Голоса ночи (сборник) - Анна Малышева

– Сделать кофе? Прости, у меня немного времени, я скоро уеду, но полчаса найдется. Пойдем в кухню, хоть присядешь.

В кухне Настя рухнула на табурет, сжала ладонями виски и прикрыла глаза. Мария варила кофе и часто оборачивалась, чтобы взглянуть на гостью. «У нее впрямь какое-то несчастье, – думала она. – Как это некстати!» Девушка заговорила первой.

– Я сегодня даже не пошла на работу, – сказала она. – Мне так плохо.

– Я тоже не пошла, – машинально ответила Мария.

– Ты помнишь собаку? Что? – На миг женщине показалось, что у Насти начинается бред. – Собаку?

– Пса, который жил в кафе. Которого ты терпеть не могла.

– Конечно. Ну и что? Он пропал.

– Он не пропал, а увязался за мной, – устало уточнила Настя. – Разве я не говорила?

– Нет, – Мария поставила на стол кружки с кофе и присела. – Зачем ты его взяла?

– Из жалости.

«Понятно, как и меня проводила. Некоторые люди любят соваться в чужие дела, – с неожиданной неприязнью подумала женщина. – А потом сами создают другим проблемы…»

– Так вот, у собаки внутри ошейника были записаны адрес и имя, – как будто во сне, рассказывала Настя, и женщине сразу вспомнился голос Бориса, когда он произнес загадочные слова: «Сама виновата. Дура». – Я отправилась по этому адресу, говорила с соседями… И выяснила, что пес раньше принадлежал моему жениху. Одна старуха его опознала, по фотографии. Он назвал собаку в честь родного города – Владивосток.

– Ну и имечко, – заметила Мария. – Значит, все уладилось?

Настя приоткрыла глаза и посмотрела на нее загнанным, измученным взглядом.

– Ничего не уладилось. Мой жених мертв. Его убили во Владивостоке семнадцатого мая. Зарезали и обокрали.

Мария онемела. Она больше не решалась перебивать, а Настя, сказав самое главное, уже не останавливалась. Она сообщила о том, как внезапно бросил ее возлюбленный, о том, как она случайно узнала о его смерти, как потом встретилась с отцом его жены, к тому моменту покойной… А эта жена – та самая женщина, которая повесилась в кафе.

Мария все больше нервничала. Она сидела как на иголках, особенно ее резануло слово «жена».

– Они были официально женаты? – не выдержала она, наконец.

– Да. Совершенно официально.

– Но он с ней не жил?

– Николай жил со мной.

– Постой. Ты хочешь сказать, что этот пес и эта женщина…

У нее чуть не вырвалось имя Юлии, но она вовремя остановилась.

– Что они в тот вечер случайно оказались в одном месте? И оба имели отношение к твоему жениху?

– Вот это и мучает меня, ужасно мучает, – пробормотала Настя. – Иногда мне кажется, что я сама свела себя с ума. Если долго думаешь об одном и том же, это начинает перерастать в психоз. Ну как это могло случиться? Москва огромна, сколько в ней кафе? Но пес два года назад пришел именно туда, а женщина месяц назад решила покончить там с собой. Ты что-нибудь можешь объяснить?

Мария покачала головой. У нее в висках остреньким молоточком стучало одно слово: «Жена, жена, жена…» А Борис говорил, что Юлия была одинока. Стало быть, лгал? Или не знал? Нет, он не знал. Но почему она повесилась, если у нее кто-то был, кроме любовника? Хотя…

– Она могла повеситься, потому что муж ее бросил, – сказала наконец Мария.

– Нет. Они давно были чужими людьми. Тут какое-то другое объяснение, но его у меня нет. Я пытаюсь понять одно – как они оказались в одном месте?

Настя полезла в сумку и достала потрепанную книгу без обложки.

– Вот карта Москвы, в масштабе один к тридцати двум тысячам. Мелковата, но другой нет. Вот видишь, на пятнадцатой странице – квадрат И-12. Это и есть улица, на которой ты живешь, вот тут на углу твой дом, а дальше – кафе.

Мария склонилась над картой.

– Дома не обозначены, но все равно, я поставила крестик там, где должно быть кафе. А вот страница тридцать восемь – та улица, где жил Коля, когда у него была собака. Совсем другой район. А вот центр – тут жила Юлия…

Настя перелистала карту, указывая на поставленные красным маркером крестики и закрыла ее.

– Это все в разных местах. Собака каким-то образом пересекла полгорода и оказалась в кафе. Два года спустя тот же номер проделала Юлия и оказалась там же. Совпадение?

– Тебе надо поступать в юридический, – с напускной беспечностью сказала Мария. – Ты-то сама как попала в кафе?

– Отец Юлии сказал, где все случилось. Я пришла, чтобы что-то выяснить.

– О ней?

– О Коле, – Настя спрятала карту в сумку. – На нее мне наплевать. Я знаю одно, они умерли почти в одно и то же время. Разница всего в двенадцать дней. А такое уже никак случайностью не назовешь.

Мария была вынуждена с ней согласиться. Она поглядывала на часы: в любую минуту мог позвонить Борис, а она совершенно не одета. Он же сказал, что ненавидит копуш…

– Сочувствую, что ты потеряла жениха, – сказала Мария, убирая со стола кружки, свою пустую и Настину нетронутую. – Но чем я могу помочь?

– Ничем, – Настя встала. Взгляд у нее был отсутствующий. – Я думала узнать от тебя хоть что-то. Но теперь… Это совершенно неважно, где ты раньше видела Юлию. Какая разница? Глупости. И мне даже все равно, как в это кафе попала Юлия. Я хочу знать, как туда попал пес?

– Это так важно? – Мария уже провожала гостью к дверям. Точнее, деликатно выпроваживала, следуя по пятам.

– Для меня важно. Потому что Коля любил собаку, а пес пропал. И потом эта Юлия… Она уже тогда, два года назад, не жила с Колей постоянно, а только приходила на квартиру поскандалить. Она видела там Владика. Неужели она не узнала его в кафе и он ее не узнал?

Мария ответила, что за два года собака вполне могла забыть даже собственного хозяина, не то что приходящую время от времени хозяйку. Ну, а что касается женщины… Когда задумано самоубийство, можно не заметить не только знакомого пса, но и кое-чего поважнее. Настя не стала спорить. Она безропотно вышла, стала спускаться по лестнице, и Мария, глядя ей в спину, подумала, что девушке в самом скором времени придется принимать антидепрессанты. Как ей когда-то, после развода.

Ее не слишком занимала история с собакой, но то, что сказала Настя о покойной любовнице Бориса, задело женщину очень чувствительно. Вечером, когда Борис приехал за нею, она была невесела, улыбалась натянуто и иногда даже не слышала обращенных к ней вопросов. Наконец он встревожился:

– Ты опять на что-то дуешься?

– Вовсе нет. Задумалась. А скажи, – она искоса взглянула ему в лицо, – Юлия… Она была замужем?

– С чего ты взяла? – лениво ответил он, поворачивая руль. – Поменьше о ней вспоминай.

Мария промолчала. Ей не терпелось рассказать то, что она узнала, но почему-то женщина чувствовала, что лучше сдержаться. Какое Борису дело до Настиного любовника? Да он мог и не знать, что Юлия была замужем. На всякий случай она решила это проверить.

– А где вы с ней встречались? – спросила она, слегка морщась от дыма: ее спутник курил почти без остановки, иногда зажигая одну сигарету от другой.

– Да что за интерес… – Он остановился. Было ясно, что Борис был готов сказать что-то резкое. – Где придется. В основном у меня.

– Но ты как-то говорил о ее родственниках. Ты был с ними знаком?

Борис не выдержал и в резкой, почти грубой форме попросил никогда больше не говорить с ним о покойнице. Хватит ему и того, что он пережил за последние недели. Теперь он хочет одного – все забыть, начать новую жизнь. Если Мария так глупа, что ревнует его к покойнице, – тем хуже. Значит, он ошибся в ней.

Во время отповеди женщина сидела, отвернувшись к окну. Его упреки были, может, и справедливы, но она предпочла бы другой тон. И Мария с грустью думала, что мужская нежность недолговечна, лишь до тех пор, пока объект внимания не сдаст позиций. А уж там, там…

– Хорошо, – сказала она после минутной паузы. – Я никогда больше о ней не заговорю. Просто так спросила.

– Ладно. Забыли.

Он остановил машину и указал на высокий подъезд, украшенный иллюминацией. Огни мягко мерцали в дымно-розовых сумерках.

– Здесь мы проведем ночь. Ты не против?

– Всю ночь?

– Да. А куда еще деваться?

Она могла бы предложить другой вариант – поехать к ней и провести ночь совсем иначе. Но ничего не сказала. Мария видела, что Борис раздражен ее расспросами, и ей не хотелось, чтобы и на сей раз дело дошло до ссоры.

В первые же минуты музыка оглушила ее настолько, что она почти не могла расслышать Бориса. Он сразу провел ее к бару, купил ей коктейль, себе – виски, усадил даму на высокий табурет и сам устроился рядом, внимательно оглядывая публику. В основном тут веселилась молодежь, так показалось Марии. Это ее смутило. Она чувствовала себя не в своей тарелке, тем более что танцевать никогда не любила. Тянула коктейль через соломинку и смутно сожалела о том, что пришла сюда. «Наверное, я смешно выгляжу. И платье на мне слишком строгое. А на девочках – какие-то цветные тряпочки. Вокруг груди да на бедрах – вот и все. Конечно, они танцуют, им жарко, да и фигурки вон какие… А я? Взгромоздилась на табурет, как курица на насест. Зачем он меня сюда притащил?»