Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1967-1971 - Светлана Бондаренко

По общему признанию, сценарий в принципе выполняет свою задачу: он развит и содержателен в жанровом отношении, с интересом читается, и есть основания полагать, что так же будет и смотреться, т. к. обладает острой драматургией и необходимыми кинематографическими качествами. В основном он соответствует нашим ожиданиям также и по своему социальному смыслу.

Однако работа над сценарием пока еще не может считаться завершенной. И прежде всего по той причине, которая более всего бросается в глаза: сценарий превышает предельный производственный объем и должен быть сокращен по крайней мере на 20 страниц. Эту работу необходимо проделать, и желательно так, чтобы сценарий не утратил своей внутренней органики и свободы. Это значит, что требуемая работа должна быть проделана неформально, что она требует дополнительных размышлений и творческих, композиционных и др. усилий.

Надо учесть при этом пожелание редсовета о том, чтобы характеристика Мозеса была уточнена и развита в идеально-гуманистическом смысле. Это важно, ибо должно повысить содержание, наполнить гуманистическим смыслом ту трагедию, которой завершается ваша детективная история.

Подумайте также над теми композиционными предложениями, которые были сделаны в нашем разговоре. Быть может, они пригодятся вам в работе над сокращением объема сценария.

Представленную вами рукопись мы принимаем как первый вариант сценария. Для представления завершенной работы мы предлагаем вам новый срок — до 1 декабря 1969 г.

Желаем вам успеха.

Гл. редактор 3-го творческого объединения Я. Н. Рохлин

Дорогой Борик!

1. Звонил Нине. М. М. ходила к Пискунову, были опять общие вопли и сопли, что-де надо что-то делать, но ничего конкретного не произошло. Рассказал я ей о нашем плане вторжения с жалобой, она сердечно одобрила. Сама она лежит с повышенным давлением, частию из-за злости по нашему делу. В общем, вернусь, пойду к Пискунову и буду действовать по нашему плану.

2. Получил путевку в Гагру, с 20 по 31-е. Купил билет, еду 18-го вечером. Испытываю большой соблазн заехать в Баку и там провести праздники, которые мне здесь, в Москве, ужасны. Но еще не знаю. Ответ на это письмо, во всяком случае, повременив дня два, давай в Гагру: Алхали Гагра, Курортная, 52, дом творчества Союза писателей, мне.

3. Отнес рукопись Клемента в «Мир», сдал на машинку. Целиком будет готова к 20-му. Уже есть журнальный заказчик, «Сельская новь». Соответствующие распоряжения отдал. Может быть, что-нибудь и получится.

4. Был у Эренбург. Издательство среднее, называется «Seuil», что означает «Порог»[167]. Богатое, между прочим. Нас это никак не касается, мы совсем не участвуем. Издатель, друг Эренбург, в частном порядке попросил ее выслать экземпляр. Что она и сделает, как только добудет этот экземпляр.

Я ей отдам свой, а ты, будь любезен, немедленно вышли мне и «Эллинский секрет», и номера «Байкала», иначе я сижу без.

5. Я. Голованова прощупать по понятным причинам сейчас не могу, а из других источников узнал, что затея с «Комс. Правдой» — дело тухлое. Начальство там не то, что нам нужно.

6. Позвонил в «Юность». Мэри Лазаревна Озерова сообщила, что опять всё не решено, и обещалась, что уж к моему возвращению с юга обязательно все прояснится.

7. Связался с телевидением. Редактрисса извинялась, что начальство не мычит и не телится. Сообщила, что завтра 15-го — едет в Ленинград, чтобы попытаться заинтересовать нашей серией Ленфильм. Если будет заинтересованная студия, сказала она, тогда пробить сценарий и договор будет совсем легко. Я ей, разумеется, ничего о ДоУ не говорил, а вот нельзя ли что-нибудь подготовить на Ленфильме, чтобы договор заключили?

8. Звонил в «Детскую л-ру». Зав. отдела критики интервью понравилось. Она планирует в 3-й номер. Но еще не читали высшее начальство. К моему приезду все обещает определиться.

9. Деньги только что перевели, думаю, дня через два уже будут у меня на книжке, тогда я их и переведу тебе.

Вот всё. Привет Адке. Целую, твой Арк.

«Литературная газета», продолжая дискуссию, 15 октября публикует письмо читателя.

Уважаемая редакция!

Вы начали большое и нужное дело, затеяв разговор о советской фантастике, ее проблемах и возможностях. Я с интересом прочла обе дискуссионные полосы. Чувствуется, что это только начало, ибо не выяснены еще многие точки зрения, не прояснена позиция самой газеты на важные аспекты проблем, которые волнуют сегодня многочисленных читателей книг этого направления. Всё это и побуждает меня включиться в разговор, не дожидаясь, куда он повернет дальше.

В своей статье «Иллюзия простоты» З. Файнбург справедливо отмечает огромные возможности научно-фантастической литературы, повышенный спрос на нее со стороны читателей.

Особое внимание автора обращено к творчеству А. и Б. Стругацких, вокруг последних произведений которых идут постоянные споры, высказываются подчас диаметрально противоположные мнения на то, в чем же заключена суть научной фантастики, какова ее роль в формировании мировоззрения нашего современника.

З. Файнбург делает попытку разъяснить читателю, в чем, по его мнению, заключена сложность современной фантастики и почему некоторые любители фантастики не поняли последних произведений братьев Стругацких. Причина, как я поняла, в том, что мы, любители этого рода литературы, хотим, чтобы в научно-фантастических книгах образы героев будущего были полнокровными, психологичными. А этого как раз и не надобно требовать, потому что фантастика ориентирует читателя прежде всего на сопереживание с идеей, персонифицированной в герое, а не с самим героем.

Схематизм героев, таким образом, вполне оправдан.

Нет! Нет и нет. С таким утверждением согласиться я никак не могу. Любая литература, в том числе и научно-фантастическая, есть прежде всего человековедение. Это хорошо понимали классики фантастического жанра. Поэтому и капитан Немо, и Лось, и Гусев — это прежде всего люди с ярким, страстным характером. Поэтому-то они так долго живут в нашей памяти. А в последних произведениях Стругацких таких живых и понятных в своих проявлениях героев нет. Я пишу об этих писателях потому, что всегда внимательно следила за их творчеством. Их талант несомненен. З. Файнбург назвал их первые произведения добротными, хорошо сработанными, но традиционными. Пусть так. Традиционно — это не значит плохо. Я не против новаторских книг, наоборот, я — за новаторство. Только вот за то ли новаторство, какое есть в их последних книгах? Я имею в виду такие, к примеру, повести, как «Хищные вещи века», «Улитка на склоне», «Второе нашествие марсиан», наконец, «Обитаемый остров». Тревожно и тяжко становится на душе после их прочтения. Я знаю, что критика называет эти произведения «предупреждениями».