски.

Он собирался скинуть кирпич кому-нибудь на голову.

Все равно кому. Когда речь шла об убийстве, Джек Морт уже не выбирал.

Вскоре внизу на тротуаре показалось семейство: папа, мама и маленькая девочка. Девочка шла с внутренней стороны тротуара, ближе в домам. Надо думать, из соображений безопасности – подальше от проезжей части. Здесь, неподалеку от вокзала, движение на улицах было довольно-таки интенсивным, но Джеку Морту было плевать на уличное движение. Больше всего его волновало то, что напротив этого дома, на той стороне улицы, не было никаких построек: их уже снесли, и на их месте образовался пустырь, заваленный обломками досок, битым кирпичом и осколками стекла.

Он высунулся из окна буквально на пару секунд, причем на нем были темные очки и вязаная шапочка – не по сезону, – чтобы скрыть его светлые волосы. Больше для того, чтобы перестраховаться, для верности. Как стул, подпирающий дверь. Когда ты предусмотрел все возможные проколы, невредно и подстраховаться на случай каких-нибудь непредвиденных обстоятельств.

Оделся он в мешковатый свитер слишком большого для него размера, доходящий почти до середины бедер, чтобы скрыть истинный свой размер и комплекцию (Джек Морт был худым), доведись кому-нибудь его нечаянно увидеть. У длинного свитера было еще одно предназначение: каждый раз, когда Морт «бросался глубинными бомбами» (а про себя он так это и называл: «бросаться глубинными бомбами»), он кончал себе прямо в трусы. Громадный свитер скрывал мокрое пятно, которое неизменно проступало на джинсах.