Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Недавно один из ее соглядатаев в «Лебеде» подслушал некое имя, которое одна Сестра произнесла вполголоса, а другая тут же ее оборвала, словно боялась шпионов. Кадсуане. Имя не из самых обычных. Кадсуане Меледрин была тесно связана с Рандом, пока тот находился в Кайриэне. Вандене была не очень высокого мнения об этой женщине, называя ее самоуверенной и упрямой, но Кареане чуть в обморок не падала от страха, едва услышав ее имя. Истории, окружавшие Кадсуане, были достойны войти в легенды. Попробовать одной левой справиться с Драконом Возрожденным — как раз подходящая задача для Кадсуане Меледрин. Не то чтобы Илэйн сильно беспокоили взаимоотношения Ранда с любой из Айз Седай, не считая того, что он мог вывести ее из себя до потери самообладания — этот мужчина иногда был настолько тупоголов, что не понимал, что для него хорошо, а что нет! — Но с чего вдруг какая-то из Сестер в Кэймлине стала бы упоминать ее имя? И почему другая оборвала подругу?

Несмотря на горячую воду, Илэйн поежилась, думая о всей той паутине, которую Белая Башня плела на протяжении веков, столь тонкой, что никто не мог ее увидеть, кроме самих Сестер, которые плели ее, столь запутанной, что никто, кроме этих Сестер, не мог разобраться в ее изгибах. Башня плела свою паутину, каждая Айя плела свою паутину, каждая Сестра в отдельности делала это. Временами эти хитросплетения перетекали друг в друга, словно направляемые одной рукой. Временами они разрушали друг друга. Именно так мир принимал свою теперешнюю форму в течение трех тысячелетий. А сейчас Башня разделилась на три примерно равные части, одна треть была за Эгвейн, вторая — за Элайду, а последняя оставалась в стороне. Если при этом вторая и третья сообщались друг с другом, обменивались информацией — строили планы? — то последствия могли быть…

Внезапный взрыв голосов, приглушенный закрытой дверью, заставил Илэйн выпрямиться в ванне. Нарис и Сефани с визгом кинулись друг к дружке и крепко схватились за руки, глядя на дверь широко раскрытыми глазами.

— Кровь и пепел, какой растреклятый… — Бергитте сорвалась со своего сундука и пулей вылетела из комнаты, захлопнув за собой дверь. Голоса стали выше.

Было непохоже, что телохранительницы с кем-то дерутся, они лишь спорили на пределе своих голосовых связок, и узы доносили в основном гнев и смятение, наряду с этой ужасной головной болью, однако Илэйн выбралась из ванны и протянула руки, чтобы Эссанде накинула на нее халат. Спокойствие седовласой служанки, а возможно, и спокойствие самой Илэйн, подействовало на молоденьких камеристок, они даже покраснели, когда Эссанде взглянула на них, однако Авиенда выпрыгнула из своей ванны, расплескивая воду, и мокрая ринулась в гардеробную. Илэйн ожидала, что она вернется со своим поясным ножом, но вместо этого та появилась на пороге, окруженная сиянием саидар и держа в одной руке янтарную черепашку. Другой она протягивала Илэйн тот ангриал, который носила в мешочке у себя на поясе — старинную резную статуэтку из драгоценной кости, изображавшую женщину, прикрытую лишь собственными волосами. Не считая полотенца на голове, Авиенду покрывали только капельки воды, и она яростно отмахнулась от Сефани, когда та попыталась надеть на нее халат. С ножом или без ножа, Авиенда по-прежнему держалась так, словно собиралась сражаться с клинком в руке и нуждалась в свободе движений.

— Отнеси это обратно в гардеробную, — сказала Илэйн, протягивая Эссанде костяной ангриал. — Авиенда, я все же не думаю, что нам…

Дверь приоткрылась, и в проеме показалось хмурое лицо Бергитте. Нарис и Сефани так и подпрыгнули, несмотря на то, что, казалось, совсем успокоились.

— Зайда хочет видеть тебя, — прорычала Бергитте. — Я сказала ей, что придется немного подождать, но… — внезапно вскрикнув, она шатнулась вперед, в комнату, с трудом удержав равновесие лишь после двух шагов, и повернулась лицом к женщине, которая толкнула ее.

Госпожа Волн клана Кателар и бровью не повела. Она спокойно вошла в комнату, с болтающимися у коленей концами завязанного замысловатым узлом красного кушака, сопровождаемая двумя Ищущими Ветер, одна из которых закрыла дверь прямо перед разъяренным лицом Расории. Все трое при ходьбе слегка покачивались, почти так же, как Бергитте в своих сапожках на высоких каблуках. Зайда была низкорослой, с редкими седыми прядками в курчавых волосах, но ее темное лицо было из тех, что с годами становятся еще красивее, и красота лишь усиливалась благодаря золотой цепочке, увешанной маленькими медальонами, которая соединяла одну из массивных золотых серег в ухе с кольцом в носу. Что было более существенно, она держалась как человек, привыкший командовать. Не настаивать на исполнении своих приказов, а просто отдавать их, зная, что они будут выполнены. Ищущие Ветер глянули на Авиенду, все еще окруженную сиянием Силы, и угловатое лицо Чанелле напряглось. Однако, если не считать вполголоса оброненного Шайлин замечания о том, что «эта айилка» готова начать плетения, они стояли молча и ждали. Восемь серег в ушах Шайлин говорили о том, что она является Ищущей Ветер при Госпоже Волн клана, а почетная цепь Чанелле была увешана почти таким же количеством медальонов, как и у самой Зайды. Обе они были женщинами властными и влиятельными, и это было видно по тому, как они держались и двигались; однако можно было и вовсе ничего не знать об Ата'ан Миэйр, чтобы понять с первого взгляда, что Зайда дин Парид занимает здесь первое место.

— Должно быть, сапоги подвели тебя, Капитан-Генерал, — промурлыкала она со скупой улыбкой на полных губах. Ее темная, покрытая татуировками рука поигрывала болтавшейся на груди золотой коробочкой для благовоний. — Неудобная штука эти сапоги! — Сама она и двое Ищущих Ветер были, как всегда, босиком. Подошвы ног Ата'ан Миэйр не менее прочны, чем подметки солдатских сапог, им не страшны ни грубые доски палубы, ни холодные каменные плиты пола. Как ни странно, помимо обычных блуз и штанов из шелка и парчи ярчайших расцветок, на каждой женщине был надет широкий палантин — полоса чисто-белой материи, спускавшаяся ниже пояса и почти закрывавшая их многочисленные ожерелья.

— Я принимала ванну, — сказала Илэйн напряженным голосом. Словно они сами не видели этого, тем более что ее волосы были подобраны вверх, а халат прилипал к мокрому телу! Эссанде почти трясло от негодования, что означало, что она была вне себя. Илэйн и сама чувствовала себя близкой к этому. — Я продолжу это занятие, как только вы уйдете. И буду говорить с вами, когда закончу принимать ванну. Если это будет угодно Свету. — Вот так! Если они решили соваться без спросу в ее комнаты, обойдутся без церемоний!